Ташкент - Москва 2016-1939
Шрифт:
Сопровождалось это все диким ревом вырвавшейся на свободу струи газа, и заревом пламени, поднимающегося на высоту 200 метров. Стихия, однако.
***
Хоким города Муйнака, когда-то стоявшего почти на берегу Аральского моря, а теперь море ушло на много километров на север, очень удивился, когда его разбудил звонок из Ташкента. Не часто ему звонили из центра. Выслушав подробную, но не очень понятную ему инструкцию об эвакуации из прибрежной зоны всех и вся, он привычно заверил большое начальство, что все будет выполнено, повесил трубку, поворчал еще немного на причуды большего начальства и начал раздумывать, что и как можно предпринять в это ситуации. Все, что пришло на ум — это связаться
Военные ответили, что получили предупреждения по своей линии и обещали выслать на разведку на побережье вертолет, но это будет лишь утром, когда рассветет. Со всеми, кто мог быть в это время в условно опасной зоне, пытаются связаться по телефону или по рации, но, по их мнению, никого нет.
Остальные ответили, примерно, то же. Вспомнив про пастухов, которые возможно пасли своих баранов и верблюдов близко к берегу моря, хоким связался с сельхозотделом хокимията района и передал им свое пожелание, что хорошо бы, если кто там есть на берегу, срочно их всех вернуть. Вот, пожалуй, и все что можно было бы сделать. Рыбаков на море быть не должно, рыбы на этом участке моря давно уже не было. А милиция и пожарные уже целую неделю, и так находятся на предпраздничном усилении.
Каково же было удивление хокима и всех жителей Муйнака, когда в самую полночь по воздуху прокатилась волна, напоминающая ударную, раздался гул — сильнее чем от пролетающего низко самолета, потом с севера донесся рокот, знающие сказали бы, что как от Ниагарского водопада, но из жителей Муйнака мало кто был в США, а на Ниагарском водопаде никого. МОРЕ возвращалось.
В суете и хлопотах прошли отпущенные посланцем три часа. Ислам Абдуганиевич время от времени бросал взгляд на настольные часы. Подошла полночь и ничего вроде бы и не случилось, но практически все, кто был в это время в резиденции почувствовали, как будто какая-то рябь прошла по всему, на что в это время каждый смотрел, как помеха в телевизоре. Мгновение и все прошло. Усталость — подумали многие, началось — подумал Президент.
Погас экран телевизора — Евроньюс прекратило свою передачу.
Через мгновение вошел дежурный офицер и доложил, что отключился весь зарубежный интернет, Глонасс и джпиэс. Ни один мобильный телефон не видит ни одного спутника. Антенны спутникового телевидения тоже ничего не принимают. Сигналов нет, никаких.
— Проверьте радио и проводную связь, радиовещание — уточнил Президент, увидев вопросительный взгляд дежурного, — после того как выяснишь все, соедини меня вновь со всеми.
Дежурный бесшумно исчез за дверью и через 15 минут явился еще более смущенный, если не растерянный.
— Радиовещание и телевидение только наше узбекское, а по радио на средних и коротких волнах говорит какое-то радио коминтерна из Москвы, а из Берлина на немецком языке передают речь Геббельса, посвященную предстоящему дню солидарности трудящихся 1 мая и дню рождения фюрера. И еще говорят, что сегодня вечер 9 апреля 1939 года.
Дежурный, доложив вышеизложенное, не знал, какую реакцию президента это вызовет. Вплоть до обвинения в сумасшествии, ареста, но президент даже не удивился. Он прошел вместе с дежурным в зал связи, где стояли мощные всеволновые радиостанции, попросил связистов побегать по волнам, останавливаясь на тех, где были какие-нибудь передачи, дошли до Берлина.
— Все еще говорит, — произнес президент, услышав голос Геббельса, и вышел вместе с дежурным.
— Улугбек, — обратился он к дежурному, — сделай милость, сформулируй коротко по-военному, все, что ты сейчас видел и слышал, я хочу услышать твои выводы.
Дежурный офицер, вытянувшись по стойке смирно, доложил, что если он не сошел с ума, и это не чья-то дурная шутка, они все попали в ночь с 9-го на 10-ое апреля 1939 года, во что он дежурный не верит, и ему кажется, что он заболел, спит на посту и скоро проснется, и сон пройдет, исчезнет.
— Хорошо, если это так, — сказал президент. Но сам уже четко знал, что это не так.
— Друг мой,
пока не проснулись из этого сна, попробуйте определиться в масштабах этого явления, какую территорию оно охватывает, границы, так сказать.Слово «границы» прозвучало в ушах Улугбека и подполковник вновь рванул в зал связи и начал звонить, подряд, на все пограничные заставы начиная с западных. Везде одно и то же, на сопредельных территориях вдруг погас свет, исчезли КПП с сопредельной стороны, изменился ландшафт, куда-то делись поселки и асфальтовые дороги, и с севера потянуло холодом, как будто лето сменилось осенью или ранней весной.
— Господин Президент, — начал официальный доклад Улугбек…
— Товарищ, — поправил его Каримов, — и лучше если по-русски. Мы, ведь, теперь на территории СССР. Ты, ведь, это хотел сказать?
Глава 3. Десятое апреля 1939 года
Ровно в 00–25 по Ташкентскому времени Ислам Абдуганиевич вновь собрал на видеоконференцию все руководство республики. Коротко изложив свое видение ситуации, подытожив факты, поступившие за последние 20 минут, президент сказал буквально следующее:
— Произошел катаклизм (видимо глобального масштаба) в результате которого РУз вместе со всем населением, движимым и недвижимым имуществом, городами и весями в границах 29 августа 2016 года, предположительно, перенесся на территорию СССР 10 апреля 1939 года. Перенеслось — ли еще что-нибудь пока неизвестно и будет уточняться.
Причины катаклизма неизвестны и, если у кого-нибудь, из собравшихся, есть соображения на этот счет, пусть после выступления изложит. Будут рассмотрены любые предложения и предположения. Утром, придется кому-то из руководства страны выступить с сообщением и, каким-то образом объяснить народу сложившуюся ситуацию. И наконец — что делать с советским окружением, вы все знаете географическое положение Узбекистана, выход на внешний мир только через узкое горлышко в районе Термеза, остальное все граница с СССР 1939 года.
Непродолжительное молчание прервал премьер-министр Шавкат Мирзиёев.
— Ислам Абдуганиевич, мы тут посовещались с товарищами, перед народом надо Вам выступать. После случившегося все мы в некоторой растерянности, ждали после вчерашнего Вашего предупреждения любой катастрофы, пожара, землетрясения, урагана, цунами, а тут вон оно как. Мы — растерялись, а Вы, слава богу, спокойны, собраны, как будто Вы знали про все наперед.
«Да, друг мой, если бы ты знал, как ты близок к истине» — подумал Президент.
— Согласен, выступление назначим на 8-00 утра. Народ должен знать, что страна в порядке, руководство на месте, пусть народ будет спокоен. Если нет соображений по нашим вопросам, прошу расходиться по своим рабочим местам и оценить масштабы происшедшего с позиции своих отраслей и служб. Любую новую информацию немедленно докладывать сюда.
На этом совещание закончилось, и президент снова вернулся в комнату отдыха, сопровождаемый дежурным охраны.
— Ислам Абдуганиевич, товарищ президент! Разрешите обратиться — и, не дожидаясь разрешения, Улугбек продолжил, — я совсем недавно на интернетовском сайте, посвященном вопросам альтернативной истории, прочитал небольшую повесть одного нашего ташкентского автора, где излагается практически наш случай, в материалах интернета о второй мировой войне было много выступлений о том как бы развивалась история если бы перенеслось в 1941 год то или другое из 21 века или конца 20-го. Например, город Харьков, Российская Федерация и многое другое. Так вот этот автор предположил в своей фантастике, что перенесся Узбекистан 2010 года. И это произошло, как несчастный случай в результате незапланированного взаимодействия Большего Адронного Коллайдера и китайского ускорителя частиц. А Узбекистан как раз лежит посередине между ними, я брал карту мира и прикладывал между городами, Ташкент как раз почти на линии. Так вот вся энергия эксперимента совпавшего по времени в этих двух центрах прошла через Узбекистан и перенесла его через время в прошлое. Может и в нашем случае произошло что-нибудь такое.