Татьянин день

– А я – домохозяйка, – весело заявила Борковская, изящно проведя по поблескивающему над декольте колье.

– А на какие шиши живешь? – не скрывая сарказма, спросила Баля.

– У меня есть покровитель, очень влиятельный и состоятельный мужчина. Мы с ним видимся два раза в неделю. Он делает мне хорошие подарки. В основном – побрякушки.

– И ты решила их все сегодня надеть! – Таня Баль безразлично кивнула на дорогие ювелирные изделия, развешанные по любящей роскошь женщине.

– Нет. Это – лишь жалкая часть моих несметных сокровищ!

Борковская снова коснулась украшений, как бы убеждая себя, что ее постельные усилия не напрасны. Она любила все, что дорого. Каждая драгоценность, хранившаяся в ее шкатулке, была усердно отработана в постели. «Золотодобытчица» – так в шутку называла себя Борковская, перебирая свои несметные сокровища. Она умела «отстраняться» во время любовных утех, мысленно переноситься в другие места и пыхтящий от усердий мужчина во время телодвижений даже не был ей противен, напротив, Таня умудрялась даже получать удовольствие от половых актов.

– Так он женат, твой благодетель? – уточнила Карасева, любившая пикантные подробности.

– Да. И, слава богу! Я бы с ним жить не смогла!

– Таня, ты ведь такая красавица. Нашла бы себе хорошего, порядочного мужчину!

– Дунаева, ты воистину Дуня! – усмехнулась Борковская. – Ну, где ты видела порядочного и хорошего мужчину одновременно? Если такие и есть – они давно женаты! Вот и приходится быть развлечением для состоятельного и любвеобильного человека. Мы, так сказать, помогаем друг другу.

– Знаешь, как такая помощь называется? – злая ирония Бали неприятно кольнула Борковскую, она посмотрела в ответ с вызовом. Но скандала удалось миновать – к столику подошла долгожданная официантка, принесшая поднос с готовыми блюдами.

– Три киевских и салат куриный, – бодро продекламировала сотрудница кафе.

– Наконец-то, горячая еда! – обрадовалась Баля.

Официантка повернулась к Ксюше и предложила выбрать что-нибудь из блюд в меню, но та попросила повторить чай.

Глава 8 Анестезия

Тани радостно придвинули тарелки с едой. Зазвонил телефон, Ксения вздрогнула и резко схватила трубку после чего, сопровождаемая недовольными взглядами школьных приятельниц, отошла в сторону.

– Ненавижу сотовые! От них рак! – фыркнула Карасева, придвигая теплую тарелку с приятно пахнущим блюдом ближе.

– Рак сейчас может быть от чего угодно! У меня знакомые жили в радиоактивном доме. Вся семья умерла от рака, – разжевывая кусок котлеты, промолвила Дунаева.

– А соседи? – усомнилась Борковская. Болезненные истории Дуни раздражали Татьяну. Она даже хотела отругать подругу за то, что в такой знаменательный вечер их встречи, она рассказывает смертельные байки, но каждый раз, мельком глядя на обожженные руки бедной женщины, воздерживалась от порывов отчитать ее, как нашкодившего ребенка.

– Не знаю что с соседями, – по-детски наивно ответила Дунаева, на лице ее читалась растерянность.

– Ну, если весь дом радиоактивный… Не могла только одна семья умереть! – размышляла Борковская, размахивая вилкой.

– Лучшая тема под горячее. Приятного аппетита! – пробубнила Баль и негромко вскрикнула от боли – горячее масло, вытекшее из куска откушенной котлеты, обожгло полость рта. Борковская хихикнула, глядя на подругу, которая словно потрепанная уличная дворняга, запыхавшаяся от быстрого бега, высунула язык. Уловив недобрый взгляд, она подхватила свой бокал и задорно предложила:

– А давайте выпьем за здоровье.

– Мы уже пили за здоровье, Танечка.

– А со мной, Дуня, ты не хочешь выпить за здоровье?

– Здоровье лишним не бывает! – шляпа Карасевой качнулась в знак согласия.

Татьяны забренчали стеклом, выпили и приступили к поглощению пищи, уткнувшись в свои тарелки. Ксюша уже не говорила по телефону, она держала трубку возле уха, имитируя разговор, и продолжала наблюдать за бывшими одноклассницами. Немного помедлив, она все же вернулась за столик, обратив на себя внимание Борковской, клюющей свой куриный салат:

– Ну, а ты? Расскажи нам, как живешь?

– Под горячее? – Ксения не скрывала иронии и с легкой усмешкой рассматривала с какой жадностью три других Татьяны поедали киевские котлеты с картофелем фри. – У меня все отлично: хорошая работа…

– Котлета – просто объеденье! – голос Баль звучал сдавленно, она склонилась низко над тарелкой, будто боялась, что у нее отберут еду.

– Зарабатываю достаточно, – монотонно продолжала Ксюша.

– Салатик тоже отличный! Здесь хорошая кухня, – надменно произнесла Борковская. Ритуал поглощения блюда сверкающая дорогими украшениями женщина превратила в настоящий спектакль. Мини-представление она сопровождала звуками удовольствия, получаемого от поглощения еды, делая вид, что не слышит ответа на свой вопрос.

– И, кстати, я сама выбираю с кем спать, а не подминаюсь под кого придется, лишь бы заслужить какую-нибудь побрякушку – сарказм Ксюши оборвал пантомиму Борковской: из трапезничающей королевы она вмиг превратилась в уличную торговку: ноздри ее раздулись, брови встретились на переносице, лицо побагровело.

– Это ты на кого намекаешь? – визгливо воскликнула Татьяна, с ненавистью глядя на обидчицу.

– Я думала, ты не слушаешь, – голос Ксюши был спокоен.

С трудом подавив волну гнева, Борковская уставилась в тарелку. Ей не хотелось скандалить, она прекрасно понимала, что неглупая одноклассница умнее ее и Таня проиграет в этой битве.

Дуня медленно разжевывала хрустящий картофель, наслаждаясь приятным вкусом. Она предпочитала варить этот овощ в мундире – самое доступное и самое малобюджетное блюдо в рационе нищей прачки. «Зато полезно!», – каждый раз убеждала себя Дуня, сидя над тарелкой с тошнотворной картошкой.

– Вкусно, – утвердительно кивнула Дунаева. – А это, как его? Картофель…

– Фри. Соломка, обжаренная в большом количестве масла, – Борковская отвлеклась от Ксении и переключила внимание на подругу, открывшую для себя по-новому вкус картофеля.