Танк «Иосиф Сталин». Иду на прорыв!

Впоследствии, описывая корреспонденту фронтовой многотиражки тот бой, пятеро танкистов пожимали плечами. А что такого? Все действия до того были отработаны на полигоне, что уж и надоесть успели. Ну да – сложно было, но справились. Что чувствовали? Да хрен его знает, товарищ корреспондент… Понимали: бить нужно гадов, пока они не ударили в ответ! Да вы, товарищ военкор, сами там чего-нибудь напишите, мы не взыщем.

А тогда…

Едва только «Иосиф Сталин-2» занял позицию для стрельбы, как гитлеровцы тут же открыли ответный огонь. От первого снаряда противотанковой пушки советский танк защитил сгоревший остов КВ-85.

А вот второй – прилетел точно в лобовую бронеплиту.

Бам-м-м!

Удар в бронекорпус «Иосифа Сталина» был ощутимым, но пробития не было. А вот наводка 122-миллиметрового орудия Д-25Т сбилась, но Тахтар Аубакиров быстро совместил перекрестье прицела ТШ-17 с амбразурой вражеского ДОТа. Для наводки по горизонтали использовался электропривод поворота башни, а изменение углов возвышения выполнялось вручную, механизмом вертикального наведения.

– Цель прямо, дистанция – шестьсот, – бесстрастно доложил казах-наводчик.

– Огонь! – Нажат электроспуск мощного орудия.

В ответ грохнуло. В перископический прибор Mk-IV гвардии старший лейтенант Стеценко увидел ярчайшую вспышку и едва успел отстраниться от окуляров, прикрыв инстинктивно глаза ладонью. А когда открыл глаза, то увидел огромный столб дыма и пыли. Тяжелый 122-миллиметровый снаряд попал точно в цель!

И сразу же, не дожидаясь команды, врубив заднюю передачу, тяжелый танк дернулся и снова заполз обратно за разбитый и обгорелый остов КВ-85. Ответных выстрелов не последовало, но все же нужно было действовать наверняка.

– К заряду!

– Осколочно-фугасный – готово! – Снаряд с характерным звоном зашел ведущим латунным пояском в казенную часть канала ствола. Ваня Шляхта одним движением забросил вслед за осколочно-фугасной пушечной гранатой ОФ-471 латунную гильзу метательного заряда и закрыл массивный клиновой затвор орудия.

Тахтар Аубакиров, работая приводами горизонтальной и вертикальной наводки, совместил перекрестье прицела с уже раздолбанной амбразурой вражеского ДОТа.

– Огонь!!!

Снова грохнуло над самым ухом.

Первый осколочно-фугасный снаряд ударил в край правой орудийной амбразуры немецкого ДОТа. Пушечная граната ОФ-471, так по артиллерийской классификации назывался боеприпас, весила двадцать пять килограммов и снаряжалась тремя килограммами аматола или тротила.

При вылете из ствола такой вот посланник смерти имел скорость в восемьсот метров в секунду – его скорость в момент удара о преграду снизилась незначительно. Кинетической энергии 122-миллиметрового снаряда хватило, чтобы пробить край орудийной амбразуры, усиленный десятью миллиметрами брони поверх железобетонной стены толщиной сантиметров тридцать – сорок. Смертоносный снаряд буквально протаранил противотанковую пушку немцев, отбросив ее к противоположной стене и попутно переломав все кости ее обслуге. Кстати, пушка оказалась трофейной ЗИС-3, получившей в вермахте прозвище «ратш-бум»: поскольку сначала слышался звук удара снаряда о броню, а потом уже – грохот пушечного выстрела. Это если было кому услышать… Но не в этом случае.

А потом взорвались те три килограмма тротила, что «прилетели» в русском снаряде. В бетонно-броневой тесноте капитальной огневой точки будто открылись огненные врата в Ад! Вихрь пламени от сдетонировавшего боекомплекта к противотанковым пушкам испепелил все живое внутри, оплавил металл и выплеснулся из амбразур. Крепкие стены, успешно выдержавшие до того несколько попаданий из 85-миллиметровых пушек Д-5, пошли трещинами.

А тут и второй снаряд прилетел – «контрольный». Повторное попадание с гарантией превратило грозную «Feld Festung» – «полевую крепость» в груду полыхающих развалин. Повторное попадание также убило или контузило примерно половину немцев, которые пытались найти здесь защиту.

– Рота, вперед! Механик – жми!!! – проорал во всю глотку Степан Никифорович.

Заряжающий на всякий случай забросил «новую порцию» смертоносного металла, взрывчатки и пороха в казенник пушки, а наводчик взялся за спаренный с ней пулемет. «Дегтярев-танковый» прилежно обрабатывал свинцом развалины немецкого укрепления и траншеи рядом.

– Всем танкам, подходить к траншеям не ближе двухсот метров! – приказал опытный Стеценко.

Он знал, что для пехоты главное – обездвижить стального монстра. Связка гранат или одна – противотанковая броню такой махины, как ИС-2, не пробьет, но взрыв может повредить гусеницы и ходовую. Да и бутылки с зажигательной смесью гитлеровцы применяли весьма охотно, вернув огнесмеси первоначальное значение: не «коктейль Молотова», а «коктейль для Молотова».

Дело в том, что изначально «огненные бутылки» использовали финны против советских танков во время зимней войны 1939-1940 годов. Тогда финны называли советские бомбардировщики, которые бомбили финские порты, «хлебницами Молотова», так как до того СССР утверждал о своей «миролюбивой политике». Тогда же простое и смертоносное «огневое» оружие и стали называть «коктейль для Молотова». Температура горения подобного коктейля доходит до 1600 градусов, а пламя невозможно потушить водой [7] .

7

Справедливости ради нужно сказать, что, в отличие от последующих ковровых бомбардировок союзниками Германии, Румынии и Японии, советские летчики действительно выполняли прицельное бомбометание, преимущественно по военным объектам. В отношении же бомбардировки Хельсинки повреждения самого города были столь незначительны, что после Финской войны один из высокопоставленных командиров ВВС РККА был отстранен от должности именно за незначительный объем разрушений самого города. Этот момент описывается, в частности, в книге Василия Решетникова «Что было, то было».

Потому с вражеской пехотой опытные танкисты и осторожничали. Пять стальных монстров ползли не торопясь, им спешить было некуда. И каждую пядь земли они щедро поливали раскаленным свинцом.

Вслед за танками поднялась в атаку и пехота, прикрывая стальных монстров в ближнем бою.

Из клубов дыма и копоти, пронзаемых трассерами, сначала доносился рев и металлический скрежет, а потом появились они. Медленно выползали из серого облака сорокашеститонные стальные туши советских танков. Они одним своим видом подавляли волю к сопротивлению – эти величавые повелители поля боя, созданные на заводах Нижнего Тагила, Омска, Челябинска.

Даже самые стойкие из эсэсовцев испытывали Butthurt — «боль пониже спины», и, как следствие, – сдались на милость победителей.

А тяжелотанковая рота продолжила наступление, проламывая оборону противника стальным тараном и разящими ударами 122-миллиметровых орудий.

Глава 6 Через минные поля

За первый день боев передовые укрепления гитлеровцев были прорваны мощными ударами артиллерии, штурмовиками, бомбардировщиками. Вперед пошли стальные клинья танковых соединений. Но гитлеровцы опомнились от первого – самого яростного натиска советских войск и продолжали упорно сопротивляться. Знали: за «Белой Русью» – Восточная Пруссия, а там и до фатерлянда недалече… К тому же Красной армии пока еще противостояли закаленные в боях подразделения вермахта и Ваффен-СС, моторизованные, закованные в крупповскую броню, вооруженные смертоносными «Тиграми», «Пантерами», «Фердинандами», «Штурмгешютце» и прочим «вундерваффе».

И поэтому бронетанковым частям Красной армии надлежало развивать наступление, наращивать его темп, не давать опомниться все еще сильному и смертельно опасному противнику. Но как раз вот тут и были сложности.

Во-первых, сама природа Белоруссии, ее рельеф создавали большие трудности для наступавших и благоприятствовали обороне. Обширная лесистая равнина прорезалась многочисленными реками и озерами. Берега рек преимущественно низкие, заболоченные. Грунтовые воды стоят близко к поверхности. Пологие холмы здесь сменялись обширными заболоченными низменностями по долинам рек. Лесисто-болотистая местность очень сильно сковывала продвижение советских танков, затрудняла маневр.