Тайна Бутлегера, или Операция «Ноктюрн»

– Пусть всем будет ясно, что мы с вами не знакомы, и следовательно, я не отвечаю за ваши решения. – Он прошел к двери, но, прежде чем выйти, обернулся и с иронией произнес: – Заметили тонкость? Именно потому, что восхищаюсь нашей разведкой, оставлю вас тут, закрывая глаза на то, что вы станете рыться в моих бумагах и устанавливать микрофоны. – И вышел, не дав им возможности ответить.

– Ничего себе типчик! – заметил Гаккет. – Интересно, почему Вашингтон использует этих умников. И вообще, к чему все это приведет?

– Туземцы, – ответил Уэйн, – орут благим матом.

– Кто? Оборона или иностранные дела?

– Оба министерства.

Гаккет бросил взгляд на часы и схватился за трубку.

– Дайте мне Меддокса, – велел он. – Меддокс… Ты поторопил? Хорошо. – Он положил трубку, взял сигару из коробки на письменном столе и предложил вторую Уэйну.

– Главное сейчас, чтобы не прервалось наше сотрудничество с Танкреди, – сказал Уэйн, откусывая кончик сигары.

Гаккет принялся рассеянно перебирать какие-то бумаги.

– Он выйдет из игры… только официально. Ты что-нибудь выудил из английского посла?

– Он хитер, но, мне кажется, не имеет к этому никакого отношения.

– А твоя подруга?

– Какая подруга?

– Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Сердечная подруга, Уэйн.

Уэйн прошел к креслу и уселся, положив ноги на письменный стол.

– А, моя бывшая… невеста?

– Так вы расстались?

Уэйн ответил равнодушным тоном:

– Она оставила меня.

Гаккет тоже расположился в кресле. Нашел коробку шоколадных конфет и предложил коллеге.

– Она увезла мебель, постельное белье, одежду. А также кое-какую деликатную информацию? – поинтересовался он.

– О нет. Только некоторые мелочи, создающие атмосферу.

– Вели возвратить, иначе понадобится адвокат, друг мой.

– Этим занимается Финкер в Лондоне.

– Думаешь, твоя красавица уже нашла укрытие на родине?

– Понятия не имею, – ответил Уэйн, роняя на пол пепел. – Зато мы скоро узнаем, работает ли она на разведку и как давно.

– Я хорошо знаю Суханова, у меня другое о нем представление, чем у тебя, наверное, более точное.

– Какое?

– Хаген не давал ему покоя. Слишком много знал. И потому он решил возвратить нам его мертвым, – ответил Гаккет. – Не исключаю, что это была его личная инициатива. Тогда было бы вполне понятно, почему, ничего не зная, так возмущается Москва. За мою сколь короткую, столь и неудачную карьеру я не встречал еще ни одного русского коллегу, который действовал бы без официального прикрытия.

Гаккет оставил сигару и положил в рот конфету.

– Меткое наблюдение. Нам нужно решить, Гаккет, кто этого хотел и кто это сделал – русские или англичане?

– Следовало бы выяснить, на кого работает, если жива, прекрасная Ванниш, – ответил Гаккет, жуя конфету. – Ты, знающий ее близко, что можешь сказать о ней? Ну-ка напрягись.

Уэйн тоже положил в рот конфету.

– Она довольно патриотично настроена. Непредсказуема и коварна, но только в постели. Если работает на русских, то лишь потому, что однажды ошиблась. Например, встретила русского в шарфе Оксфордского университета. – Он поднялся, потому что кто-то неожиданно постучал в дверь.

Вошел Меддокс с телексами в руках:

– Для мистера Гаккета.

Гаккет взял бумагу и принялся изучать ее, а Меддокс с расстроенным видом кисло улыбнулся Уэйну:

– Личное послание. – И передавая Гаккету второй телекс, добавил: – Управление хочет, чтобы вы немедленно переговорили с Сухановым. Это подробные инструкции.

– Что будем делать с Рудинским? – поинтересовался Уэйн.

Не прерывая чтения, Гаккет ответил:

– Вытряхни из него все, что можно, сломай и выверни наизнанку, как носок.

– Уже сделано и с особой тщательностью. Я проверил его рассказ во всех деталях. Все верно. Я ему весьма не по душе, но он сотрудничает.

– Охотно? – спросил Гаккет, кладя бумаги в карман.

– Чокнутый. Но так или иначе направил нас по следам Ванниш.

– Позволите? – Меддокс взял конфету.

– На свой страх и риск, – ответил Уэйн.

– Кстати, по поводу графа Рудинского. Я мог бы кое-что подсказать, – осторожно заметил Меддокс, не реагируя на иронию.

Гаккет повернулся к Уэйну:

– У этого юного умника есть свои идеи?

– Была одна неплохая мысль, как избавиться от прыщей, – пояснил Уэйн.

Гаккет посмотрел на обезображенные щеки Меддокса.

– И помогло?

– Сам видишь.

Гаккет улыбнулся Меддоксу:

– Придется тебе, парень, ограничить поле деятельности шифрами.

– Согласен, мистер Гаккет. – Он осмотрел конфету, которую держал в руках, поколебался и положил в коробку.

Вздохнув, Гаккет встал:

– Ладно, друзья. Рудинский – это потом. Сейчас надо заняться Сухановым. – И, жестом попрощавшись, вышел из комнаты.

Люк советского самолета открылся, и появилась коренастая фигура Суханова в форме полковника КГБ. Он стал уверенно спускаться по трапу. Внизу его встретил Гаккет, за которым немного поодаль стоял Танкреди. Все трое обменялись чем-то вроде поспешного военного приветствия.

Суханов огляделся и обратился к Гаккету:

– Вижу, ты убрал своих вооруженных людей.

– Вижу, ты покинул свое убежище, но оставил при себе пистолет.

– Хочу надеяться, ты оставляешь за мной право носить оружие.

– Конечно. Ты же офицер.

Тут в разговор вмешался Танкреди. Он решительно заявил Суханову:

– Начиная с этого момента, я не вижу здесь других офицеров, кроме себя, а я в штатском… Не вижу, полковник, вас, не вижу вашего самолета. И буду вам благодарен, если вы, не существуя, все же обойдетесь без военной формы.