Тайм-аут
Шрифт:
Но самое мучительное ждало его позже… Когда она большими пальцами подцепила пояс трусиков.
Никогда еще эрекция не была такой мучительной! А ведь он даже не дотронулся до этой женщины…
Очень и очень медленно, будто соблазняя кого-то (Но кого? Грейнджер не могла знать, что он находится здесь!) Гермиона спустила трусики поначалу на бедра, потом на колени, икры, лодыжки… что бы, наконец, отбросить их к остальной одежде.
А потом она выпрямилась, и Люциусу показалось, что сердце замерло. Нет, конечно, прекрасное ощущение, но он не собирался устраивать из банальной эрекции драму и помирать от вида голой Грейнджер…
________________________________________
Среда, 18 июня 2004, 16:43.
О, вода оказалась просто божественной. А еще – в маленьком озерце было не слишком глубоко, но и не слишком мелко.
Его прохлада стала бальзамом для горячего, вспотевшего тела. Еще чуточку стесняясь купаться обнаженной, она мысленно одернула себя – на острове нет никого, кроме нее и Люциуса, которого она оставила там, на пляже, около тридцати минут назад. Так что – следить и подсматривать за ней некому. Хвала Мерлину!
О, да… Действительно, хвала… Вода была восхитительна. Гермиона настолько наслаждалась ощущением свежести и прохлады, что готова была остаться у этого водопада навечно. В любом случае, ей же нужно постирать одежду! Если они будут вынуждены находиться здесь еще какое-то время, то ей просто необходимо чистое белье! И уж тем более, когда рядом этот… Люциус Малфой!
Повернувшись к берегу, Гермиона машинально удивилась тому, что вещей там, почему-то, не оказалось…
Спотыкаясь, как младенец, она пыталась удержаться на плаву. Посмотрела влево, потом направо, и обвела взглядом по краю озерца. Одежды нигде не было! У нее – что: вдруг выросли ноги???
Гермиона уже начала тихо паниковать, когда ее неловкое и поспешное движение к берегу приостановил мужской голос.
– Мисс Грейнджер, не это ли ищете?
Помахивая ее вещами в воздухе, причем так, что лямка бюстгальтера болталась прямо у его живота, Люциус материализовался из высокой травы. Господи! А она-то, глупая, еще надеялась побыть в уединении…
– Малфой! – единственное, что с негодованием удалось произнести Гермионе.
– Да, мисс Грейнджер?
Этот ублюдок улыбался. Улыбался!
– Сейчас же верни мне одежду, ты, чертов муд…
– О, боги… и где же ваши манеры, дорогая? Неужели вы никогда не слышали о том, как нужно просить правильно?
– Верните мне мою чертову одежду. Пожалуйста.
С притворной невинностью Малфой усмехнулся.
– Но, мисс Грейнджер, если хорошенько поразмыслить, то вы можете просто подойти и взять её, не так ли? Или вас при виде меня постигла некая слабость, что не можете выйти из воды самостоятельно? Может, помочь?
– Нет, мерзавец! – сердито махнув кулаком, взбешено крикнула Гермиона. – Я голая, и вам это хорошо известно, черт побери! Сейчас же отдайте одежду!
Развернувшись, Люциус направился к близлежащему валуну и аккуратно положил вещи на нагретую поверхность. Потом повернулся лицом к Гермионе и, сложив руки на груди, нахально ухмыльнулся и произнес:
– Подойдите и возьмите сами…
________________________________________
Четверг, 19 июня 2004, 11:14.
– Мисс Грейнджер, я сожалею, что… повел себя… так.
Не отвечая, Гермиона продолжила колотить кокосовым орехом по острому краю скалы с такой силой, что Малфою стало немного страшно. Несомненно,
сейчас она воображала вместо кокоса его собственную голову.– Мне на самом деле, жаль… Извините, – продолжал настаивать он, но ответа так и не дождался.
Не сказать, что б Люциус Малфой был человеком, известным своими извинениями, чего уж там. Извинялся он, обычно, только в тех редких случаях, когда действительно ощущал вину, что случалось нечасто. Но не сейчас. Поскольку в данный момент Гермиона имело полное право злиться на него, и винить ее за это Люциус не мог. Да и никто б не мог – после событий вчерашнего вечера.
Нет, Малфой не сожалел о своем поступке. Конечно же, нет! Вид, открывшийся ему, когда безумно разъяренная Гермиона метнулась к валуну (подпрыгивающая грудь, торчащие соски), стоил ее молчаливого сегодняшнего гнева. О… то, что он увидел, останется в памяти навсегда. Люциус сомневался, что даже Обливейт сможет справиться с этими божественными воспоминаниями.
А вот Гермиону, в отличии от него, сей факт не радовал. И выглядела она не только разозленной донельзя, но и безумно смущенной. Честно говоря, Малфой предпочел бы, что б на него, как обычно, кричали и сыпали проклятиями, чем молчать уже почти сутки. Но… ответом на все его извинения было лишь молчание. Долгое, гордое молчание, с высоко поднятой головой и все розовеющими лицом и шеей.
Люциус снова почувствовал угрызения совести, правда, не слишком сильные. Что ни говори, а сладкие воспоминания о её нежных холмиках сводили чувство вины до минимума.
– Хорошо, хорошо… Чем я могу заслужить прощение? Что мне сделать?
Клак!
– Может, принести свежей воды?
Клак!
– Насобирать еще кокосов?
Клак!
– Построить замок из песка?
Клак!
– А может лучше реальный? В Котсуолде?
Звук ударов затих, и Люциус тут же обеспокоенно напрягся. Твою ж мать! Постройка замка в Котсуолде обойдется ему в астрономическую сумму…
– Если предлагаете сделать нечто, чтобы я простила вас, мистер Малфой, – спокойно и с достоинством произнесла Гермиона, лицо которой все еще розовело. – То справедливости ради нам нужно сравнять счет.
– Хотите, чтобы я побегал тут голым?
Лицо ее порозовело еще сильней, а поджатые губы превратились в тонкую линию.
– Да.
Люциус оказался откровенно ошеломлен. Справедливым человеком от природы он точно не был, но в данном случае необходимо взвесить все шансы дальнейшего развития их пребывания здесь. Сколько придется пробыть на этом острове в полной изоляции – неизвестно. И оставлять у себя за спиной такого врага, как Гермиона Грейнджер, точно не стоит. Но согласиться на ее требования?! Мерлин!
Мысли Малфоя заметались. Так, надо постараться как-то отвлечь ее от этой дурацкой идеи. Неужели же он (с его бойким языком) не сможет найти другой выход для её гнева?
– Мисс Грейнджер, конечно… я понимаю вашу яро…
– Ни слова! Либо вы раздеваетесь, либо разговор окончен. Но когда мы вернемся в Англию, я буду судиться за каждый кнат, которым вы владеете, обвинив в сексуальных домогательствах. А Ежедневный пророк проглотит эту историю с наслаждением, особенно, когда я отдам им свои воспоминания. Мало того, что вы будете вынуждены уйти в отставку, как Министр Магии, вы еще станете и социальной парией. Нет, хуже! Вы снова будете опростоволосившимся Пожирателем Смерти.