Танкисты Великой Отечественной (сборник)
Шрифт:
Фронтовики расценивали это как солдафонство, какой тут, на хрен, воротничок да строевой шаг, когда рядом снаряды рвутся! Это все мы и запомнили.
И вот, в новогодний вечер, захмелев крепко, решили мы с Ильей поквитаться. Сидя за офицерским столом, единодушно постановили:
— Давно пора из этого павлина тыловую спесь выбить!
— А потому!..
— Сбросить капитана с балкона второго этажа!
И уже затащили его и только хотели обронить за ограду, как майор Красногирь прибежал и остановил экзекуцию. На том дело и кончилось, никого никуда не вызывали, никого не допрашивали, хотя могли и дело приписать.
А капитан-то после перестал придираться!
13 января 1945 года началась Восточно-Прусская наступательная операция, и наш полк перешел в наступление в составе 128-го стрелкового корпуса 28-й армии.
20 января мощным ударом овладели городом Гумбинен (в 1946-м переименован в Гусев). В этих тяжелых шестидневных боях моя батарея поддерживала пехоту 55-й гвардейской стрелковой дивизии. Экипаж лейтенанта Новикова уничтожил три орудия и два танка, сам командир получил ранение, но не покинул боя, пока не отразили танковую контратаку во фланг дивизии. Экипаж лейтенанта Климова из трофейного пулемета уничтожил целую группу залегших в кустарнике фаустников. Мой экипаж подбил два вражеских танка и вывел из боя зенитную батарею, поставленную на прямую наводку, о ней мы узнали от пленного солдата-зенитчика. Однако все три самоходки батареи были серьезно повреждены.
Как только закончился бой, к батарее подъехал зампотех полка майор Сема с ремонтниками. Часа за четыре они восстановили все боевые машины. Майор сам руководил сварочными работами. Этот человек весьма полного телосложения действовал удивительно энергично и быстро! Того же требовал и от своих подчиненных, считал делом чести ремонтников, чтобы в полку не было ни одной неисправной боевой машины.
Наступление наших войск продолжалось. 22 января был освобожден город Инстенбург (ныне Черняховск). В боях за Инстенбург участвовал и наш полк, но уже в составе 11-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Галицкого. Здесь фашисты не только оказывали упорное сопротивление, но и два раза наносили контрудары. Имея удобные позиции, наш полк вместе с гвардейцами отразил оба удара, не потеряв ни одной самоходки.
Без оперативной паузы, уже на следующий день, мы продолжили наступление и в тяжелом, но скоротечном бою овладели городом Гроссоттихаген. В этом бою полк потерял одну боевую машину, самоходка Коли Полякова сгорела вместе с экипажем. Еще две самоходки были подбиты, но за ночь восстановлены.
29 января разгорелся сильный бой за крупную железнодорожную станцию Тарау. Вражеская артиллерия и штурмовые орудия типа «насхорн» остановили наступление наших войск. Моя батарея наступала на левом фланге ударной группировки. Впереди горел большой деревянный дом, образовалось сильное задымление. Скомандовал командирам:
— Делай, как я! — и через дымовую завесу вывел батарею за станционный кирпичный корпус.
Отсюда самоходки открыли сильный огонь во фланг оборонявшегося противника. Опытные немецкие расчеты начали быстро разворачивать стволы в нашу сторону, но, потеряв несколько орудий, стали отходить, успев все-таки подбить самоходку Федора Климова. Но и у них на позициях остались две разбитые пушки и одно штурмовое орудие.
Станцию Тарау мы взяли. Но в полку осталось восемь самоходок. Командующий армией приказал полку оставаться на рубеже и ждать пополнения. Войска продолжили наступление вдоль реки Прегель, но уже без нас.
Вечером в просторном здании паровозного депо комполка собрал офицеров:
— Здесь, на станции Тарау, нам предстоит находиться до получения боевых машин. Всем соблюдать высочайшую бдительность! Не исключены столкновения с частями, выходящими из окружения. Начальнику штаба организовать разведку в прилегающих районах и патрулирование внутри и вокруг расположения полка. Соблюдать высокую дисциплину
и не допускать негативного отношения к населению. Помните сами и объясните бойцам: это не фашисты, а мирные жители. Замполиту Васильеву провести в этом плане работу с личным составом и с населением.Глава тринадцатая
Командую танковой ротой
Февраль — сентябрь 1945
Около месяца ждали мы поступления боевых машин и были немало удивлены, когда два паровоза притащили на станцию эшелон, на платформах которого стояли Т-34-85. 21 танк — вместо ожидаемых самоходок! И тут оказалось, что у комполка уже был приказ командующего фронтом маршала Василевского: передать прибывший эшелон с танками в 1435-й САП. По существу наш самоходный артиллерийский полк превращался в танко-самоходный полк, так как у нас еще оставалось и восемь самоходок.
Началась бурная работа штаба по формированию экипажей и подразделений — с расчетом, чтобы во всех экипажах были хотя бы один-два опытных фронтовика. Оставшиеся самоходки объединили в две батареи, по четыре машины в каждой, командиры батарей остались прежние. А меня и Гриня, теперь «безлошадных», назначили командирами 1-й и 2-й танковых рот.
Командиром танка у меня стал старший лейтенант Мугин Муфлиханов, человек с интересной биографией, до войны он занимал должность министра коммунальной службы Татарской Республики. На фронт он пошел добровольцем, воевал замполитом танковой роты, а когда эту должность в ротах и батареях устранили, его назначили командиром танка. Механик-водитель сержант Александр Нестеров был с Орловщины, командир орудия сержант Ананий Марков — из Ненецкого национального округа. Заряжающим был сержант Федор Тарденов из Омской области, радистом-пулеметчиком — ефрейтор Иван Лесовой из Сумской области.
В один из дней, готовясь к передислокации, начштаба Красногирь послал на разведку переправы через Прегель двух капитанов — начразведки Сахарова и начхима Козырева, выделив им для поездки «виллис». Часа через три они вернулись и доложили:
— Наводится понтонная переправа для танков. Будет готова дня через два, как только подвезут остальные понтоны.
Козырев был весь мокрый и дрожал на морозе. Его сразу же завели в дом, где топилась печка. Капитан переоделся в сухое, выпил стакан водки и, сразу повеселев, рассказал, что с ним произошло:
— Возвращался я с того берега по пешеходному мостику, а он еще не достроен, я и оборвался в воду. Здоровенный сапер, работавший тут же, меня приподнял за воротник шинели, спрашивает: «Ты кто — ротный, комбат?» Отвечаю: «Начхим полка». Он меня сразу и отпустил, сказал: «Раз начхим, так тони, хрен с тобой». Я кое-как доплыл до берега, а выбраться помог Сахаров.
Да, хорошо, что все обошлось, а могла из-за неприязни солдата произойти трагедия. Козырев был очень маленького роста, менее 160 сантиметров, а на нем было зимнее обмундирование: ватные брюки, телогрейка, поверх нее шинель да еще ремень с пистолетом и противогаз — и все это намокло, тянуло на дно, а стоял февраль месяц и вода была ледяная.
Начхимов не любили за то, что в бою их никто никогда не видел. Вечно они в тылах да при кухнях ошивались, а от нас требовали круглосуточно носить весьма тяжелый противогаз. Из чувства протеста да и по необходимости многие умудрялись вынимать фильтрующую коробку и загружать сумку патронами или гранатами, считая, что это важнее.
Примерно в середине марта наш полк прибыл в район расположения 16-го гвардейского стрелкового корпуса 11-й гвардейской армии и был придан 11-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Максимова.