Таверна «Две Совы». Колдовать и охотиться - запрещается

– Налил. Да токо не выпил, - фея оттолкнула протянутую Диазом кружку с водой и зло посмотрела на меня.
– Значит так, Беня, с меня взятки гладки. Меня Сова… ик… попросил следить за чистотой в таверне. Я согласилась, потому что выхода не было – из стаи погнали, а до столицы добираться далеко. Потом вы все,и даже ты, щетина клыкастая, – Файка ткнула пальцем в скалящегося Грая. – Стали мне семьей. О тебе, Беня, знаю только то, что рассказывал Сова, потому я сейчас полечу… ик… приводить себя в порядок, а вы дальше разговаривайте. Это понятно?

Я неуверенно кивнула, разглядывая скопление мыльных пузырей над головой.

– То-то же, – фея погрозила кулачком троллю и, бурча себе под нос ругательства, умчалась наверх.

Грай быстро убрал со стола мыльное нечто и тут же заменил его другой бутылью. Мы с Диазом придирчиво осмотрели новый напиток (к слову, на вид ничем не отличавшийся от первого варианта) и, переглянувшись, решили к нему не прикасаться. По крайней мере, до тех пор, пока его не попробует Грай.

– Сова?
– я откинулась на спинку стула и сложила руки на груди, старательно игнорируя весело чпокающие над головой мыльные пузыри.

– Фая правду сказала, – признался фамильяр.
– Это я ее попросил.

– Я в этом и не сомневалась. Дальше будем разговаривать?

Фамильяр вздохнул, покосился на тролля и решительно опрокинул в клюв содержимое своей кружки. Крякнул, выдохнул, кивнул Граю, оценив крепость напитка,и снова уставился на меня круглыми глазами:

– Некогда нам разговоры разговаривать, Бень! Пыль варить надо.

– Согласен, - поддержал его Диаз.

– А я – нет! – в тон ответила я.

– Ваще все равно! – пожал плечами Грай.

На таверну снова опустилась тишина. Разговор не клеился. Раскрывать секреты друзья определенно не торопились.

Ничего-о, я терпеливая!

– Ты ведьмин мешок проверил? – прервал затянувшееся молчание охотник. На Сову он даже не посмотрел (видимо,таращиться на меня было интереснее), но то, что он обращался именно к фамильяру, сомнений не вызывало.

– Да. Даже нашел платье, с которого оторвали кусок, - Сова покосился на бутыль и вздохнул.
– В лесу лежало.

– Не платье, а наюбник. Его Фая сделала, – поправила я фамильяра, вспомнив, как сама же оторвала его от юбки и бросила в грязь.

– Как бы там ни было, заговорен он был именно на Беню.

– Проклятие?

– Нет, cиловая волна. Чистая. Видимо, надеялись завалить ее досками.

– Или утопить, - хохотнул тролль.

– Им мало меня убить, ещё и унизить захотели?
– разозлилась я.
– Почему сортир-то?

– В таверну им было не попасть, - с нехорошей улыбкой объяснил Диаз и, наконец, перевел взгляд на Сову. – Усилил защиту?

– В три раза, - похвалил себя фамильяр.
– Даже на баре двойную поставил. Плюс ты носишься то по крыше, то по лесу. В таверну им хода не было.

– Я понял – все вокруг молодцы, – серьезно заметил тролль. – Но у меня один вопрос – кто травы в кабинете переложил? Первая Пыль ведь бабахнула?

– Бабахнула, - задумался Сова.

– Беня горела?

– Горела.

– Выходит, они не знали, что она у нас Огненная?

– Выходит, не знали.

– Как и я,– подала я голос в надежде повернуть разговор в нужное русло.

– Это как раз объяснимо, – Диаз постучал пальцами по столу.
– Стихийная ведьма может до самой инициации не знать источник своей Силы. Первый мешочек был направленным взрывом, а когда ведьмы поняли что ошиблись и что огонь ей вреда не причинит, сделали второй, уже с воздухом.

– Хорошо! – задумчиво проворковал Сова.

– Плохо, бартыц мне в ребро! – огорoшил всех Грай.
– Кто сказал, что их в таверне всего два?

– Два. Сюда они в открытую не зайдут, а охранные амулеты с мандрагорой разорвут их мешочки ещё на подходе.

– ? если они давно их подложили? – снова предположил тролль. – До усиления охраны?

Мы переглянулись и, не сговариваясь, ринулись на обыск таверны: Грай помчался на кухню (судя по грохоту и звoну, он буквальнo переворачивал все вверх дном), Сова взял на себя второй этаж, Диаз – зал, я – барную стойку.

Никогда не думала, что искать то, сама не знаю что, настолько сложно. За баром лежала уйма мешочков: с травами, амулетами и заговоренной солью. Я хранила в них медяки и оставленные в залог полудрагоценные камни, записки, переданные постояльцами для друзей, родственников и врагов, огарки свечей и долговые расписки. В поисках пришлось переставить все бутыли и отодвинуть бочки, ощупать каждую пядь столешницы и заглянуть во все углы. Я даже проверила подоконник и ажурные занавески. Пусто! Могла бы сразу догадаться – никто чужой за бар не зайдет – охранные амулеты оглушат любого, кто переступит невидимую линию, отделяющую стойку от зала.

У Диаза дела продвигались немногим лучше: перевернутые столы и лавки топорщились деревянными ножками, вязанки лука и чеснока кучей лежали посередине таверны, окна осуждающе смотрели на нас пустыми рамами – охотник отодрал даже удерживающие стекла рейки.

– Фая нас убьет! – выдохнула я, с ужасом осматривая наведенный кавардак. – Особенно, если мы ничего не найдем!

– Нашел, - сам того не зная спас нас Сова, спикировал с лестницы и тяжело грохнулся на пол.

Я осторожно выползла из-за бара, с расстояния в несколько шагов осмотрела черный мешочек в его клюве и боязливо поежилась:

– Опять по мою душу?

– Нет, - фамильяр с отвращением бросил находку на пол и поморщился.
– Этот мышиный.

На этот раз краснеть не пришлось – не зря Сова четыре года кряду вбивал в мою голову знания. Что-то да закрепилось в голове. Мышиные амулеты были своего рода ушами и глазами ведьмы. Вездесущие грызуны обладали удивительной способностью проникать в самые защищенные помещения, чем и пользовались колдуньи. Да и поменять местами мешочки с сушеной травой как раз было под силу этим хвостатым созданиям.

– У меня пусто, – Грай с улыбкoй вывалился из кухни, осмотрел зал и присвистнул. – Фая нас убьет!

– Я сказала то же самое!

– Есть! – Диаз вытащил из дымохода грязное нечто – комок из сухих листьев и мелких веточек, щедро удобренный слоем сажи.
– Между камней застрял.

Сова вытянул шею, рассматривая находку:

– Отсюда его подложить не могли, значит, кинули в трубу. Сжигай. Оба.

Охотник пожал плечами и бросил оба мешочка в камин. Угли жадно затрещали, принимая жертву. Языки пламени обняли ткань. В воздух поднялась туча искр и зеленый дым. Почему-то запахло малиной.