Танго алого мотылька

Хуже всего было осознание того, что когда ролик подойдёт к концу – снова начнётся второй, а за ним третий. Так и произошло.

Перед глазами Кирстин крутился бесконечный цикл вариаций того, что её ждёт – как будто кто-то, возможно, Мастер, или же у них был для этого кто-то ещё – предлагал ей в насмешку выбор между тем, что с ней произойдёт.

В конце концов бесконечная череда однообразных кадров утомила Кирстин настолько, что та снова погрузилась в тревожный, неглубокий сон. Даже во сне она продолжала видеть горящие тела корчащихся на полу замученных людей и секс – бесконечный, тошнотворный, в котором теперь, во сне, участвовала и она сама.

Кирстин разбудил привычный уже шум металлических колёс. Оказалось, что «фильм», поставленный для неё, наконец закончился, и глаза Кирстин снова стянул тугой бинт.

Кирстин напряглась, внимательно вслушиваясь в знакомый перезвон. За время, проведённое в темноте, она почти научилась понимать и предсказывать каждый шаг входивших сюда, даже не глядя на них.

Нянечка остановила коляску около её головы. Отошла и принялась освобождать правую щиколотку, чтобы затем начать разминать.

Кирстин судорожно соображала. Она не могла оставаться здесь больше. Ей было всё равно, что они сделают с ней потом – даже если утопят, как с самого начала обещал Мастер. Даже если сожгут – это будет лишь краткий миг по сравнению с тем, во что они собирались превратить её жизнь.

Кирстин ждала.

Нянечка закончила работать с её ногой и взялась за другую ступню.

– Здесь сильно затекло? – спросила она, нащупав что-то в её икре.

– Да, – сказала Кирстин. Девушка боялась, что если та недостаточно тщательно разомнёт её ноги сейчас, она не сможет бежать.

Сиделка закончила со второй ногой и, обойдя кровать, подошла к ней со стороны головы.

Чтобы размять Кирстин со спины, ей требовалось освободить одновременно руку и ногу. Обычно Кирстин не сопротивлялась – поза всё равно была слишком неудобной, чтобы попытаться вывернуться из её рук.

Но сейчас чувство неизбежности накрыло её, и как только нянечка высвободила одно запястье из пут, Кирстин рванулась, схватила с каталки первый попавшийся предмет – к её неудовольствию это оказался лишь наполненный коктейлем пластиковый стакан – и швырнула в неё.

Выиграв таким образом пару секунд, Кирстин сорвала ленту с другой руки. Нянечка, видимо, отскочила в сторону, чтобы не рисковать, потому что Кирстин успела сорвать ещё и удерживавший вторую ногу бинт.

Она приземлилась на пол негнущимися ногами и бросилась к двери – но поскольку не знала, в какую сторону бежать, вместо этого наткнулась на свою тюремщицу.

– Дрянь! – выкрикнула она, хватая сиделку за горло. Кирстин смутно догадывалась, что та прижимается к стене спиной, и потому, когда скрипнула, открываясь, дверь, мгновенно развернула её, прикрываясь тучным телом от тех, кто вошёл.

Что делать теперь – она не знала. Нужно было снять повязку – но Кирстин попросту не успела, а теперь руки были заняты, женщина вырывалась изо всех сил и была явно сильней её.

Наконец после долгой борьбы сиделке удалось оттолкнуть её – и Кирстин упала в уверенные руки, которые тут же скрутили её, зажав рот.

Кирстин яростно застонала, когда почувствовала под локтем очередной укол, и, выругавшись, осела на пол.

Рей проснулся, не совсем понимая, чья это кровать.

Обычно он не имел привычки засыпать чёрти где, но в этот раз, видимо, перебрал.

К собственному сожалению он частенько замечал за собой подобное в последние дни.

Что-то зудело у него – даже не в голове, а скорее в груди. Что-то не давало покоя. Хотелось вернуться назад и что-то переиграть – но все догадки относительно того, что именно тревожило его, не выдерживали никакой критики, и потому Рей мгновенно отгонял их от себя.

Глубоко вдохнув, он провёл руками по волосам, чтобы не дай бог не показаться на глазах у мало знакомой любовницы всклокоченным со сна, и, опустив ноги на гладкий тёплый пол, прошлёпал в коридор.

В душе, находившемся рядом со спальней, кто-то уже был, и, оглядевшись по сторонам, Рей попытался отыскать другой – но не нашёл.

«Гостиница», – наконец дошло до него, когда он понял, что и кухни здесь тоже нет.

Выяснять, с кем же он переспал, Рей не хотел, и потому дожидаться, пока тот выйдет из душа, не стал.

Из вежливости оставив на тумбочке пару купюр на такси, он быстро оделся и направился к дверям.

Швейцар мгновенно подал машину, и, лишь отъехав на пару кварталов, Рей включил навигатор, чтобы понять, куда он попал.

Присвистнул. Оказалось, что город называется Мадрид, и от его квартиры в Швейцарии находится довольно далеко.

Рей снизил скорость и затормозил, позволяя машине охраны себя нагнать, а сам тем временем взял телефон и набрал номер секретарши.

– Пэтти, эм… – Рей на мгновение задумался, чтобы понять, как поставить вопрос, – я вчера заказывал билеты в Мадрид?

– Да, сэр, около трех утра.

– Да?.. А я не сказал, зачем?

– Сэр, мне не очень удобно это повторять.

Рей прокашлялся.

– Хорошо, – он посмотрел на часы, те показывали три, и задумался, успеет ли вернуться назад.

– Вам заказать билеты назад? – спросила Энскилл

– А в офисе что-нибудь новое есть?

– Сегодня нет, сэр. Разве что ещё одно предложение о вступлении в благотворительный фонд…

Рей откинулся на спинку кресла и помахал подъехавшим охранникам рукой.

– Закажи билеты в Париж, – прервал он секретаршу на полуслове, – навещу ребят. И свяжись с Майклом, спроси: какого чёрта он уже третий день не звонит?

– Да, сэр, – не было смысла спрашивать, почему взбудораженный спросонья шеф не может сделать этого сам – и Энскилл не стала.

Основную часть официального бизнеса Реймонда Мерсера составляла торговля землёй.

Он не слишком любил вникать в экономическую сторону этой части своих дел, предпочитая доверять её тем, кто разбирался в ней лучше него. От правовой стороны он был тем более далёк, хотя некоторое количество уголовных и административных статей и вынужден был выучить в связи с другими своими делами.

По большей части Рей ставил подписи и вёл переговоры с клиентами – это удавалось ему особенно хорошо.

Майкл брал на себя финансовый аспект – не столько потому, что любил заниматься этим, сколько потому, что без него этим не стал бы заниматься никто.

Примерно так же распределялись их роли и в других совместных делах: Рей был лицом, голосом и запахом любого начинания, Майкл – его теневой стороной.

Проекты мог предлагать как один, так и другой, но распределение ролей не оспаривал никто.