Танго алого мотылька

Но вот пальцы Мастера ложились на живот – и ничего не происходило. Только бодрящий жар заполнял промежность, и Кирстин всё сильнее хотелось, чтобы Мастер погладил её «там» – но тот никогда этого не делал.

Кирстин протянула руку, скользнув по собственному пупку, как это делал Мастер, когда ласкал её, и осторожно погладила себя между ног. Проникла в увлажнившуюся щёлочку и едва не застонала – тело давно уже было напряжено, что бы ни сказывалось на нём: давнее отсутствие разрядки или воспоминания о ласках Мастера.

Кирстин осторожно провела пальцами по складочкам, цепляя чувствительный бугорок – возбуждение, наполнившее её, казалось таким сильным, что она боялась кончить в один миг.

Подобрав такой ритм, чтобы растянуть удовольствие хотя бы чуть-чуть, Кирстин принялась медленно двигать рукой, иногда проникая вглубь собственного тела – а потом снова выходя.

Она прикрыла глаза и как наяву почувствовала присутствие Мастера рядом с собой, ощутила, как тот нависает над ней, заслоняя тусклый свет.

Рука Мастера в её мыслях скользнула по животу Кирстин и очертила лобок.

Кирстин испустила протяжный вздох и прогнулась в пояснице, подаваясь бёдрами навстречу собственной руке.

Наслаждение с каждым движением становилось всё сильней, пока Кирстин не поняла, что больше не может его терпеть.

С шумным выдохом она обмякла, лишенная сил последней волной наслаждения.

В висках шумела кровь, и только теперь Кирстин задумалась о том, что руку даже негде сполоснуть.

Размеренные негромкие хлопки прервали её мысль.

Кирстин резко распахнула глаза – но в комнате не было никого.

– Браво, – голос Мастера, искажённый динамиками, казался механическим и неживым, но всё равно будоражил кровь, – ты удивительно красива.

Кирстин опустила глаза, оглядывая себя с головы до ног, и судорожно отдёрнула ладонь, всё ещё опущенную на лобок. Потом мгновенно снова прикрыла его рукой – и наконец взревела в ярости, поняв, что ей уже нечего скрывать.

– Ты! – соскочив с кровати, она ринулась к двери и со всей яростью замолотила в неё.

Ответом пленнице стал лишь негромкий смех, который Кирстин слышала уже не в первый раз. Этим смехом Мастер реагировал на любую попытку противиться с её стороны. Как будто и помыслить не мог, что Кирстин может сопротивляться ему всерьёз.

И был прав.

Кирстин сползла по стене и ударила по полу кулаком.

Она в самом деле не могла поделать ничего.

– Зачем ты так? – тихо спросила она.

– Ты никогда не сделала бы этого при мне, – тихо ответил голос из темноты.

– Конечно, нет, – подтвердила Кирстин зло и умолкла. – Ты там один? – после долгой паузы спросила она.

– Да, я один.

– Ты всегда наблюдаешь за мной?

Голос, казалось, медлил с ответом.

– Нет, – наконец сказал Мастер, – только сейчас. Время нашего урока подошло.

Кирстин закрыла глаза. Каждое новое действие лишь более убеждало её в том, что она полная дура.

– Кирстин, ты хочешь есть? – спросил Мастер через несколько десятков секунд, когда дыхание Кирстин немного выровнялось, и она чуточку справилась с собой. – Если да – вернись на кровать и надень маску.

– Нет! – Кирстин снова наполнила злость. – Я ничего не хочу! Оставьте меня в покое, и всё!

Она снова ударила по полу, теперь уже двумя руками.

– Хорошо.

Голос согласился слишком легко. От удивления Кирстин распахнула глаза и вслушалась в тишину.

– Эй! – позвала она. Помедлила и продолжила: – Ты здесь?

Кирстин ждала и ждала, но ответа так и не получила. Со всех сторон её окружала темнота – и больше ничего.

Глава 12. Притяжение

Честер Торренс просидел в приёмной шефа отдела по борьбе с трафиком и торговлей людьми Интерпола порядка двух часов, прежде чем тот, сам же и вызвавший его на ковёр, соизволил пустить лейтенанта в кабинет.

За это время Честер Торренс успел обдумать все события последних недель и все свои косяки, вплоть до одного.

Взяток он не брал, с преступниками договариваться не любил – хотя и делал это, если иначе добраться до главного подозреваемого не мог.

Он работал в этом отделе восемь лет – с тех пор как был переведён сюда из местного департамента полиции Швейцарии, и шесть лет из этих восьми дамокловым мечом висело над ним дело о трафике живого товара в Азию и Америку, который, как сильно подозревал Торренс, на европейском участке контролировал сын шотландского миллионера Костера Мерсера Рей Мерсер.

Младший сын не ладил с отцом и ничего, кроме скромного содержания, которого едва ли хватило бы, чтобы вести студенческую жизнь в Кембридже, никогда не получал.

Единственным прибыльным подарком Костера младшему сыну стал отель в Эмиратах, на котором тот должен был учиться вести дела. Всё остальное, насколько представлял себе Торренс отношения в этой семье, уже сейчас фактически получил Брюс Мерсер – старший сын.

Не имея практически ничего, Реймонд Мерсер за прошедшие без малого десять лет сколотил небольшую, но крепкую межнациональную империю по торговле недвижимостью – и это был лишь самый крупный его проект. В остальном он по большей части занимался ерундой: создал центр профилактической медицины в Греции, модельное агентство во Франции, какое-то время занимался фотографией и содержал яхт-клуб.

Ни одно из его дел не приносило столько денег, столько он тратил в год. Даже прибыль от продажи недвижимости тут же уходила в оборот.

Однако Рей Мерсер имел яхту, три особняка, две квартиры и пять машин. Небольшой штат прислуги и такое количество охраны, какой хватило бы, чтобы совершить переворот в маленькой Латиноамериканской стране.

Хотя недавняя проверка показала, что декларации со внутренними документами сошлись, в чистоплотность этого бизнеса Торренс не верил ни на грош. А в сочетании с количеством бесследно пропадавших кругом Мерсера-младшего людей создавался один большой вопрос.

Доказательств причастности к исчезновениям или связей Реймонда Мерсера с другими дилерами Торренс, тем не менее, до сих пор не нашёл. Мало того, люди Мерсера всегда предоставляли то разорванные контракты со стороны моделей, то просто выдержки из приказов о разрыве договоров вследствие сорванных по непонятным причинам съемок опять же самими моделями. Точно такие же прерванные договора, однако, нашлись и с теми, кто никуда не пропадал, что вполне соответствовало поведению большинства моделей – приглашения так и сыпались соблазнительным и ухоженным девочкам, мало кто из них вспоминал о дисциплине в агентстве. Популярность и красивая жизнь кружили голову.