Танец судьбы

— Вот видишь! Я же говорила, что дядя не будет настаивать, когда поймет, насколько мне там плохо. И когда мы с-сможем вернуться в Кэдоган-Хаус? — Анна откусила кусок лепешки с маслом, которую Мэри протянула ей.

— Дорогая, здесь вот какое дело. Ты ведь знаешь, что дядя и тетя закрывают дом на время пребывания в Бангкоке. Они любят тебя, но все же считают расточительством оставлять маленькую девочку одну в таком большом доме. Ты меня понимаешь?

— Да, конечно. И г-где же я теперь буду жить?

— Они предлагают тебе остаться здесь, со мной, если ты не возражаешь.

Анна обвела взглядом маленькую комнату. По ее глазам сразу стало ясно, что она привыкла жить в лучших условиях.

— Ты хочешь сказать, я останусь з-здесь навсегда?

— Знаешь, Шейла — моя подруга и соседка — выходит замуж в следующем месяце и освобождает квартиру. Ее хозяин предложил нам переехать, если мы пожелаем. Там две спальни, гостиная, кухня и отдельная ванная комната. Мне кажется, стоит взглянуть на нее.

— Хорошо, — согласилась Анна. — Это значит, что мы не б-бросим этого страдальца, который стоит у столба на улице.

Мэри взглянула на девочку:

— Так ты его заметила?

— Да. — Анна кивнула. — Я г-говорила с ним. Он показался мне несчастным и брошенным. Стоит все время совсем один.

— Ты с ним разговаривала?

— Да, — снова кивнула девочка, с удовольствием пережевывая лепешку.

— И он тебе ответил?

— Сказал, что становится все холоднее. — Анна вытерла масло с губ. — У него есть дом?

— Да, дорогая.

— Значит, он не сирота, как я?

— Нет.

— А когда я пойду в школу? — Анна вернулась к теме разговора.

— Думаю, мы сделаем так, как было раньше. Ты будешь учиться дома. Это разумно, если ты хочешь снова заниматься балетом. — Мэри знала, чем ее соблазнить. — Тебе придется пропускать вторую половину дня, и неизвестно, как к этому отнесутся в школе. Но конечно, решать тебе.

— Можно мне в-вернуться к княгине Астафьевой? — спросила Анна. — Она отличный преподаватель.

— К сожалению, княгине сейчас нездоровится, но я навела справки и нашла отличного учителя всего в пяти минутах ходьбы от нашего дома. Его зовут Николай Легат, и он был партнером Анны Павловой, — с воодушевлением произнесла Мэри.

— Самой Анны Павловой! — У девочки округлились глаза от этой новости. — С-самой великой балерины на свете!

— Да. Так что, я думаю, в ближайшие дни мы сходим к нему в студию и выясним, возьмет ли он тебя. Что ты об этом думаешь?

— О, Мэри! — Анна захлопала в ладоши. — Две недели назад я даже представить не могла, что когда-нибудь буду танцевать снова! — Она бросилась к Мэри и обняла ее. — А ты, словно ангел-хранитель, появилась и спасла меня.

— Дорогая, ты ведь знала, что я никогда не дам тебя в обиду.

— Ты не писала мне в школу. — Анна закусила губу. — И я думала, что ты оставила меня.

— Понимаешь, все считали, что будет лучше не беспокоить тебя, пока ты окончательно не освоишься.

Анна внимательно посмотрела на нее:

— Ты хочешь с-сказать, что это тетя не разрешила писать мне?

— Да, но только ради твоего же блага.

— Мэри, ты так добра ко всем, но мы ведь обе знаем, что тетя ненавидела меня. — Анна поцеловала ее в щеку. — И кем бы ты мне ни приходилась, я считаю, что ни у кого в мире нет матери лучше, чем ты.

Глаза Мэри наполнились слезами, когда она подумала, сказала бы Анна эти слова, знай она правду о том, что произошло.

— Хорошо, дорогая, успокойся. Но если ты останешься со мной на ближайшие несколько лет, будет лучше, если ты возьмешь мою фамилию.

— Поскольку у меня, похоже, нет никакой фамилии, было бы здорово, если бы нас звали одинаково, — согласилась Анна.

— Ты ведь знаешь, что монахини назвали меня Бенедикт, так что у меня тоже нет настоящей фамилии. Мы обе могли бы начать с чистого листа и придумать себе фамилию, — улыбнулась Мэри.

— Мы и в самом деле можем это сделать?

— Почему бы и нет?

— Как здорово! Можно, я п-придумаю?

— Конечно. Главное, не бери фамилию какой-нибудь русской балерины, которую никто не сможет произнести.

Как всегда, когда Анна думала, она сунула в рот указательный палец и принялась его грызть.

— 3-знаю!

— Да, дорогая?

— Я вспомнила мою любимую музыку — «Умирающего лебедя». И меня зовут Анна, как Анну Павлову. Поэтому мне бы хотелось, чтобы наша фамилия была Суон [7] .

7

От англ. Swan — лебедь.

— Суон... — Мэри прислушалась к тому, как звучит слово, и повернулась к Анне. — Мне нравится.

* * *

Через день Анна Суон пришла в студию Николая Легата. Ее привела мать, Мэри Суон. Анну тут же приняли, и она начала посещать уроки балета три раза в неделю.

Через месяц Мэри и Анна переехали в бывшую квартиру Шейлы в соседнем доме, Мэри принялась приводить в порядок и обустраивать новое жилье. Она сшила красивые шторы с цветочным узором для спальни девочки и потратилась на темно-синий ситец для окон в гостиной, где планировала работать. Повесив шторы, Мэри отошла немного, чтобы оценить работу, и вспомнила о новом доме в Дануорли, где могла бы быть хозяйкой уже многие годы. Но та мечта так и не осуществилась, так что теперь она старательно вила гнездо в этой тесной квартирке, которая стала для нее неким подобием дома.

— Ты просто волшебница, — заявила Анна, когда Мэри с гордостью продемонстрировала ей готовую спальню. — И я люблю тебя. Мы можем п-пригласить к нам на чай Нэнси и миссис Каррадерз? Я бы хотела, чтобы они увидели наш новый дом.

— Извини, Анна, но они обе уехали из Кэдоган-Хауса, а куда... Я не имею представления, — спокойно ответила Мэри.

— Мне кажется, это очень невежливо, не сообщить нам новый адрес, правда? Они ведь были нашими д-друзьями!

— Я уверена, они свяжутся с нами, как только смогут, дорогая, — ответила Мэри, снова испытывая чувство вины.

У Анны и Мэри началась спокойная, размеренная жизнь. Мэри внимательно следила, чтобы девочка занималась за маленьким письменным столом в углу гостиной. В местной библиотеке она брала книги по истории и географии и настаивала, чтобы Анна как можно больше читала. Мэри понимала: такой способ обучения вряд ли подходит Анне, но ничего лучше она не могла себе позволить. Кроме того, она знала, что мысленно девочка находится совсем в другом месте.

Трижды в неделю Мэри водила Анну в балетный класс, на другой конец Колет-Гардене и нервно оглядывалась по сторонам каждый раз, когда входила в студию и выходила из нее. Теперь ей предстояло делать это до конца жизни. Мэри понимала, что это цена, которую она должна заплатить за свой поступок.