Тайна дома №12 на улице Флоретт

Китти хотела быть на нее похожей, хоть и с грустью признавала, что ее собственные скромность и пугливость никогда не позволят ей стать такой же бесстрашной, как мисс Трикк из Льотомна.

У Китти прежде никогда не было настоящей подруги, и она боялась, как бы бабушка не обидела Полли. О, она так сильно этого боялась, что натурально задрожала, глянув на нее, когда открыла дверь…

Поздние чаепития в Габене не были особо в ходу, в отличие от того же Льотомна, но в приглашении стояло: «Девять часов вечера. Ни минутой позже, ни минутой раньше».

Полли поднялась на последний этаж дома № 12 за две минуты до девяти и, решив впечатлить бабушку Китти своей пунктуальностью, осталась стоять у двери, не сводя глаз с циферблата крошечных карманных часов (еще одна причудливая особенность прямиком из Льотомна: в Габене дамы часы не носили — здесь это считалось дурным тоном).

Дождавшись, когда стрелки, наконец, доползут до нужной отметки, Полли спрятала часы, сделала глубокий вдох и постучала.

Китти открыла в ту же секунду, словно до этого зачем-то пряталась за дверью. Выглядела подруга огорченной и встревоженной, и Полли мгновенно поняла, что что-то не так.

— Ты не должна была приходить, — прошептала Китти.

Полли удивилась:

— Но ты ведь сама передала мне приглашение от своей бабушки!

Китти не нашлась, что на это ответить.

Откуда-то из глубины квартиры раздался скрипучий, как ржавые петли, голос:

— Это мисс Трикк? Скорее проведи ее внутрь, Китти! Не будь сонной мухой!

— Да, бабушка.

Китти отошла в сторону, пропуская подругу, после чего с явным нежеланием закрыла дверь.

— Что происходит? — спросила Полли.

— Ничего. Ничего не происходит… — едва слышно промямлила Китти, а потом вдруг схватила подругу за руку.

— Послушай, — начала она, и в ее голосе прозвучали нотки страха. — Ты должна…

— Китти! — раздалось из гостиной. — Отправляйся готовить чай! И поживее!

Китти отпустила ничего не понимающую Полли и, воскликнув: «Да, бабушка!», покатила на своих роликовых коньках на кухню.

— Можете повесить ваше пальто на вешалку, мисс Трикк! — предложил, или, вернее, велел, голос бабушки Китти, и гостья последовала указанию. После чего неуверенно пошагала по коридору туда, откуда этот голос прозвучал.

В квартире семейства Браун было довольно холодно, словно все тепло из нее высосали при помощи специального механизма — «Негостеприиммера Дракли» (в Льотомне эти штуковины были широко распространены в среде мизантропов и тех, кто не любит принимать гостей, — доктору Доу такое точно бы понравилось).

Оказавшись в гостиной, Полли почувствовала себя очень странно: она будто уменьшилась и угодила в огромный карман старого пальто. Начать с того, что стоявшая на журнальном столике лампа почти не давала света, и все кругом тонуло в полутьме. На полу лежал истоптанный коричневый ковер, а стены были обиты такого же цвета вельветовой тканью — на одной из них висели фотографии в круглых рамочках, похожие на немигающие глаза, что непрестанно наблюдают за всем, что здесь происходит.

Впрочем, больше Полли заботили другие глаза — те, которые принадлежали бабушке Китти и которые пристально следили за каждым ее движением.

Миссис Браун была практически неотличима от интерьера в своем темно-зеленом платье с цветочным узором — точно такой же тканью был обит и старый гарнитур: диван и пара кресел. Казалось, хозяйка затаилась, слившись с обстановкой, словно хищник в листве, приготовившийся напасть на любого, кто будет столь неосторожен, чтобы приблизиться.

— Добрый вечер, миссис Браун, — сказала Полли.

— Добрый? Да уж, — проворчала миссис Браун и кивнула гостье на пустующее кресло. — Прошу вас.

— Может, мне стоит помочь Китти с чаем?

Тонкие сухие губы хозяйки чуть расползлись в улыбке, колючие глаза при этом вцепились в Полли с какой-то непонятной, плохо скрываемой насмешкой.

— Вы — гостья, мисс Трикк. А моя внучка и сама справится, — не терпящим возражений голосом проговорила миссис Браун, и Полли поняла, что лучше не спорить.

Она подошла и села. И тут же попала в сети. В сети утомительной любезности и дежурного общения, продиктованного манерами, столь же пыльными, как и цветы, растущие в горшках на подоконнике.

— Китти сказала, что вы приехали к нам из Льотомна, — начала миссис Браун, рассеянно теребя кашлатый шарф.

Полли кивнула.

— Приехала в гости к тетушке.

— Я слышала, в Льотомне всегда осень, — пренебрежительно заметила бабушка Китти. — Не люблю осень. Расскажите, чем вы занимались в Льотомне. Внучка, вроде бы, говорила, но я обычно не особо внимательно слушаю ее болтовню.

— Я доставляла открытые письма. Открытки.

— Хм… У нас этим занимаются почтальоны.

— В Льотомне почтальоны доставляют закрытые письма, — уточнила Полли. — Это другая служба.

— Здесь открытки не слишком популярны.

— Да, я заметила. — За все время, что Полли была в Габене, она пока не видела ни одной открытки.

Бабушка Китти закашлялась.

— Как ваше самочувствие, миссис Браун? — спросила Полли, когда та прекратила кашлять и убрала от губ платок.

— О, благодарю, все хорошо. Эта простуда… Сейчас многие болеют…

На лице миссис Браун не было ни следа описанных Китти симптомов. Ни позеленение кожи, ни вены не проглядывали из-за толстого слоя белил. Впрочем, провести Полли ей не удалось: гостья и сама многое могла рассказать о том, как скрывать «нежелательные вещи» (в ее случае синяки и ссадины) с помощью пудры.

— Вы принимаете какие-то лекарства? — спросила Полли. — Я слышала, у вас есть свой доктор. Он что-нибудь советует?

Миссис Браун говорить о болезни явно не собиралась. Она покачала головой и сменила тему:

— Китти тараторит о вас без умолку, мисс Трикк. Только и слышно, какая Полли-из-Льотомна «замечательная» и «невероятная». Признаюсь, поначалу я была очень скептически по поводу вас настроена: понимаете ли, моя внучка совершенно не разбирается в людях, а мне очень не хотелось бы, чтобы кто-то — а уж тем более из Льотомна — оказывал на нее дурное влияние. Но теперь я вижу, что вы вполне… подходящая мисс.

Полли ответила вежливой улыбкой, хотя ей показалось, что это был отнюдь не комплимент.

Повисла тишина.

Миссис Браун смотрела на Полли так, словно пыталась вскрыть ее консервным ножом, и, не выдержав этого взгляда, девушка отвернулась.

Она кивнула на стену, увешанную фотографиями в рамочках.

— Вы позволите?

— Прошу вас, — сказала миссис Браун, и гостья, выпорхнув из кресла, подошла к стене.

Почти на всех фотографиях, застыв в неизменной величественной позе, была запечатлена сама хозяйка. На том или ином снимке, в тени ее неприступного великолепия, присутствовал (иного слова и не подберешь) кто-либо из соседей: Полли предположила, что все это жильцы дома № 12, поскольку фотографии были сделаны у дверей квартир. Ей стало не по себе от этих пустых взглядов и блеклых, лишенных эмоций лиц — жильцы выглядели так, будто их сфотографировали после смерти.