Тайна Бирюзового дракона

— И вот это чёрное чудовище схватило мою Кити зубами за шею. Ах, как она плакала, бедняжка! Знаешь, — дама понизила голос, — я думаю, что это был демон. Страшный, чёрный, и глаза жёлтым огнём полыхали.

— Демон? — собеседница хозяйки Кити округлила глаза и рот. — Спаси нас Светлый. Почему ты так думаешь?

— Он вошёл и ушёл через стену! — последовал ответ зловещим шёпотом. — Я так испугалась, что просто боялась пошевелиться, пока он истязал мою малышку.

— Так он съел бедняжку? — снедаемая любопытством, задала основной вопрос вторая дама — уж очень ей не терпелось узнать исход дела.

— Кого? — не поняла первая.

— Ну, демон твою Кити съел?

— Светлый с тобой! Жива она, — дама, возмущённая таким страшным предположением, махнула на собеседницу чайной ложечкой, а потом тихо продолжила. — Знаешь, она какая-то спокойная стала, задумчивая. Сегодня всё утро спит. Как чудовище ушло, так она и успокоилась.

Стол к завтраку был накрыт почти так же, как для утренних совещаний. Только сегодня здесь пили чай и ели бутерброды не чиновники с озабоченными лицами, а несколько незнакомых господ и дам. Должно быть, некоторые родичи, приезжавшие на коронацию, остались погостить.

— Альфред, — подошла я поприветствовать побратима, — скажи, кто эти дамы?

— Кузины отца. Причём дальние. Они теперь надолго здесь останутся, — вздохнул король.

— Сильно мешают?

— Не особо. Они тихие и нос в чужие дела не суют. Да и жаль старушек. Замуж вовремя не вышли, собственных средств тоже нет. Вот и путешествуют от одних родичей к другим. — Побратим ещё раз посмотрел в сторону тётушек и резюмировал: — Пусть живут.

— Знаешь, я извиниться должна… — брови короля немного приподнялись. — У одной из них кошечка есть. Кити. Так вот, скоро она вас потомством осчастливит.

— Это артефакт предсказал?

— Это Филипп погулял.

Альфред, расплёскивая чай, фыркнул. Пришлось срочно удалять влажные пятна с его камзола и своего платья.

— Значит, у меня будет свой кот. Люблю твоего Филиппа. Он мне ещё на Кеталопции понравился. Самостоятельный такой, рассудительный. Только я никак не решался дотронуться до него. У нас, в мире Больших Озёр, домашних кошек нет. Откуда у тётушки Кити взялась, даже не представляю. Рад, что в Предгорье останутся следы пребывания твоего питомца.

— Обещанную историю Иль растянула на год. Может быть, чуть больше или меньше, точно не помню. Как не помню и дату нашей встречи, — продолжил свой рассказ Альфред.

Королевский экипаж катил по направлению к фестивальному павильону. Некий церемониал в поездке был, но без лишней помпезности и многолюдности. Три ландо плюс десяток гвардейцев верхом на лошадях. Открывал процессию, как водится, королевский экипаж, куда были приглашены я, Виктор и Пубок. Следом за нами катила королева-мать, Ир’ркус и две тётушки, чей разговор я подслушала во время завтрака. Кто садился в третье ландо, я не видела, а оглядываться было неприлично и неинтересно.

Чтобы не скучать в дороге, Альфред решил продолжить рассказ о своей несостоявшейся любви.

— Всеми правдами и неправдами я ежедневно выбирался из дворца и стремглав летел к Чёрной скале. Время встречи значения не имело. Когда бы ни приехал, Иль меня ждала. Иногда из тени выходил сгорбленный старик, садился в отдалении и кивал, подтверждая рассказ девушки или наблюдая за нашими прогулками. Сейчас я не знаю, почему нельзя было переступать границу, почему нельзя было узнать всё и сразу. Тогда знал. Но условие не выполнил и забыл всё.

Король замолчал. Хоть и глядел он куда-то вдаль, было видно, что смотрит в прошлое.

— В день, когда мне исполнился двадцать один год, я пошёл к отцу и сказал, что хочу ввести в храм Светлого и назвать своей женой Иль — девушку из-за Чёрной скалы. Таким я отца не видел никогда. Нет, он не кричал. Но закаменел как-то. Отстранился. Стал чужим. Ответил мне тихо и спокойно: «Сын, ты многократно нарушил мой приказ и своё обещание. Этим ты потерял моё доверие и заслужил наказание. Хорошо бы тебя выпороть, но ты уже взрослый. Просто прикажу запереть на сутки в карцере». Я молил, ругался, пытался вырываться и драться с солдатами. Не помогло ничего. Отец молча шёл рядом с конвоем, не глядя в мою сторону. И дверь самолично запер. Вот такое совершеннолетие у меня было, — грустно усмехнулся Альфред.

— Приехали, Ваше Величество! — известил кучер, плавно останавливая ландо. Лакей, сидевший на козлах, спрыгнул и с поклоном отворил дверцу.

— Что ж, иду исполнять королевский долг — общаться с подданными, принимать поздравления и просьбы, — сказал Альфред и пошёл в народ.

Перед входом в павильон справа и слева расположились две открытые площадки со столиками. Посетители чинно вкушали угощение, выпивали, беседовали, рассматривали гуляющую публику. На некоторых столах заметила горшки с фондю, где-то официант резал пиццу — мой косяк, забыла сказать, что подают её уже порезанной. У одного из столиков и вовсе шоу развернулось, заставляя прохожих замедлить шаг. На сервировочном столе стояла большая головка сыра. Официант закончил подогрев спиртного, замер и сказал: «Внимание!». После чего, наклонив носик соусника, поджёг разогретую жидкость. Зрители ахнули, зааплодировали и стали осыпать вопросами тех, кто обслуживал их столы.

— Твоя школа, — легонько толкнул меня локтем Виктор.

— Мне только в радость, — отозвалась я, желая скорее пробраться внутрь.

Тата и её торговое место выделялись среди соседей, как выделяется племенная лошадка среди деревенского табуна. Люди останавливались поглазеть на это чудо — нарядная дама торгует сырами. Подходили рассмотреть поближе, чтобы оправдать свои действия, пробовали сыр. И покупали, несмотря на высокую цену.

Поначалу некоторые торговцы, глядя Тату, на тоже задрали цену. Но, поняв, что такие вещи с наскоку не делают и они только отпугивают покупателей, вернулись к прежним расценкам. При этом недовольных коллегой почти не было. Большинство гордились тем, что женщина показала им, как можно представить себя и свой продукт.

— Агапи! — радостно обняла меня Тата. — Представляешь, мне нечем торговать. Остались только несколько половинок и четыре целых головки. Может, на осьмушки порезать?

— Ни в коем случае! Лучше бы и вовсе торговлю закрыть. Оставить только дегустацию и приглашать всех на аукцион.

— Агапи, — весело сверкая счастливыми глазами, приятельница понизила голос, — меня на свидания приглашали. Два господина солидных и мальчик-студиозис. Смешные такие. Один так прямо и говорит: «Вы как луч света в этом сером сумраке жизни».

Женщина рассмеялась. За эти дни она расцвела. Из уставшей от тяжёлого труда селянки средних лет превратилась в молодую и беззаботную зажиточную горожанку. Улыбка не сходила с лица, Тата приветливо отвечала на вопросы, кивала знакомым и предлагала попробовать «Бирюзового дракона» всем, кто подходил к её торговой точке.

— А ты? Приняла приглашения?

— Ты что! — махнула на меня ладошкой женщина. — Не до глупостей мне. Вот думаю сыроварню расширять. Деньги теперь есть. Но и работы прибавится. Не до свиданий.