Таро Люцифера

И только тут до него доходит, что все кончено.

Все потеряно… Даже честь потеряна!

Гром барабанов оглушает, давит, гнет к земле. Хочется зажать уши, повалиться на землю, чтобы не слышать, не видеть, не чувствовать ничего…

* * *

Грохот и крики ворвались в сон Корсакова.

Приподнявшись на матрасе, он ошалело огляделся. Сквозь щели в забитых фанерой окнах, пробивались солнечные лучи, на полу от сгоревших свеч остались белесые лужицы, похожие на кляксы. Остатки позднего ужина аккуратно накрыты газеткой.

Кто-то заорал во дворе начальственным баритоном, не подбирая выражений:

— Я запалю этот змеюшник к е…ой матери с четырех сторон! Чтобы и следа не осталось! Всем яйца поотрываю, неформалы гребанные!

За ширмой засуетились.

— Кто это там разоряется? — проворчал Корсаков.

— Ан-н-а-а! — раненным буйволом проревели под окном.

Анна, ойкнув, в одних трусиках, подбежала к окну и посмотрела сквозь щель во двор.

— Блин, папа!

— С добрым утром! — Корсаков откашлялся в кулак. — Милая барышня, позвольте полюбопытствовать, как он вас вычислил?

— Ай, у него бывший генерал МВД начальником охраны работает!

Анна в панике метнулась за ширму.

Корсаков закинул руки за голову и проорал в потолок:

— Эй, Влад, атас! Сейчас нас бить будут.

В дверь квартиры заколотили ногами.

— Открывай! Открывай, уроды, пока дверь не вынесли!

— Что же делать, что делать-то? — Владик заметался по комнате, пытаясь на ходу натянуть джинсы.

— В окно прыгай, — посоветовал Корсаков, не вставая с матраса.

— В окно? — Лосев подскочил к окну, подергал фанеру, потом, опомнившись, возмущенно посмотрел на Игоря. — Офигел? Буду я ноги ломать!

— Так и так сломают. — Корсаков пожал плечами.

— Не посмеют, — неуверенно возразил Владик.

— Ха, ты моего папашу не знаешь! — подала голос Анна.

— Что, крутой?

— Этого у него не отнять.

— Что делать, Игорь?!

— Ты ее привел, тебе и отвечать.

С грохотом слетела с петель входная дверь. В прихожую, судя по топоту, вломилось сразу несколько человек.

— Белая сибирская лиса, пять букв? — давясь смехом, задал вопрос Корсаков.

— Пи-и-сец! — успел выдохнуть Владик, вытаращив глаза на дверь.

Дверь в комнату распахнулась, ударив его по лбу. Легкий в кости Владик отлетел за ширму.

Полный, коротконогий мужчина, лет пятидесяти, с красным от ярости лицом, ураганом ворвался в комнату. На нем был дорогой костюм, рукав измазан известкой, наверно, успел приложился к стене в подъезде. Очки в тонкой золотой оправе криво висели на мясистом, коротком носу.

Следом вбежали накачанные ребята — то ли охрана, то боевики. Выстроились в цепь, отрезав путь к бегству.

«М-да, влипли, — решил Корсаков. — Папа, действительно, при больших бабках и крутых делах».

Мужчина отшвырнул ширму, она порхнула через всю комнату и накрыла все еще лежавшего на матрасе Корсакова.

Лосев, в джинсах и кое-как застегнутой клетчатой рубашке, отлепился от стены и выступил вперед. Анна, в трусиках и майке, юркнула за его спину.

— По какому праву? — проблеял Владик. — Я не позволю… Это моя девушка…

Мужчина в очках вдруг сник, отступил на шаг, и устало показал на Владика своим охранникам.

Один из них, похожий на комод парень, молча всадил кулак Лосеву в живот. Второй качок огрел Владик по затылку, и он, сложившись пополам, кулем рухнул на пол.

Анна бросилась на ближайшего охранника, вытянув пальцы и визжа, как сумасшедшая.

— Скотина! Убью, сволочь!!

Ее схватили за руки, стараясь держать крепко, но не причинять боли. Она извивалась, пыталась пнуть коленом, ударить головой.

— Прекрати немедленно! — прошипел мужчина, морщась от ее криков. — Посмотри, на кого ты похожа? Бляди с Тверской выглядят приличнее!

— Тебе лучше знать! — завизжала Анна. — Думаешь, если денег вагон, то все можно?

Мужчина на секунду зажмурился, как от пощечины. Но моментально взял себя в руки.

— Не все, но многое, — холодно произнес он. — И в отличие от тебя, дурочка, я точно знаю, что можно, а что — нельзя. Уведите ее, — бросил он, стоявшим у двери охранникам. — И закончите с этим… — Он помедлил, подбирая слово. — Говном.

Анна забилась в руках, держащих ее охранников.

— Если с ними что-то случится, я тебя убью! — выкрикнула она. — Они же художники, гад!

— Вот этот художник?

Папа рванул узел галстука на побагровевшей шее, подошел к лежащему на полу Владику и брезгливо тронул его носком ботинка.

— Встать! — неожиданно заорал он.

Лосев поднялся, опираясь рукой о стену. Лицо его было парафиново-серым, изо рта текла кровавая слюна. Дышал он с трудом, с всхлипом всасывая воздух.

— Папаша, нельзя ли потише? — попросил Корсаков, выбираясь из-под ширмы. — Здесь все-таки люди спят.

Охранники у двери повернули к нему бульдожьи морды.

— Ребята, команды «фас» не было, — улыбнулся им Корсаков.

Папаша, не обращая на Корсакова внимания, брезгливо подцепил Лосева за рубашку двумя пальцами и подтянул к себе.

— Это он художник? И вот с этим… ты спала? — Он метнул косой взгляд в сторону ворочавшегося на матрасе Корсакова. — Или с обоими сразу?!

— Вы мне льстите, папа, — пробормотал Игорь, пытаясь завязать ботинки. — Мои лучшие годы давно позади.

— Молчать! — рявкнул мужчина, и, обернувшись к дочери, спросил с горечью: — Вот твоя благодарность? Я ночей не спал…

— Знаю, кто тебе спать не давал!

Анна, вывернувшись из рук телохранителей, бросилась к Владику. Ее снова поймали, оттащили к двери.

— Для того ты родилась в приличной семье, чтобы с патлатыми спидоносами на помойке жить?

Корсаков фыркнул.

Мужчина метнул в него бешеный взгляд и дернул щекой. Качки напряглись, как бультерьеры на поводках.

В дверях показался еще один мордоворот.

— Александр Александрович, там менты из местного отделения подъехали, — доложил он. — Что прикажете делать?

Папаша, не обернувшись, бросил:

— Заплати, сколько скажут, и пусть отваливают!

Он ухватил Вадика за воротник и процедил: