Тайна черного камня

— Насиловать начали мать и сестренку, — говорил он. — Отец веревки силился разорвать — не мог. Стонал, а бандиты смеялись. Я тоже стал разрывать веревки. Подскочил ко мне один. Глаза блестят, лицо красное. Прошипел сквозь губы: «Лежи, щенок!» — и нож в бок. Когда в себя пришел, слышу — спорят. Один говорит, что пора уходить за реку, другие настаивают переждать несколько дней, пока успокоятся пограничники, доказывают, что кто-нибудь уже на пост сообщил и пограничники наставят везде заслоны. Вот и все. Меня фельдшер лечил поначалу, но потом рукой махнул. Не жилец, мол. А в пограничном лазарете вызволили меня с того, почитай, света.

— А где эти несколько дней могли пережидать бандиты?

— Ума не приложу. Давайте чай пить.

Но в этот вечер им так и не удалось попить чаю: на току кто-то сильно и часто начал бить в рельс. Удары звучали как набат, и звуки эти насторожили и встревожили Капалина и Борисова. У колхозного правления тоже ударили в рельс. Капалин быстро вышел на крыльцо и крикнул:

— Лейтенант, хлеб горит!

Но Борисов и сам уже стоял на крыльце и видел взметнувшийся в небо яркий факел, от которого в темноту пучками летели искры. Горела соломенная крыша тока.

Борисов вместе с Капалиным побежали к току. Их обогнали две пожарные брички с наполненными водой бочками. На току уже были люди. Никто не тушил пожара — все понимали, что это бесполезно. Кто-то откатывал подальше от огня бочки с бензином, лежавшие метрах в пятидесяти от тока, кто-то прямо из-под горящей крыши, облившись водой, выкатывал зернопогрузчик, веялку, зернопульт, триер. Женщины подносили воду из ближайших колодцев, обливали водой пшеницу и тех, кто спасал технику. Все работали молча, только председатель колхоза громко выкрикивал приказания.

Борисов стал помогать двум колхозникам, толкавшим веялку. Горячий воздух затруднял дыхание, на китель и голову (фуражка осталась у Капалина) сыпались горящие соломины, он, не переставая толкать веялку, стряхивал соломины. Какая-то женщина опрокинула на него ведро воды.

— Еще — взяли! — натужно прохрипел кто-то за спиной Борисова.

Голос ему показался знакомым, он оглянулся и узнал старшину заставы Исаева. Веялка пошла быстрее. И вот наконец стало легче дышать — горящая крыша осталась позади. Но они продолжали катить веялку подальше от огня.

Кто-то громко крикнул: «Берегись!» Часть крыши рухнула. Раздались крики придавленных и обожженных людей. Все кинулись растаскивать горящие стропила, чтобы спасти людей и зерно. Людей вынесли, загоревшееся кое-где зерно раскидали и залили. Пожар затихал. Все ближе и ближе к току подбиралась темнота, вот она охватила весь ток, и в этой темноте чернели, как клыки огромного хищника, каменные столбы, а чуть в стороне, — похожий на жирафа, зернопогрузчик. У зернопогрузчика старший лейтенант Малыгин в кителе, прожженном в нескольких местах, в фуражке, сдвинутой на затылок, тоже прожженной, разговаривал с председателем колхоза Петром Григорьевичем Тереховым. Борисов подошел к ним.

— На трудодни раздадим, а семян нет — покупать придется, — сокрушался председатель. — Стукнет по карману. Шесть человек из строя вышли. Сколько пролежат в постели?! Хорошо хоть — все живы.

— Почему загорелось, не выяснили? — прервал Терехова Малыгин.

— Думаю, подожгли. Крыша загорелась. Сторож ужинать уходил. Он первым и увидел, когда возвращался. Тревогу поднял.

— Кто же мог? — недоуменно спросил Малыгин.

— А кто его знает. Вы границу покрепче перекройте.

— Начальник всех на ноги поднял. Сам следовую полосу проверяет.

— Заметил — мало здесь ваших. Смотрите. Нужно будет, поможем.

— Хорошо, Петр Григорьевич. Сторожа накажите. Других предупредите. А сейчас — нам пора. — Малыгин попрощался с Тереховым и повернулся к Борисову: — Тоже на заставу?

— Фуражку у Капалина оставил.

— Завтра возьмете.

Старший лейтенант направился к машине, возле которой уже собрались солдаты и, тихо переговариваясь о случившемся, курили.

— Все?

— Так точно! — ответил старшина Исаев.

— Поехали.

6

Борисов сидел на небольшом валуне у обложенной камнем могилы и смотрел на заржавевшую звезду. В ущелье было, как всегда, сыро и сумрачно. Над головой кружили, каркая, вороны. Было немного жутко. Лейтенанта раздражало карканье ворон, но он продолжал осмотр ущелья. Борисов как бы прощупывал взглядом отвесные темно-коричневые скалы с острыми зубцами и широкими трещинами, из которых торчали соломины и перья. То были гнезда ворон, но лейтенант еще собирался внимательно осмотреть то подножие горы, где ее огибала речка, но идти ему туда не хотелось. Он устал.

Вчера, после пожара, когда он вернулся с Малыгиным, Исаевым и солдатами на заставу, майор Рудков сразу же послал и его, и всех приехавших с ним на границу. До самого рассвета вся застава была на ногах. Инструкторы с собаками беспрерывно проверяли следовую полосу; на участках, где кто-либо мог пройти незамеченным, залегли пограничники.

Перемена, происшедшая с майором Рудковым в ту ночь, немного удивила лейтенанта. То же спокойствие, та же уверенность, но лицо было другим — сосредоточенным, озабоченным. Даже пыльные брови не казались лишними. А утром, когда почти все наряды вернулись с границы и доложили, что никаких признаков нарушения не замечено, когда вернулся инструктор с собакой, посланный к току после пожара, и тоже доложил, что вокруг тока все истоптано и никаких подозрительных следов там определить не удалось, майор Рудков вызвал дежурного по заставе.

— Вышлите наблюдателя на вышку, остальным — отбой!

— Есть!

Подождав, пока дежурный выйдет из канцелярии, Рудков обратился к Малыгину и Борисову:

— Зря шум подняли. И председатель ошибается, что поджог. Какой-нибудь разиня окурок бросил — вот и пожар. Соснуть часок-другой нужно и нам.

— Я другое предполагаю, — ответил Борисов майору. — Следов банды тоже не могли обнаружить. Где-то ведь она прошла, где-то пережидала? Может быть…

— Все может быть, лейтенант, но я верю фактам. А факты таковы: следов нарушения границы нет. Не было их вчера, не было позавчера, нет и сегодня.

— Я все же пойду в ущелье. Позавтракаю и пойду.

— Стоит ли?

Сейчас Борисов смотрел на заржавевшую звезду, вспоминал события минувшей ночи, слова Рудкова: «Стоит ли?» — и начинал уже сомневаться в правильности своего предположения. Подножие горы и берег реки все же он решил осмотреть, и если там тоже ничего не удастся обнаружить, то снова идти в село, говорить со старожилами, которые хорошо знают местность и могут подсказать, где пережидала несколько дней банда.

«Нужно найти то место и проверить его», — как бы убеждая себя, подумал лейтенант и встал.