Танки на Москву

Неизвестность предстала тихим яблоневым садом, огражденным стальным решетчатым забором. В глубине белел одноэтажный домик. На крыльце сидел патронташный человек, перебирая гильзы, как четки. Его губы шевелились в непрестанной молитве.

Домик казался светлым и просторным — должно быть, оттого, что обстановка была скудной. Турина усадили в комнате, где стоял канцелярский стол с лампой да тумбочка с телевизором. Потянулось время ожидания. Вошла женщина в сатиновом халате, какой обычно носят школьные уборщицы, и принялась мыть пол. Капитан спросил ее имя. Оно оказалось таким же застиранным, как халат, — Клава. Следом появился патронташный человек, включил телевизор и удалился.

На экране высветился солдатик — белобрысый, в веснушках. Он беспомощно лежал на земле, связанный по рукам и ногам. К нему приблизился боевик — на правой щеке пылал зловещий рубец. Схватив пленного за подбородок, он выспренно произнес: «Ты хотел пролить кровь моего народа — я пролью твою. По нашим обычаям, я зарежу тебя, как барана, повернув голову в сторону Каабы». Взмахнув длинным ножом, боевик перерезал горло, сунул пальцы в разверстую рану и выудил язык. Жертва билась в конвульсиях, подрагивая живым галстучком, торчащим из шеи. Темная кровь бурно растекалась по траве и, казалось, капала с экрана.

Клава привычно протирала шваброй замызганный пол. Турин подумал, что внизу, в подвале, наверняка томятся другие солдатики. Комок подступил к горлу.

— Здесь много таких? — Капитан не узнал собственного голоса.

Клава беззвучно заплакала и усерднее заработала шваброй. Турин понял, к какому горю прикоснулся, и сам себе ответил: «Здесь много таких, Господи!».

За окном послышался шум — подъехал джип, на капоте которого проступали английские буквы, сулящие свободу и безопасность. Вышли двое. Один, бородатый горец, горячо жестикулировал, приглашая: «Мой дом всегда открыт для тебя». Другой, долговязый джентльмен, раскланивался, сохраняя вежливую дистанцию, точно боялся запачкать военный френч: «Спасибо, thank you». На прощанье они дружески обнялись:

— Брат, до встречи.

— Bye-bye, брат.

Джип тронулся. Хозяин дома, пока машина не скрылась, задумчиво глядел вослед. Нахмурившись, поднялся на крыльцо, прошел в комнату — по телевизору продолжал крутиться сериал показательных казней, перемежаясь рекламными пытками. Взглянув на экран, хозяин повеселел — на его правой щеке заиграл багровый рубец:

— А, мультики смотрим!

3

Яблоневый сад озарялся вечерним светом. Косые тени медленно скользили по ступеням. Патронташный человек перебирал на четках свинцовую вечность. Из открытого окна доносились обрывки разговора.

— Как зовут твоего друга?

— Глебов. Старший лейтенант Глебов.

— Он что — с разбившегося вертолета?

— Да. С ним еще была медсестра.

— Знаю, знаю.

К крыльцу подбежал старый волкодав. Покосился на дверь, потянул носом — съестным не пахло. Опустив морду, завалился под забор, смежил глаза. Только чуткий слух остался стеречь осенние шорохи мира.

— Что дашь за них?

— Два грузовика.

— Три.

— Абу, почему три?

— Себя посчитай.

Зашуршали ступени — люди вышли из дома. Хозяин неприметно кивнул головой — железная калитка распахнулась, и ветер свободы ворвался в яблоневый сад.

Обратная дорога оказалась куда короче. За поворотом открылись городские развалины. На центральной площади все так же гарцевали боевики, бросая по сторонам вызывающие взгляды. Мимо с опаскою двигались прохожие, обходя газоны, где среди пожухлой травы бледнели таблички: «Осторожно, мины!». Земля Аллаха на каждом шагу грозила смертью…

Порог казармы был облеплен комьями глины, сбитой с ботинок, — верная примета, что офицеры уже вернулись домой. За дверью звучала дикторская речь — по телевизору передавали последние новости. Турин вошел в помещение и остолбенел — на экране светился белобрысый солдатик. Он был как две капли воды похож на того, зарезанного полевым командиром Абу. Московский диктор с важным видом сообщал, что сегодня боевики в очередной раз проявили добрую волю — освободили пленного, ничего не потребовав взамен. В казарме раздался нервический смех — офицеры знали истинную цену сказанного. Капитан присоединился к ужину.

— Ну как? — спросил сосед, передавая ему кружку.

— Жив, слава Богу!

Выкуп

1

К перепутью, где условились встретиться, прибыли без происшествий. Позаботился водитель Сергей — на лобовое стекло прилепил листок бумаги с надписью: «Группа генерала Лебедя». Листок действовал на чеченские блокпосты магически — машину пропускали, не задерживая. Еще бы! Московский генерал здесь почитался как пророк Магомет, поскольку спас боевиков от полного разгрома, подписав с ними мирный договор в Хасавюрте. Водитель, выводя птичью фамилию, полагал иначе: «Хоть какой-то прок от предателя — доедем с ветерком!».

На месте их дожидался джип вороной масти. Турин постучал по затемненному окну. Окно любезно приоткрылось — джентльменская улыбка нарисовалась в проеме:

— O'kay?

— Окей! Поехали.

Джип помчался по дороге, лихо объезжая рытвины и воронки, чуть заросшие бурьяном. «Колесит, как у себя дома, — ворчал водитель, едва поспевая следом. — Привык носиться по бродвеям». Турин заметил, что Бродвей — американская штучка, а впереди едет британец, подданный ее величества королевы.

— Что этот подданный здесь делает?

— Миссия у него такая — всюду свой нос совать.

— Не боится, что оторвут?

— Боится, но все равно сует. Англичане, Сережа, любознательный народец.

На повороте к селу Нижний Юрт остановились — вооруженные бородачи преградили путь. Выяснилось, что дальше может следовать только джип, вторая машина должна остаться у блокпоста.

— Полдень. — Турин взглянул на часы. — Если к трем не вернусь, сматывайся один. Понял?

— Удачи, капитан!

Затемненные окна джипа создавали сумеречную реальность, сквозь которую проступали кусты, высокий пригорок, большое кукурузное поле. На переднем сиденье подданный ее величества сладко похрустывал чипсами:

— Свобода! Будем давать свобода!

— Ага, свобода, — согласился Турин. — Ни пройти, ни проехать.

Встреча на селе оказалась бурной. Британца окружили боевики — по-приятельски обнимали, гоготали. Чувствовалось, что это — самый дорогой, самый желанный гость. Из кирпичного особняка, украшенного по сторонам минаретными башенками, вышел рыжебородый чеченец. Пожав британцу руку, распорядился: