Тайна ее сердца
Шрифт:
– Дьявол. – Годрик гневно посмотрел на руку. – Как думаете, она может попытаться напасть на мастерскую в одиночку?
– Она?
Годрик кивнул:
– Элф – девочка. Не стоило мне брать ее сегодня с собой.
– Вы… мы ничего не знали, – задумчиво протянул Уинтер. – Но она вполне может попытаться освободить свою рыжеволосую подружку самостоятельно.
Еще никогда Годрик не чувствовал себя таким беспомощным. Это просто неправильно. В последний раз его одолевали подобные чувства у постели Клары. Годрик прогнал прочь ужасные воспоминания.
На лице Уинтера отразилось волнение.
– Не думаю,
Годрик кивнул, хотя слова друга послужили слабым утешением. Да, Элф создала себе имидж грубоватого и прагматичного парня, но она не побоялась сообщить о местонахождении мастерских и очень сожалела о том, что отдала негодяям рыжеволосую девочку Ханну.
Господи, только бы она не натворила глупостей.
Годрику необходимо было вылечиться, а потом вернуться в Сент-Джайлз и завершить начатое.
Кто-то тихонько постучал в дверь, прежде чем войти.
В дверном проеме показалась голова Мэггс.
– Экипаж ждет. К тому же уже светает.
Годрик посмотрел на жену, в нерешительности остановившуюся на пороге. Она даже не пыталась подойти ближе, словно опасалась, что ее оттолкнут. Она приехала за ним по первому же зову Уинтера. Не колебалась и не задавала лишних вопросов. А еще раньше легла с ним, Годриком, в постель и делала все, что он от нее требовал. Годрик чувствовал себя слишком разбитым, слишком старым, слишком утомленным, чтобы дать жене все, что ей так необходимо. Ему стоило дать ей свободу, отпустить к более молодому любовнику. Такому, как Роджер.
Он обязан сделать это. Но позже, когда поправится и не будет испытывать такой невыносимой боли. А пока он поблагодарил Мейкписа, накинул плащ и позволил Мэггс взять его под здоровую руку. Позволил принять на хрупкие плечи часть своего веса и спустился с ней по лестнице.
Миссис Сент-Джон ждала их у двери вместе с лакеями Мэггс. Они защищали Годрика и женщин с двух сторон, когда те медленно брели к экипажу. Однако от взгляда Годрика не ускользнула высокая фигура капитана Тревельона, скрывающегося в тени возле дома, и его многозначительный кивок. Это было предупреждение. Тревельон словно говорил: «Я знаю, кто ты. И когда в следующий раз появишься на Сент-Джайлз, виселицы тебе не миновать».
Эти слова капитана звучали в ушах Годрика, будто он прокричал их на всю улицу. И все же сейчас ему не было никакого дела до угроз. Мейкпис прав: ему необходимо вылечиться. Но когда вновь наберется сил, он вернется на Сент-Джайлз, невзирая на присутствие Тревельона, потому что девочек нужно спасти.
Миссис Сент-Джон прервала молчание, лишь когда все трое оказались в экипаже. Она посмотрела на Годрика и спросила:
– И как давно ты Призрак?
Глава 15
Горе покатился с Вершины Шепота, визжа от ярости. Арлекин не произнес ни слова, однако уголки его жестоких губ слегка дрогнули.
Вера захотела пить и достала из кармана плаща маленькую фляжку с вином. Она сделала глоток, и Арлекин жадно облизнул губы. Девушка протянула ему фляжку: «Не хочешь выпить?»
«Я
не пил человеческих напитков целую вечность», – хрипло ответил Арлекин.«В таком случае ты, должно быть, испытываешь сильную жажду», – произнесла Вера, поднося фляжку к губам Арлекина…
Стон прозвучал сдавленно, как если бы Годрик изо всех сил стискивал зубы. Но от этого Мэггс стало еще хуже. Мысль о том, что ее муж испытывает сильную боль, была просто непереносима.
Она смотрела на закрытую дверь спальни и в отчаянии заламывала руки.
– Присядь, Мэггс, – раздался у нее за спиной голос свекрови.
Мэггс в смятении обернулась и едва не подскочила, когда из спальни донесся еще один стон.
– Прошу тебя. – Миссис Сент-Джон похлопала рукой по дивану рядом с собой. – Ты не поможешь ему, расхаживая по комнате. Более того, он будет ужасно сконфужен, если ты придешь к нему расстроенная. Тогда он сразу поймет, что ты все слышала. Джентльмены терпеть не могут выглядеть слабыми.
Мэггс закусила губу, но все же послушно опустилась на диван рядом со свекровью.
– Я не считаю его слабым. Он ранен. И я очень жалею, что он не позволил мне остаться рядом с ним.
– Да, – кивнула миссис Сент-Джон. – Но джентльмены ужасно упрямы и нелогичны, когда испытывают боль. Знаешь, в последние годы жизни отец Годрика страдал от подагры и был просто невыносим. Никому не позволял находиться рядом с ним. Даже мне. – На мгновение в глазах миссис Сент-Джон промелькнула тоска. Но потом она посмотрела на свои сложенные на коленях руки и произнесла: – Это моя вина.
Мэггс озадаченно посмотрела на свекровь.
– Что, простите?
– Вот это. – Миссис Сент-Джон указала рукой на спальню Годрика. – Я знала, что он очень одинок после смерти Клары. Знала, что он испытывает боль. Но позволила оттолкнуть себя. – Она поморщилась. – Он всегда вел себя так независимо, так холодно, когда я пыталась начать с ним разговор. Было трудно даже представить, что он такой же человек, как и все остальные. Что ему необходимы тепло и поддержка семьи, равно как и многое другое.
– Я не понимаю, в чем ваша вина, – произнесла Мэггс. – Вы же пытались помочь, и если он отверг вашу помощь, то вина лежит полностью на нем, а не на вас.
– Нет. – Миссис Сент-Джон покачала головой. – Я люблю его, словно сама носила девять месяцев под сердцем. А мать никогда не бросает свое дитя, даже если дитя этого хочет. Я обязана была прорваться сквозь все преграды. Обязана была пытаться до тех пор, пока не вынудила бы его сдаться. – Взгляд миссис Сент-Джон потеплел, когда она посмотрела на Мэггс. – Слава богу, ты решила приехать к нему и создать настоящую семью. Ты нужна ему, Мэггс. Только ты можешь его спасти.
Мэггс отвела глаза, ощутив стыд. Миссис Сент-Джон зря ее так хвалила. Ведь Мэггс приехала в Лондон по весьма эгоистичным причинам. Только она не могла объяснить это свекрови.
Вместо этого она обдумала ее последние слова и ощутила, как грудь сдавила неуверенность.
– Но разве можно спасти человека, добровольно подвергающего себя разрушению?
Миссис Сент-Джон вскинула брови.
– Думаешь, для этого он каждую ночь выходит на Сент-Джайлз?
Мэггс печально посмотрела на свекровь.