Тасино горе

Тася захлебывалась слезами. Сначала она говорила тихо, а потом все громче и громче. Потом для большей убедительности стала кричать на всю комнату.

Леночка испуганно вздрогнула, забилась и заметалась в постели.

— Русалка! Русалка! — в ужасе расширяя неестественно горящие глаза шептала она, задыхаясь.

Мама бросилась к ней, обвила руками её белокурую головку и стала нашептывать ей на ушко:

— Успокойся, мое золото, успокойся, моя радость. С тобой твоя мама! Ленушечка моя!

И как только девочка стихла под влиянием ласкового шепота, Нина Владимировна снова села на прежнее место и, сухо взглянув на Тасю, произнесла таким строгим, холодным тоном, каким еще никогда не говорила с ней:

— Уйди. Я не хочу тебя видеть до тех пор, пока ты не исправишься. Твоя злая выходка чуть не стоила жизни сестре. Ступай. Я не хочу тебя видеть, недобрая, нехорошая девочка! Марья Васильевна была права — тебя надо отдать в строгие руки, пока ты окончательно не испортилась дома.

Тася взглянула на маму, как бы спрашивая, не шутит ли она? Но нет. Лицо мамы строго, почти гневно. Таким она никогда его не видела.

Что же это? Или она разлюбила Тасю?

Девочка, однако, не смела ослушаться и, низко опустив голову, тихо поплелась из маминой спальни.

Глава IX Неожиданная новость. — Отъезд

Доктор только что уехал. Из своего любимого уголка — небольшой беседки из дикого винограда, находившейся в дальнем конце цветника — Тася видела, как ему подали тройку, и мама проводила его до крыльца.

Вот уже три недели, как больна Лена. Серьезно больна. После её злополучного падения в пруд у неё сделалась нервная горячка, и она была на волоске от смерти. Тася все это время проводила одна. Все были заняты больной. Только по утрам Марья Васильевна давала уроки девочке и, окончив их, спешила в спальню — помогать Нине Владимировне ухаживать за больной.

Сегодня третий день, что Лене лучше. Она уже разумно отвечает на вопросы и вчера выпила целую чашку бульону. Няня сказала об этом Тасе и не удержалась, чтобы не прибавить:

— Вот, что ты наделала, сударыня, — и не стыдно тебе!

Тася показала язык няньке, в знак того, что ей не стыдно, и, подпрыгивая, побежала в сад.

Теперь, когда опасность миновала и Леночка через неделю-другую поправится и встанет с постели, Тася сразу успокоилась и даже как бы почувствовала себя обиженной всеми.

— Лена выздоровеет, — говорила мысленно девочка, — все прошло — и страхи, и волнения. Почему же все недовольны мной, не разговаривают со мной и почти не смотрят на меня? Ну, пусть эта гадкая Маришка (так называла Тася Марью Васильевну), пусть эта выжившая из ума нянька и задира Павлик, ну, a мама? Неужели же мама все еще сердится на Тасю? Или разлюбила Тасю? За что? Или Тасю никто никогда не любил, — продолжала размышлять девочка, — и если бы утонула Тася, никто бы не ухаживал за ней, никто бы не сидел у её постельки? И Тася умерла бы одна в своей комнате, позабытая всеми… Бедная Тася! Бедная Тася!

И Тася, упав на мягкий дерн, составлявший пол беседки, залилась горькими слезами. Она считала себя несчастной жертвой, обиженной всеми, совершенно забывая о том, как она постоянно мучила и обижала других.

Наплакавшись вволю, она медленно подняла отягощенную от слез голову — и вдруг легкий крик неожиданно вырвался из её груди. Около неё стоял высокий, очень худощавый господин в модном пальто и шляпе, опираясь на трость с дорогим набалдашником.

— Здравствуйте, милая барышня! — произнес незнакомец с любезной улыбкой.

— Зачем вы здесь и что вам надо? — вместо всякого ответа грубо отрезала девочка.

— О, мне надо весьма немногого! — так же любезно и ничуть, по-видимому, не обижаясь грубостью Таси, произнес высокий господин. — Я пришел познакомиться с одной маленькой барышней, Тасей Стогунцевой. Надеюсь, я не ошибся: Тася — это вы?

— Надеюсь, вы не ошиблись: Тася — это я! — передразнивая длинного господина произнесла девочка.

Ее уже начинало забавлять это новое знакомство и так и тянуло выкинуть одну из своих шаловливых выходок. Не отдавая себе отчета в том, хорошо она делает или нет, Тася быстро окинула бойкими, шаловливыми глазами фигуру незнакомца и спросила, едва удерживаясь от смеха:

— Отчего вы такой худой? Можно подумать, что вы привыкли обедать только по воскресеньям.

Высокий господин рассмеялся. Он хохотал так громко и притом так сгибал в три погибели свою сухую, длинную, как жердь, фигуру, что Тася начинала опасаться, как бы он не переломился пополам.

Наконец, незнакомец с трудом удержался от обуявшего его смеха и снова заговорил, обращаясь к девочке:

— Итак, вас зовут Тасей, a меня — Орликом. Господин Орлик — содержатель пансиона для благородных девиц. Моя кузина Marie писала мне по приказанию вашей мамаши, чтобы я приехал сюда за вами и увез вас в мой пансион.

— Как? Что такое?

Глаза у Таси расширились от изумления.

— Меня в пансион? Меня? Но вы ошиблись! Уверяю вас, вы не туда попали, — произнесла Тася дрожащим голосом, — уверяю вас!

— О, нет, милая барышня! Я не ошибся! Я уже успел побывать в доме, повидать вашу мамашу и кузину Marie, и они указали мне, где я могу найти вас, чтобы познакомиться с вами.

— Так вот оно что! — произнесла злым голосом Тася и вдруг залилась громкими, неистовыми слезами.

В припадке неудержимого злого отчаяния она кинулась на пол, била ногами и руками землю и кричала громко и отчаянно на весь сад:

— Не хочу в пансион! Не хочу! Не хочу! Не хочу! Гадкий пансион! Гадкий! Гадкий! Гадкий! Я умру там, непременно умру от тоски и горя. Мамаша, милая мамаша, не отдавайте в пансион Тасю! Гадкий, мерзкий пансион! Я его ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Господин Орлик с терпением выслушивал все эти стоны и крики и только смотрел на бившуюся в припадке злого, капризного отчаяния маленькую девочку спокойным, проницательным взглядом. Видя, что никто не спешит из дома на её крики, Тася стала успокаиваться мало-помалу и вскоре окончательно притихла. Изредка всхлипывая и вздыхая, она уставилась в лицо господина Орлика злыми, враждебными глазами.

— Ну вот, и отлично. Покричали — и довольно. Пользы от криков мало! — спокойно произнес директор пансиона. — A теперь, как подобает умной барышне, собирайтесь-ка в путь-дорогу, так как мне сегодня же надо выехать обратно.

— Я не поеду! — упрямо говорила Тася.

— Ну, этого быть не может, — также спокойно возразил директор, — не было еще случая, чтобы господин Орлик исполнял то, что желают маленькие барышни, a всегда маленькие барышни делают то, чего пожелает господин Орлик.