Танго втроем

Расставив все по местам, она прикрыла шкаф, не забыв запереть его на ключ. В голову ей пришла неожиданная мысль. Коль уж Дробыш держит здесь свои «секретные» мази и клеи, значит, он приходит сюда в неурочное время работать. Но ведь у него есть собственные мастерские? Хорошо известно, что Дробыш работает на «янтарную мафию», сотрудничество является, судя по всему, взаимовыгодным. Так за какой надобностью он ныряет в музейные подвалы? Хочет что-то скрыть от своих партнеров? Или существует какое-то другое объяснение? Впрочем, оно может быть совсем простым. Вячеслав Леонидович открыл серьезный бизнес, на него работают десятки людей, у себя в мастерских он фактически превратился в управленца. Опять же жизнь там бурлит ключом, а для настоящего мастера важны покой и уединение. А здесь его никто не достает своими проблемами, он может в спокойной обстановке реализовывать свой незаурядный творческий потенциал. .

Любопытство сродни собаке-ищейке, которой удалось напасть на свежий след. Короче, Розанова решила проинспектировать содержимое ящиков стола. Верхние были забиты разнообразным хламом, в основном мелким инструментом для цировки, то есть нанесения тонких рельефных линий, а вот в нижних нашлось кое-что любопытное. Например, кипа альбомов, напоминающих по фактуре складные гармошки, а также приличная стопка эскизов.

Достаточно было одного взгляда на верхний лист, чтобы узнать вдохновенный почерк Вадима Ломакина. Не без чувства ревности стала рассматривать его наброски. М-да… В который уже раз она вынуждена была признать тот факт, что Ломакин сверходаренный художник. В сравнении с ним Розанова-младшая всего лишь жалкая бумагомарака.

В особенности ей приглянулись те эскизы, на которых с фотографической точностью был изображен русский ларец, стилизованный под вторую половину семнадцатого века, их еще называли в старину «подголовниками». По своей форме ларец представлял собой нечто среднее между дорожным сундуком и крупной шкатулкой для хранения ценных вещей. Название «подголовник» возникло в связи с тем, что такие ларцы обычно помещали под подушку на время сна и отдыха, так спокойнее. Кстати, на Руси исстари были известны целебные свойства янтаря, поэтому русские цари охотно принимали янтарные подношения от немецких и прибалтийских правителей. Такие ларцы были также удобны при зимних путешествиях, бояре и купцы, отпрапляясь на санях в дальнюю дорогу, прятали в «подголовники» золотишко, камешки и государевы бумаги, вещь столь же необходимая, как и меховая полость.

Розанова уже бралась за такую работу, но Ломакин превзошел ее по всем статьям. А если его замысел возьмется реализовывать Дробыш, то получится настоящий шедевр стоимостью в несколько десятков тысяч долларов.

Отложив в сторону эскизы и позавидовав Вадиму белой завистью, она занялась альбомами. Растащила по сторонам гармошку складанку и принялась водить пальчиком по листам, пытаясь вникнуть в замысел художника. Так, так, так… А вот здесь для какой цели оставлено пустое пространство? Что это еще за «квадрат Малевича»? И что именно он намерен здесь поместить? Зеркало? Картину? Собственный портрет? Или?…

Все еще отказываясь верить собственным глазам, Розанова еще раз прикинула размеры. Так и есть: семьдесят с половиной на пятьдесят сантиметров. То, что перед ней чертеж янтарного панно, она поняла сразу. Вернее, речь идет даже о целой панели, в которой намеренно оставлена ниша…

Розанова ощутила внутреннюю дрожь. Справившись с охватившим ее волнением, она отогнула еще одну складку, обращая внимание на подробности орнамента и оттенки янтаря — некоторые фрагменты были раскрашены. Легонько прошлась кончиком нама-никюренного ногтя по вычерченным на плотной бумаге рельефным барочным завиткам. Собака-ищейка вывела ее прямо к цели: палец застыл чуть ниже того места, где был изображен вензель в виде буквы Е с единицей над императорской короной. Расшифровывался этот символ просто: Елизавета Петровна, императрица «всея Руси».

Розанова проглотила застрявший в горле комок. Альбом-раскраска, которую она сейчас разглядывала, является не чем иным, как подробнейшим чертежом, масштабом один к одному, одной из панелей Янтарной комнаты, занимавшей часть ее юго-восточной стены. Той самой Комнаты, что на протяжении почти двухсот лет экспонировалась в Екатерининском дворце Царского Села, вплоть до того злополучного дня, когда вслед за частями вермахта, занявшими город Пушкин, в эти края прибыли специалисты из «Кунст-комиссион», занявшиеся планомерным разграблением музеев. Янтарная комната была демонтирована всего за тридцать шесть часов и отправлена в вагоне в столицу Пруссии Кенигсберг, где драгоценный груз уже с нетерпением ожидал хранитель Королевского собрания доктор Альфред Роде.

Так же, как и ее отец, Лена Розанова была фанатично увлечена сложной, загадочной и парадоксальной темой, которую, пожалуй, так и следовало озаглавить: «Янтарная комната». В плане тех обширных знаний, которыми она располагает в отношении истории создания шедевра и его последующей судьбы, вплоть до его исчезновения и многочисленных тщетных попыток обнаружить ее нынешнее местонахождение. Розанову можно назвать ходячей энциклопедией. Еще с юных лет она выспрашивала у отца детали и подробности, ее интересовало абсолютно все, что в той или иной степени относилось к янтарному шедевру. В свое время она даже выучила в совершенстве немецкий язык, чтобы на языке оригинала знакомиться с исторической хроникой, специальной литературой и архивными документами. Доводилось ей также гостить у питерских и царскосельских мастеров. Еще два десятилетия тому назад, 10 апреля 1979 года, Совмин РСФСР издал распоряжение о воссоздании в музее Екатерининского дворца Янтарной комнаты, шедевра, о котором очевидцы отзывались следующим образом: «Изысканный, не знающий себе равных во всем мире зал».

Ей также были известны все перипетии и подводные камни, помехи, загубившие благое дело. До настоящего времени проект реализован едва ли на половину и вряд ли будет завершен в обозримом будущем. Над воссозданием Комнаты в свое время трудилась уникальная бригада художников и мастеров-янтаристов, но с началом перестройки и «демократических преобразований» все работы были практически приостановлены по причине крайне скудного финансирования. Что, впрочем, не помешало некоторым деятелям включить два воссозданных янтарных панно в коллекцию «Российские сокровища», чей показ в США в недавнем времени сопровождался серией скандалов.

Переведя дух после ошеломительного открытия, Розанова принялась более внимательно изучать чертежи. Пришлось поднапрячь память, вспомнить подробности и детали, относящиеся к данному фрагменту шедевра.

Вплоть до 1755 года «изрядный презент» Фридриха Первого находился в Зимнем дворце, затем его перевезли в дворцовый комплекс Царского Села. Существовавшие в первоначальный момент зеркала, помещенные в янтарные рамы, уже в России были заменены живописными картинами, купленными у Иоганна Грота. По указанию Растрелли в Царском Селе вместо картин Грота были смонтированы флорентийские мозаики, аллегорически изображающие пять человеческих чувств: «Зрение», «Слух», «Вкус», «Осязание» и «Обоняние». Изготовили их во Флоренции по заказам итальянского художника Джузеппе Дзоки. Одна из четырех существовавших мозаичных картин, кстати говоря, в мае 1997 года была изъята полицией в Бремене, когда выступавший в роли посредника нотариус Манхард Кайзер пытался сбыть фрагмент шедевра некоему покупателю, которым, при ближайшем рассмотрении, ока-Гзался начальник полиции г. Потсдам Петер Шультхайс. За мозаику, по некоторым данным, просили до 2,5 миллиона долларов, ориентировочная цена на черном рынке составляет вдвое большую сумму. Но изъятая у незадачливого торговца флорентийская мозаика, подлинность которой не вызывает сомнений у специалистов, не способна пролить свет на судьбу шедевра, ибо данный фрагмент был похищен еще в период демонтажа и транспортировки Комнаты в Кенигсберг, о чем, кстати говоря, было указано в приемном акте.

Над пустым просветом панели, где сохранилось место для цветной мозаики, был четко прорисован вензель российской императрицы Елизаветы Петровны. Один к одному, как на фото, отпечатанных с сохранившихся черно-белых негативов.

Ее охватило сильнейшее смятение. Проблема заключалась не в том, что в ящике стола Дробыша обнаружились кальки с чертежами одной из панелей Янтарной комнаты, хотя и этот факт сам по себе весьма странный. Можно было б допустить, что Вячеслав Леонидович каким-то образом заполучил копии чертежей непосредственно в питерском СНПО «Реставратор», если бы не одно «но»…

Это были совсем не те чертежи, что она видела в Питере-и Пушкине, другие, вот в чем заключается потаенный смысл ее находки.

Теперь нужно попытаться трезво проанализировать ситуацию.

Складывается такое впечатление, что некто, скорее всего речь идет не о частном лице, а о какой-то крупной структуре, обладающей соответствующими возможностями, обеспечил себе доступ к первоисточникам: фотонегатеке и архивам СНПО «Реставратор», а также ряда академических институтов и крупнейших музеев страны. Неизвестные специалисты пересняли сохранившийся с довоенных времен фотоматериал, творчески переработали, изготовили эскизы вроде книг-раскрасок для детишек, фрагмент за фрагментом расцветили их в золотистые и топазовые краски…