Танго фрезерных станков

— А что?

— Типа, могу проводить, приглядеть. Вдруг кто следит, ну, понимаешь?

— Проголодалась?

— Не то слово, боз. С рассвета тут торчу. Жоревом средочным отовсюду тащит страсть, а у меня ни тока на айдишке. Скоро слюной захлебнусь.

— Пошли, ладно.

Ресторанчик закрыт, но это для обычных клиентов. Мы сели за один из выносных столиков сзади, у кухонной двери. С улицы нас не видно, это технический дворик. Вон, двое рендовых грузчиков таскают ящики с концентратами и бутыли с растворами. Сначала тут был один столик и один дневной клиент — я. Но сообразительный владелец заведения быстро смекнул, что тем, кто работает на Средке ночью, днём тоже надо чем-то питаться, и изобразил тут нечто вроде рабочей столовки. Меню не подают, приносят то, что есть на кухне. Уверен, что по большей части это недоеденные ночными клиентами блюда, но какая разница? Утром еда ещё свежая, а стоит совсем недорого. У меня ещё и скидка за хакнутый кухонный синтезатор, так что покормить голодную низовую девчонку не проблема. Лучше так, чем она с голодухи пойдёт тырить и попадётся.

— Вкусно, боз! Офигеть! Всегда бы так жрать! — Мешана лопает суп, аж брызги летят.

— Да не спеши ты, никто не отнимет. Ещё второе сейчас принесут.

— Воу, круто! Схожу в ренд, буду обжираться, как ненормальная.

— Разнесёт поперёк себя шире.

— Да похрен. В следующем ренде похудею.

— Ты сразу настроена на два?

— Два, три, пять — сколько смогу. Надеюсь, в ренде и сдохну, не хочу доживать сраной шлочкой.

— Я слышал, во второй ренд никто не хочет.

— Ну и дураки, — Мешана без смущения вылизала миску и стёрла остатки супа со щёк рукавом. — Смотри, боз, в мапы мне не рендоваться, так?

Я посмотрел на не особо красивую девчонку и подтверждающе кивнул. Не товарный экстерьер.

— И вообще приличный ренд мне с такой мордой не светит. Ни в служанки, ни в помощницы, ни в официантки. Даже в уборщицы поищут кого-нибудь на харю поприятнее.

Я снова кивнул. Симпатичных девчонок много, больше, чем таких вот, неказистых. На вакансии, где нужна хоть какая-то внешность, конкурс.

— Я же нормарождённая за каким-то хреном, — пояснила она. — От папки с мамкой, чтоб их жопой сжевало. Вот и страшная уродилась, не то что инкубаторские. Родителям-то что, повеселились, потрахались, родили, сдали в интер и ушли в ренд. Один раз их видела, когда мне было десять. Даже на день не взяли, прикинь! Попырились в приёмной интера, сказали: «Ну, типа, привет, дочурка… Экая ты…» — и всё, усвистали дальше на Средку гудеть. Обидно было страсть! Неделю ревела потом, чуть не выпилилась, с крыши спрыгнув. Хлось со Скешей оттащили зачем-то. Сказали, подрастём, свалим с интера, будем корпа, типа как семья, и на хрен нам никто не нужен. Не натрындели, кстати, так и вышло. Мы друг за друга всегда, даже за Крикса вписались, хоть он и дебил. О, и правда второе несут! Охренеть тут кормёжка! И вкусное всё, не то, что низовое говно в сиропе!

Я не очень голоден, пью кофе и смотрю, как уплетает свою порцию Мешана. Нормарождённых сейчас совсем мало, никто не хочет тратить драгоценный межрендовый срок на беременность, когда вместо этого можно веселиться на Средке. Остаются редкие носители рудиментарных родительских инстинктов. Чаще всего дети выходят вот такие — не слишком умные, не особо симпатичные, не очень здоровые. И тем не менее, город стимулирует нормародок, отчасти компенсируя им неудобство естественного вынашивания. Ради генетического разнообразия, как я понимаю. Программа планового воспроизводства трудовых ресурсов, обеспечивающая детьми в необходимом количестве, идёт с отбором наилучшего геноматериала, поэтому вокруг столько правильных лиц и хороших фигур. Но это же приводит и к сужению генетического спектра, что не только уменьшает вариативность фенотипов, но и создаёт опасность вырождения. Такие, как Мешана, дают не только нестандартные (по большей части неудачные) вариации внешности, но и новые генетические линии, которые могут быть добавлены к основным.

— Боз, а боз, — отвлекла меня от размышлений девчонка. — Ты свою жратву доедать будешь?

— Нет, ешь, если хочешь, — подвинул ей свою порцию.

И куда только лезет? Мелкая совсем. Пожалуй, помладше Хлося и Скеши, шестнадцати нет, наверное. До ренда ещё больше года, но мысленно она уже за ним, предвкушает, как оторвётся и оттянется.

— Ну вот! — налопавшись, Мешана отвалилась на спинку стула. — Ради этого стоит жить, боз! А ты говоришь: «Не ходите в ренд».

— Я говорю?

— Ну, да, а разве не так? Скеша вообще решила, что ты стопудово главный «Кибернуль», поэтому шхеришься, но Хлось сомневается.

— Я всего лишь попросил их не спешить. Не ломиться в ренд-центр сразу, как семнадцать стукнет.

— А чего ждать-то? Жить надо быстро!

— Ты понимаешь, что между первым и последним рендом ты проживёшь два-два с половиной года?

Мешана задумалась, загибая пальцы, потом рассмеялась:

— Это ты по полгода на междуренд мне отсчитал? Из расчёта пяти десяток? Да ты охренеть оптимист, боз! С моими данными мне светит что? Либо в носилки, если пройду по здоровью, либо в мусорки, если не пройду. В мусорки-то всех берут. Всё остальное — тупо везение, а это не про меня. Ни там, ни там пять рендов никто не затащит, много если три, а чаще два. С моими данными уж точно. Токов за мусорку дают сущие слёзы, так что какие там полгода между рендами! За два месяца всё прожру и обратно. За носилочность, правда, получше платят, может, и на четыре хватит, но в носилки, если девки не врут, надо бёдра широкие, а у меня жопа уже плеч.

«Носилки» — самый массовый после мап женский ренд. Их набирают в Центры Воспроизводства. Каких-то особых требований нет, только по медицинскому состоянию репродуктивной системы. Думаю, даже про ширину бёдер девчонки выдумывают, но я с этим типом ренда не сталкивался, могу чего-то не знать. Знаю только, что он безимпловый, кажется, кроме нейровентиля не ставят вообще ничего. Для того, чтобы выносить результат искусственного оплодотворения, прошивка не нужна.

— Боз, а боз, можно мне тоже попить чего?

— Кофе?

— Не, лучше сладенького, если можно.

— Сейчас закажу синтосок.

— Спасибо, боз.

В общем, шанс попасть в «носилки» у Мешаны есть. Генетические данные самой «носилки» никакого значения не имеют, она предоставляет только матку, яйцеклетка тоже донорская, из отборного геноматериала, прошедшая строгую селекцию и так далее. За качеством трудовых ресурсов города тщательно следят, Центр Воспроизводства — зона контроля владетелей, а не промов, программа на городском бюджетном финансировании, так что рендовая премия не самая плохая. Но двенадцать выношенных за ренд беременностей оставляют женский организм не в лучшем состоянии, и повторный чаще всего становится последним. Как-то попадалась на глаза закрытая статистика — семьдесят с чем-то процентов до конца второго не дотягивают. Либо списываются в технический деренд доживать, либо сразу в утилизацию.

— В общем, боз, — резюмирует Мешана, с громким хлюпаньем втягивая через трубочку остатки синтосока, — у меня четырнадцать с половиной месяцев до ренда, и три месяца между первыми двумя. Итого семнадцать. Хрена с два я растолстеть успею!

— И тебя это устраивает? Не жалко жизни молодой?

— Ты чо, боз, реально «Кибернуль», что ли? — удивилась девчонка. — Да чего в ней жалеть-то?

Глава 12

Чертежи и проекции

Я, конечно, никакого отношения к «Кибернулю» не имею. Если честно, вообще сомневаюсь, что он существует. Пафосные воззвания в сети и видеоролики, призывающие к отмене ренд-системы, собирают некоторое количество просмотров, потом их лениво удаляют, и всё. В «радикальное крыло», которое якобы совершает теракты против промов и ренд-центров, я верю ещё меньше. Как по мне, это просто удобный способ прикрыть жопу при технических сбоях, которых и так до чёрта, а будет ещё больше. Промам очень удобно валить износ инфраструктуры на мифических кибертеррористов, но те, кто в теме, прекрасно понимают, в чём на самом деле проблема.