Таймлесс. Сапфировая книга

— Да-да. Выпьете чашечку кофе? — он вышел из-за стола и пододвинул мне стул, который пришёлся как раз кстати, потому что я никак не могла унять дрожь в коленках.

— Нет, спасибо, кофе не надо.

Он нерешительно осматривал меня с головы до ног. В ответ я молча уставилась на него.

— Вы… состоите в скаутской организации?

— Что-что?

— Я просто подумал… ваша одежда…

— Нет, — я не могла оторвать взгляд и всё продолжала смотреть на мистера Джорджа. Это действительно был он, собственной персоной! Он был невероятно похож на себя через пятьдесят лет, только вот волос на его голове в нашем времени уже не было, зато были очки, а в ширину он был теперь такого же размера, как и в длину.

У молодого мистера Джорджа, напротив, была пышная шевелюра, которую он тщательно расчесал на прямой пробор и уложил с помощью большого количества бриолина. И он был очень, очень стройным.

Кажется, мистеру Джорджу было не совсем приятно, что я так на него пялюсь. Он покраснел, спрятался обратно за свой письменный стол и зарылся в бумаги.

Я размышляла над тем, что он скажет, если я достану из кармана его перстень с печаткой и покажу ему.

Так мы промолчали по меньшей мере четверть часа, затем дверь распахнулась, и в кабинет вошёл мой дедушка. Увидев меня, он на секунду оторопел, но быстро взял себя в руки и сказал:

— Ах, ну кто бы мог подумать, моя дорогая кузина!

Он подбежал ко мне. За то время, что мы не виделись, Лукас стал заметно старше. На нём были пиджак и галстук, он отрастил усы, которые ему, вообще-то, не очень шли. Эти усы, оказалось, страшно щекотались, мне пришлось об этом узнать, когда Лукас поцеловал меня сначала в правую щёку, а затем в левую.

— О Хейзл, как же я рад тебя видеть! Как долго ты планируешь пробыть в наших краях? Твои дорогие родители тоже приехали?

— Нет, — пробормотала я. Ну почему я должна была притвориться именно этой противной Хейзл! — Они остались дома… с кошками…

— Познакомься, это Томас Джордж, мой новый помощник. Томас, это Хейзл Монтроуз из Глостершира. Я же тебе говорил, что она скоро приедет меня навестить.

— Я думал, её фамилия — Пурпельплюм! — сказал мистер Джордж.

— Да, — сказала я. — У меня двойная фамилия. И двойное имя. Хейзл Вайолет Монтроуз-Пурпельплюм — ну кто, скажите на милость, такое запомнит?

Лукас посмотрел на меня, наморщив лоб.

— Мы с Хейзл пойдём немного прогуляемся, — обратился он затем к мистеру Джорджу. — Договорились? Если я кому-то понадоблюсь, я разговариваю с клиентом.

— Да, мистер Монтроуз, сэр, — сказал мистер Джордж, стараясь сохранять спокойствие.

— Увидимся! — сказала я.

Лукас взял меня за руку и потянул за собой, мы быстро вышли из кабинета.

Шагая по извилистым коридорам, мы с Лукасом молчали и лишь улыбались один другого шире. Только после того, как за нами захлопнулась тяжёлая дверь дома, и мы очутились на залитой солнцем узкой улочке, я решилась, наконец, заговорить.

— Не хочу я быть этой противной Хейзл, — укоризненно сказала я и с любопытством огляделась по сторонам. Казалось, Темпл не слишком изменился за эти пятьдесят лет, если только не обращать внимание на странные автомобили. — Я что, похожа на девчонку, которая дёргает кошек за хвосты и вертит ими над головой?

— Пурпельплюм! — не менее укоризненно произнёс Лукас. — Ты не могла придумать ничего более запоминающегося, а? — Затем он взял меня за плечи и внимательно посмотрел мне в глаза. — Дай-ка я на тебя погляжу как следует, внученька! Ты ничуть не изменилась за эти восемь лет.

— Ну да, это было только позавчера, — сказала я.

— Невероятно, — сказал Лукас. — Все эти годы я не мог избавиться от мысли, что мне просто померещилось…

— Вчера меня послали в 1953-й, но там я была не одна.

— Сколько у нас сегодня времени?

— Я прыгнула к вам в половине третьего, то есть ровно в половине седьмого меня унесёт обратно.

— Тогда у нас есть ещё немного времени, чтобы пообщаться. Пойдём, за углом есть маленькое кафе, там можно выпить чаю.

Лукас взял меня под руку, и мы пошли по направлению к Стрэнду. [21]

— Ты не поверишь, три месяца назад я стал отцом, — рассказывал он, шагая рядом со мной. — Должен признаться, это такое замечательное чувство. Думаю, я правильно сделал, что выбрал Аристу. Клодин Сеймор ведёт себя совершенно неподобающим образом, да и вообще, она любит пропустить рюмку-другую. Даже с утра.

21

Центральная улица Лондона, соединяющая районы Вестминстер и Сити.

Мы прошли по маленькой улочке и оказались на широком шоссе. От удивления я остановилась как вкопанная.

Машины неслись и справа, и слева, все они смахивали на авто из ретро-фильмов. Здесь были красные двухэтажные автобусы, точно такие же я как-то видела в музее, оказывается, они ужасно дребезжали, а люди, которые шли по тротуару, все были в шляпах — и мужчины, и женщины, и даже дети! На стене дома кто-то криво приклеил плакат с рекламой фильма «Высшее общество», на нём красовались прекрасная Грейс Келли и ужасный Фрэнк Синатра.

Широко открыв рот и глаза, я вертела головой то вправо, то влево, и едва продвигалась вперёд. Улица была похожа на снимок с чёрно-белой открытки «под старину», только здесь, вокруг, всё было в цвете.

Лукас привёл меня в милое кафе на углу двух улиц и заказал чай с булочками.

— В прошлый раз ты была голодна, — вспомнил он. — Они здесь готовят неплохие бутерброды.

— Нет, спасибо, — сказала я. — Дедуля, знаешь, а ведь мистер Джордж в 2011-ом ведёт себя так, будто никогда меня раньше не видел.

Лукас пожал плечами.

— А, не бери в голову. Прежде чем вы снова встретитесь, пройдёт целых пятьдесят пять лет. Может, он просто-напросто тебя забыл.

— Да, наверное, — сказала я и с раздражением обернулась к курильщикам, которых в этом кафе было предостаточно. Прямо возле нас за овальным столиком сидел какой-то толстяк с сигаретой, а перед ним стояла стеклянная пепельница величиной с человеческий череп. В кафе было так много дыма, хоть топор вешай. Неужели они тут в 1956-ом не в курсе, что существует рак лёгких?

— Узнал ли ты что-нибудь о всаднике?

— Нет, но у меня появилась информация поважнее. Теперь я знаю, почему Люси и Пол украдут хронограф, — Лукас быстро огляделся и пододвинул свой стул поближе ко мне. — После того как мы с тобой виделись, Люси и Пол ещё несколько раз прибывали к нам на элапсацию, ничего особенного при этом не происходило. Мы пили вместе чай, я проверял у них формы французских глаголов, в общем, мы четыре часа скучали и плевали в потолок. Они не должны выхолить за пределы дома — таков был указ Кеннета де Виллера, этот старый сморчок строго следил за тем, чтобы мы не отступали от правил. Однажды мне удалось провести Пола наружу, чтобы он сходил в кино и немного осмотрелся, но нас поймали, так глупо получилось! Ах, если бы нас застал какой-нибудь из низших по званию хранителей, возможно, всё бы обошлось. Но нет, нас поймал сам Кеннет. Все ужасно рассердились. Мне выписали дисциплинарный штраф, а целых полгода после этого происшествия, когда Люси и Пол прибывали на элапсацию, перед Залом Дракона выставляли караул. Всё изменилось, когда я стал адептом третьего уровня. О, большое спасибо, — последние его слова были адресованы официантке, которая выглядела как Дорис Дэй в фильме «Человек, который слишком много знал». Её светлые крашеные волосы были коротко подстрижены, на ней была широкая юбка, и от неё пахло какими-то особыми духами. Приветливо улыбнувшись, она поставила перед нами чай и булочки, и я бы ничуть не удивилась, если бы официантка при этом запела «Que sera, sera». [22]

22

«Что должно случиться, то и случится» (исп.) — популярная в 50-х гг. песня из фильма А. Хичкока «Человек, который слишком много знал» в исполнении Дорис Дэй.