Таймлесс. Сапфировая книга

— Может, давай ещё раз?

— Подбородок вперёд, да, вот так. И смотри на меня. Ты не должна сводить с меня взгляд, даже если рядом танцует настоящий красавец.

Я улыбнулась. Он что, напрашивается на комплимент? Пусть и не надеется. Хотя нельзя не признать, танцевал Гидеон действительно отлично.

С ним было совсем не так, как с губошлёпом — всё получалось само собой. Поэтому через некоторое время мне, кажется, действительно удалось справиться с этим заковыристым менуэтом. Гидеон тоже заметил, что у меня стало выходить вполне неплохо.

— Гляди-ка, ты это сделала. Правая рука, правое плечо, левая рука, левое плечо. Очень хорошо!

Он был прав. Я это сделала! Наконец-то менуэт мне покорился!

Дрожа от радости, я развернулась к невидимому партнёру, а затем снова положила свою руку на руку Гидеона.

— Как по мне, он не изящней ветряной мельницы! — сказала я.

— Какая дерзость, что за сравнение, леди! — отозвался Гидеон. — Но ты любую мельницу затанцуешь до упаду.

Я захихикала. А потом вздрогнула.

— Ой, а вот и снова Linkin Park.

— А, какая разница.

В ушах у меня гремела песня 21 guns, а Гидеон, ни разу не сбившись, танцевал дальше, последнюю фигуру. Наконец, он поклонился. Я почти расстроилась, что танец закончился так быстро.

Сделав глубокий реверанс, я вытащила наушники.

— Вот, держи. Спасибо, что научил.

— Это всё из чистого эгоизма, — ответил Гидеон. — Ведь именно мне потом с тобой позориться, забыла?

— Нет, — моё хорошее настроение как ветром сдуло. Я опять невольно посмотрела на противоположную стену, заваленную стульями.

— Эй, это ещё не всё, — сказал Гидеон. — Это был уже очень неплохой танец, но далеко не идеальный. Ты почему насупилась?

— Как думаешь, зачем графу Сен-Жермену понадобилось непременно отправить меня на этот званый ужин, а потом и на бал? Мы бы могли спокойно пообщаться где-нибудь в Темпле, совсем не обязательно позорить меня перед другими людьми. Тогда бы никто обо мне не узнал, и граф смог бы сохранить свои тайны для потомков.

Гидеон пристально посмотрел на меня сверху вниз, и лишь потом ответил:

— Граф редко делится с кем-нибудь своими планами, но каждая из его идей оказывается поистине гениальной. Он догадывается, кто мог напасть на нас в Гайд-парке. Таким образом, представив нас своему окружению, граф хочет вывести злодея или злодейку на чистую воду.

— О, — ужаснулась я, — то есть, мужчины со шпагами снова…

— Нет, пока мы будем среди людей, — сказал Гидеон. Он присел на край дивана и скрестил руки на груди. — Но мне всё равно кажется, что это довольно опасное предприятие, по крайней мере для тебя.

Я облокотилась на стол.

— Ты считаешь, Люси и Пол могут быть замешаны в этом нападении в Гайд-парке?

— И да, и нет, — ответил Гидеон. — У такого человека как граф Сен-Жермен за долгую жизнь накопилось немало врагов. В Хрониках есть несколько отчётов о покушениях на его жизнь. Полагаю, чтобы достичь своей цели, Люси и Пол могли сговориться с кем-нибудь из этих врагов, а то и с несколькими.

— Граф тоже так думает?

Гидеон пожал плечами.

— Надеюсь.

Некоторое время мы молчали.

— Я за то, чтобы ты снова нарушил правила и прихватил с собой пистолет как у Джеймса Бонда, — сказала я наконец, — тогда мы покажем этим типам со шпагами. Откуда он у тебя, кстати? Мне бы тоже стало бы гораздо спокойнее, если бы у меня была такая штуковина.

— Если человек не умеет обращаться с оружием, оно причиняет ему только вред, — сказал Гидеон. Я подумала о японском ноже для овощей в своём рюкзаке. Было страшно представить, какой вред он может мне причинить.

— А Шарлотта хорошо фехтует? Она умеет обращаться с таким пистолетом?

Гидеон снова пожал плечами.

— Она занимается фехтованием с одиннадцати лет. Само собой, она хорошо фехтует.

Понятно. Шарлотта всё делает хорошо. Только вот характер у неё паршивый.

— Графу бы она понравилась, — сказала я. — А вот я, очевидно, не в его вкусе.

Гидеон засмеялся.

— Ты ещё можешь всё исправить. Именно поэтому он хочет познакомиться с тобой поближе, чтобы уж точно убедиться, что в пророчестве — ошибка.

— Ты об этой магии ворона? — когда речь заходила о магии, я сразу начинала чувствовать себя не в своей тарелке. — А что там такого сказано, в этом пророчестве?

Гидеон помедлил, но потом тихо продекламировал:

— Ворон, поющий в рубиновом храме, Слышит песнь мёртвых он между мирами, Не знает, что силою он наделён, Но вот пробил час, завершён круг времён.

Он поперхнулся:

— Да у тебя прямо мурашки по коже.

— Это звучит жутко. Особенно про поющих мертвецов, — я обхватила себя за плечи. — А продолжение там есть?

— Нет. Это, в общем-то, всё. На тебя совсем не похоже, так ведь?

Да, в этом он, кажется, прав.

— А о тебе тоже что-то сказано в этом пророчестве?

— Конечно, — сказал Гидеон. — Там упоминается каждый путешественник во времени. Я — лев с алмазной пастью, при одном взгляде которого солнце… — тут он, кажется, смутился, и, улыбнувшись, продолжил: — Тра-та-та и всё в таком же духе. А твоя пра-прабабушка, строптивая леди Тилни, описана там как лисица, лисица из жадеита, которая прячется пол липой, очень подходящее описание, по-моему.

— Разве можно в этом пророчестве хоть что-нибудь понять?

— Конечно. Оно переполнено символами. Надо просто правильно трактовать, — он посмотрел на часы. — У нас есть ещё немного времени. Может, продолжим урок танцев?

— А на званом ужине тоже нужно танцевать?

— Вообще-то, нет. Там обычно едят, пьют, разговаривают и… э-э-э… музицируют. Тебя тоже обязательно попросят что-нибудь сыграть или продекламировать.

— М-да, — сказала я. — Надо было всё-таки выбирать пианино, а не кружок хип-хопа, на который мы ходили вместе с Лесли. Но я неплохо пою. В прошлом году на вечеринке у Синтии я без труда выиграла в караоке. Я исполняла тогда собственную перепевку «Somewhere over the rainbow». [18] И мне дали первое место, хотя я и была в совершенно дурацком костюме автобусной остановки.

18

«Где-то за радугой» (англ.) — песня, которую исполняет Тори Эймос.