Тараканы в твоей голове

— Да ладно тебе, хорош стесняться. Мы тут не за это платим.

— Я думала, вы платите за работу, — возразил смутно знакомый женский голос.

— На которой ты должна улыбаться и…

Послышалась невнятная возня, а потом звонкий звук пощечины. Глеб было уже решил, что и так лезет не в свое дело, и сделал шаг прочь, как невидимая девушка тихо вскрикнула, и Глеб почему-то сразу решил, что дело серьезное.

Вообще-то, он никогда не был героем, предпочитал держаться подальше от чужих неприятностей и предпочитал тактическое отступление неразумным подвигам, но сейчас в нем взыграл какой-то первобытный инстинкт.

Он ринулся защищать девушку. Впервые в жизни.

Ее прижимали к грубой кирпичной стене и пытались поцеловать. И если бы в этот момент девушка не посмотрела прямо на Глеба, он бы развернулся и тихо ушел. Но она посмотрела, и взгляд у нее был такой… Глеб и сам не понял, как подлетел к мужчине в стильном костюме, схватил за плечо, развернул к себе и ударил кулаком в лицо. Вот прямо так и сделал.

— Не надо! — вскрикнула девушка, и Глеб отпрянул. Они с мужиком недоуменно смотрели друг на друга. Один не мог понять, кто посмел ему врезать, а другой — как вообще до этого додумался. Хотя, стоит заметить, удар у Глеба получился так себе, совсем не так круто, как он описывал в романах. У мужика даже кровь не пошла.

— Глеб… Константинович, — пролепетала девушка, и Глеб понял, где видел это буйство красок. Апельсиновые волосы, коричневые веснушки и огромные зеленые глазищи.

— Александра?

— Так вы еще и знакомы? — набычился недобитый мужик и одернул пиджак. — Саша, быстро за работу. А ты…

К счастью, договорить он не успел, и в курилку заглянули сразу двое — миленькая официантка, обслуживавшая их столик, и Леньчик. Последний крайне подозрительно оглядел «место преступления» и хмыкнул.

— Я думал, ты через черный ход сбежал. Надо же, и ведь почти не ошибся.

Официанточка глупо хлопала глазами, и Глеб увидел в этом всем добрый знак. Схватив Леню за локоть, он потащил его к выходу из кафе, напоследок бросив на стол гораздо больше денег, чем они успели наесть.

Леня задавал кучу вопросов, а Глеб хотел только одного — поскорее оказаться дома.

— Эй, ты чего? Самарин? Эй, меня подожди!

Глеб на ходу пытался вызвать такси, но, как назло, все машины были заняты, а приложения на смартфоне у него не было.

— Только не говори, что ты взбесился из-за той рыжей цыпочки?

Леньчик все-таки догнал его и преградил путь.

— Она с таким лицом мимо меня пролетела, что я сразу понял, быть беде. Ну, так что, я прав?

Глеб молча набрал следующий номер, и тут Леня вырвал у него из руки телефон и сунул себе за спину.

— Ты сдурел? Верни телефон!

— Нет, извините. Машина уже не нужна, — ответил Леня в трубку и сунул телефон в карман. — А теперь ты садишься в мою машину и по пути рассказываешь, что это за рыжуля, и почему вы с тем мужиком смотрели друг на друга как помойные коты в схватке за территорию.

— Если ты пишешь рецензии так же, как разговариваешь, хорошо, что я их не читаю.

— Беда не в том, как я пишу рецензии. Беда в том, как люди пишут книги, на которые я пишу рецензии, — хмыкнул Леньчик и помахал ключами. — Карета подана, садитесь, пожалуйста.

Пока ехали, Глеб все-таки поведал старому другу удивительную историю о пропавшем объявлении, поданном вроде как от его имени, и заодно упомянул, что официанткой в кафе, откуда они только что дезертировали, была та самая рыжая Саша, несостоявшаяся Глебова ассистентка. С того понедельника, как он ее впервые увидел, прошло всего четыре дня, и вот — надо же! Какое совпадение.

— Надеюсь, это не ты руку приложил? — вдруг осенило Глеба. Ну, кто бы еще мог выкинуть такую шутку, как не Леня Медянский, тролль вся Тамбова.

— Ха! Если бы я захотел осчастливить тебя помощницей, лично бы привел девочку покрасивее. И я, кстати, знаю, какие в твоем вкусе.

Глеб отвернулся к окну, и Леня уже второй раз за последний час проявил удивительную тактичность, замяв разговор на опасном месте.

Да, рыжие пигалицы двадцати с небольшим не были пределом мечтаний Глеба. У него имелся уже один идеал, у которого были длинные темные волосы, карие глаза и родинка у левого глаза, которую она все время пыталась замазать тональным кремом. И кому, как не Леньчику, об этом знать, ведь в том треугольнике и ему нашлось место.

— Останови тут, я пешком пройдусь, — попросил Глеб вдруг. Просто захотелось на воздух.

— Слушай, — Леня перегнулся через соседнее сиденье и посмотрел Глебу в лицо, — я, правда, просто помочь хотел. Ну, поддержать как-то.

— Нормально все, — заверил Глеб. — Давай, созвонимся потом?

— Давай, — вздохнул Леня, и Глеб проводил тоскливым взглядом его блестящую черную «тойоту».

Когда друга и след простыл, Глеб побрел в следующий квартал. По пути заглянул в «Огонек», взял пачку макарон, кетчуп и туалетную бумагу. Кассирша посмотрела на него сочувствующим взглядом и предложила пакетик. Не из жалости, конечно, а по долгу службы, но получилось обидно. Глеб в каком-то глупом порыве взял себе на кассе еще шоколадку по акции и две жевательные резинки. Глаза кассирши понимающе заблестели.

— Свидание намечается? — спросила она. — У нас сегодня скидки на игристые вина.

— Спасибо, наигрался уже, — мрачно отозвался Глеб, сгреб покупки в хлипкий пакетик-маечку и продолжил путь. Его многоэтажка стояла в зеленом дворе, где бабки прятались вместе с лавочками как заправские партизаны.

— А что это за девица тебе на днях искала, Глебушек? — спросила тетя Валя, местная воевода. — Чудная такая, глазастая? А?

— Не знаю, — соврал Глеб. — Не нашла, наверное.

— Аферистка, поди, — кивнула тетя Валя и повернулась к соседке по наблюдательному пункту. — Слыхала, на той неделе Нюру из третьего подъезда ограбили? Нет? Да ты что?

Глеб поспешил нырнуть в свой подъезд, и на первом пролете лестницы пакет порвался, и рулон туалетной бумаги покатился по ступенькам. К счастью, позора известного писателя никто не заметил, и Глеб прижал драный пакет к груди и почти бегом добрался до своего этажа, где с непередаваемым наслаждением ввалился в прихожую и запер за собой дверь.

Как же хорошо дома! Ни тебе шума, ни тупых вопросов, ни необходимости вести ненужные беседы. Будь на то Глебова воля, он бы так и сидел в четырех стенах и работал, но нужда частенько выгоняла его в магазин.

А ведь так было не всегда. Когда-то он тратил больше времени на развлечения, пока не подписал первый договор с издательством. Потом почти сразу приняли второй роман, потом был контракт на четыре романа в год, а потом известность добралась до провинциального парня, и времени резко стало в обрез. Вика, как могла, облегчала ему жизнь, но Глебу было все мало и мало, он влез в новый для себя проект и сам не заметил, как увяз в нем, словно в трясине. Он как бы разделился на три отдельных личности, и среди них Глебу Самарину оставалось все меньше места, а для Вики его, кажется, не осталось вовсе. Может, Леньчик и был прав, надо чаще выбираться, но Глеб слишком привык прятаться за клавиатурой, чтобы вот так взять и что-то поменять.