Танкисты(Повесть)

— Вас все помнят, — сказала Валя и как-то сразу увяла. После паузы спросила: — А вы где?

— Я здесь, на станции. Как из госпиталя пришел, так вот и здесь. Комендантствую. А генерал Шубников где?

Валя снова, как показалось Мальцеву, смутилась и растерянно сказала:

— Сейчас эшелон пойдет. Там меня девочки совсем заждались. Я вам напишу, обязательно напишу.

— Шубников где?

Ой как нехорошо было Вале, ой как трудно было ей выкручиваться, говорить неправду этому старшему лейтенанту — невысокого роста, с рябинками на лице, такому симпатичному. Но только сегодня всех девушек собрал в вагоне замполит санбата майор Захаров, собрал на беседу. Он сразу сказал, что беседа сегодня будет не такая, как обычно, а особая, и говорит он с ними, девушками-санитарками, как с бойцами, которые знают, что такое военная тайна и что бывает с теми, кто забывает это. Затем он довольно пространно рассуждал о бдительности, напомнил, что болтун — находка для шпиона, и девушки заскучали, а толстая Маша Суслова даже задремала.

— Так вот, — вдруг громко и резко сказал Захаров, после плавной речи сразу взяв строгий начальнический тон (толстая Маша вздрогнула и открыла глаза). — Отныне вы служите не в мехкорпусе генерала Шубникова, а в стрелковом корпусе генерала Шувалова. И раньше вы тоже служили в пехоте, понятно?

Кто-то неуверенно сказал «понятно», остальные промолчали.

Майор Захаров сердито посмотрел и спросил:

— А почему танки у нас в эшелонах замаскированы, вам понятно? Почему эмблемы с погон сняты?

— Понятно, — хором ответили девушки, уяснив наконец, куда гнет в своей внеочередной беседе майор Захаров.

И вот сейчас Валя должна была сказать Коле Мальцеву, боевому танкисту, комроты-три, неправду, приплести какого-то неведомого генерала Шувалова, хотя комкора Шубникова она видела сегодня утром — на полустанке он заходил к ним, в вагон санбата, за таблеткой от головной боли.

И она снова робко сказала:

— Я напишу вам, товарищ старший лейтенант. Как приедем на место, так и напишу.

— Слушай, Валя, что ты дурака-то валяешь, — Мальцев начал сердиться, — я же тебя русским языком спрашиваю: где наши, Шубников где?

Валя грустно посмотрела на старшего лейтенанта и вдруг выпалила:

— А я теперь в другой части. В пехоте я. В корпусе генерала Шувалова.

Мальцев почувствовал, как тиски снова сжали его затылок.

Валя повернулась и, не прощаясь, побежала к своему вагону. Заскрежетали, заскрипели буфера, сцепы, поезд тронулся. Когда площадка, куда поднялась Валя, поравнялась с Мальцевым, он увидел, что девушка что-то писала карандашом на спичечном коробке. А потом взмахнула рукой:

— Ловите!

Мальцев поймал коробок, на нем был нацарапан пятизначный номер.

— Пишите! — прокричала Валя.

Поезд набирал скорость, и вскоре вагоны с транспарантом «Хлеб — фронту!» уже ходко, с грохотом проносились перед глазами Мальцева.

Он еще раз взглянул на номер полевой почты. Эх, Валя, Валя, боевая девчонка, не поверила тыловику Мальцеву.

Выходит, весь вчерашний и весь сегодняшний день он встречал-провожал на своей станции шубниковские эшелоны. Вот тебе и «Хлеб — фронту!».

Мальцев взглянул на часы. Шестнадцать тридцать. Последний эшелон из этой серии номеров. Всё. Проехали мимо. А ты, Мальцев, иди в свою будку, раздавай проезжающим талончики на питание и составляй таблицы.

У двери его комнаты тети Паши не было — куда-то ушла. Но у письменного стола на табуретке сидел какой-то человек в полувоенной форме — гимнастерка тонкого сукна, офицерский ремень, высокие кавалерийские сапоги. Голова у посетителя была выбрита и блестела.

— Вам кого? — спросил Мальцев, которому сейчас не хотелось говорить ни с кем.

— Здравствуйте, заждался я вас. — Бритоголовый встал с табуретки и приветливо заулыбался, показав золотые коронки. — Знаете, генерал-майор Прокопенко Степан Денисович мне прямо так и сказал: иди, говорит, Василь Василич, к коменданту, он человек дельный, он тебе все устроит.

Мальцев стал вспоминать фамилию Прокопенко — и не вспомнил.

— Извините, чем могу служить?

— Да вы садитесь, — посетитель покровительственно усадил Мальцева на диван, — садитесь, не волнуйтесь, мы сейчас с вами все уладим.

Мальцев начал злиться — ему не понравился тон пришельца, — но послушно сел на предложенное ему посетителем место.

— Прокопенко Степан Денисович, чудесный, между прочим, человек, сказал, когда нас провожал: чуть что затрет, иди, Василь Василич, к коменданту, он для тебя все сделает. Кстати, я вам не представился. Василий Васильевич Кораллов, начальник передвижной фронтовой концертной бригады. Мы, можно сказать, прямо с передового края борьбы с фашизмом.

— Ну а я, собственно, здесь при чем? — Мальцев встал с дивана и пересел за стол.

— То есть как это вы ни при чем? Наши вагоны стоят уже девять часов на вашей станции, а нас не прицепляют.

— У вас есть аттестат? — спросил Мальцев. — Вы можете получить питание в станционном продпункте.

— Продукты мы давно уже получили. Нам нужно ехать. Вы понимаете — ехать. Мы не можем здесь торчать. Я чувствую, бригада выходит из формы. Братья Сазоновы — оригинальный жанр — просто уже скандалят. И я, скажу вам честно, устал. Столько переживаний, встреч, концертов. Как нас принимали! Нет, вы здесь в тылу не можете себе представить, как фронтовики любят искусство. Как они принимали концерт, и мой конферанс, и куплеты «Врага на штык»! Прокопенко Степан Денисович, когда я на прощальном обеде держал речь, даже слезу смахнул. И приказал: выдать всей бригаде по отрезу шинельного сукна и по десять банок свиной тушенки. Интендант мялся, жался, но выдал. Выдал, сукин сын. А мне вот лично генерал подарил сапоги и планшет.

Бритоголовый любовно подтянул свои кавалерийские сапоги с высокими голенищами.

— Вы поедете тогда, когда представится возможность. Задерживать вас не будем. — Мальцев встал, давая понять посетителю, что разговор окончен.

Василий Васильевич только иронически улыбнулся, блеснув драгоценным металлом, перебросил ногу на ногу и закачал начищенным носком сапога.

— Нет, вы меня, видимо, товарищ, не поняли. Мы завтра должны быть в Москве. Завтра. Это военная необходимость. Важный доклад на Комитете. Или вы здесь, в тылу, — он нахмурил брови и закинул свою бритую голову, — там, где не стреляют, не бомбят, где тихо, пригрелись и не понимаете, что такое война и что значит военная необходимость!

— Слушайте, — Мальцев побагровел, — идите отсюда к чертовой матери! К чертовой матери! — еще громче повторил он, и его голову зажало так сильно, что в глазах закружились черные и красные жучки.

В двери показалась тетя Паша.

Бритоголовый наконец встал и сказал, глядя на коменданта сверху вниз:

— За эти слова и этот тон вы, товарищ комендант, ответите. И серьезно ответите. У меня, знаете, связи. Вы здесь недолго просидите на своем тепленьком местечке.

Он по-военному оправил гимнастерку и, скрипя сапогами, вышел из кабинета.