Тайна голубиного пирога

Решив вернуться в Америку, исследователь уже упаковывал оборудование, когда подумал, не записал ли что-нибудь его фонограф. Он завел пружину, и из медного раструба донеслись потусторонние голоса.

Наступила тишина: леди молча уставились на него. Графиня прикрыла рот ладошкой. Наконец, опустив руку, она спросила:

– О чем они говорили? О тайнике со спрятанным в нем золотом? Или о некоем завещании, остававшемся доселе неизвестным?

– А может, о каком-то ужасном преступлении? – выдохнула леди Беатрис, стиснув подлокотники кресла.

Леди Монфор-Бебб предостерегающе подняла руку:

– Не бойтесь открыть нам правду, мистер Пилгрим. Мы смелей, чем кажемся.

Корнелиус Б. Пилгрим заговорил не сразу.

– Это были Пайк и Гиббс, рассыльные здешних торговцев. Они явились сюда в старых простынях и совещались, кого разыграть следующим.

Дамы переглянулись.

– Я перестану давать им на чай, – заявила леди Монфор-Бебб, поглаживая набалдашник трости.

– А я и начинать не стану, – поддержала ее графиня.

– Поздравляю вас, мистер Пилгрим, – сказала принцесса. – Необходимо сообщить об этом газетчикам. Вы станете знаменитостью.

Леди Беатрис протянула американцу тарелку с миндальными пирожными.

– Как все удачно складывается, мистер Пилгрим, – сказала она. – Теперь я уж точно сумею найти горничную. Давно пора было сделать нечто подобное. Представьте, сегодня утром я застала свою кухарку спящей под столом. И позвольте вас заверить, мы все были очень рады услышать, что вы невиновны в смерти генерала. Мы так в вас верили. Вы знакомы с моей дочерью?

Американец слегка улыбнулся и смущенно взглянул на графиню.

– Насколько я понимаю, вы скоро нас покинете, мистер Пилгрим, – сказала леди Монфор-Бебб, поглаживая Веллингтона. – Но вы должны приехать еще раз и нанести визит всем нам. Мы, англичане, терпеть не можем держать камень за пазухой.

* * *

Уже позвонив у двери доктора Хендерсона, Минк вдруг с тревогой подумала, не слишком ли она нарядно одета. По какой-то причине, которую она не могла понять, ей потребовалось куда больше времени, чем обычно, чтобы собраться. К тому же, выходя из дому, она перемерила несколько шляп – и все лишь для того, чтобы поблагодарить доктора, спрятавшего Пуки, когда за ней явилась полиция. В течение нескольких минут принцесса размышляла о том, каким нелепым, должно быть, выглядит ее поведение. Решив наконец, что дома никого нет, она уже собиралась уйти, когда на пороге появилась миссис Неттлшип. Ее рыжие волосы были припорошены мукой. Смерив принцессу удивленным взглядом, она сообщила, что доктора позвали во дворец к пациенту.

– Надеюсь, дело не в том, что вот-вот родится еще один ребенок? – спросила экономка.

Принцесса ответила, что нет.

– Какое облегчение! Эти дети сами не знают, когда им лучше появиться на свет. Некоторые хотят подольше оставаться там, где они есть, а другие так и норовят выскочить из материнской утробы пораньше, вроде той девочки, которой только что разрешилась Элис Кокл. Малютка родилась в рубашке, но доктору, конечно, пришлось с ней повозиться. Настоящая красотка, хоть и недоношенная. Обычно такие рождаются лысыми, как мой покойный мистер Неттлшип. Леди Бессингтон ею просто очарована. Даже оплатила счет. Бедного доктора Хендерсона чуть не хватил удар.

Миссис Неттлшип подошла на шаг ближе и перешла на шепот:

– Надеюсь, доктор извинился за то, что вытворял на балу. Я предлагала ему ветошь, чтобы набить гульфик. Но разве этот человек кого слушает? Да еще надел чулки, которые скукожились, когда я прокипятила их после того, как доктор упал в Темзу. Они-то и были всему виной. Хозяин боялся, что чулки спустятся, а ему надо было продолжать двигаться. Возможно, его неудача в танцах отчасти связана с этим. Ну и конечно, с незнанием па в лансье. Доктор будет мне очень благодарен за то, что я вам это объяснила. Сказать ему, что вы заходили?

* * *

Вернувшись домой, Минк увидела, что ее любимец Альберт сидит в своих красных вельветовых штанишках на ступеньке крыльца. Он оглянулся, моргнул и быстро бросил булку, которую только что ел. Принцесса тут же подхватила его и, приласкав, принялась осматривать, желая убедиться, что ему не причинили никакого вреда. Она хотела поскорее внести обезьянку в дом и позвонила в колокольчик, но дверь никто не открыл. Минк толкнула ее, и она распахнулась. Удивляясь, куда подевалась служанка, девушка вошла в прихожую. Обезьянка по-прежнему сидела у нее на руках, прильнув к хозяйке. Принцесса застала Пуки на кухне. Та несла Виктории блюдце, в которое налила молоко, слегка разбавленное мадерой. Выражение лица у индианки было сосредоточенное, как у служащего Английского банка. Все еще находясь в объятиях Альберта, принцесса села за стол, ожидая объяснений. Пуки рассказала ей, что не захотела отдать обезьянку хозяину бродячего зверинца.

– Махарадже не понравилась бы борода этого человека, мэм, – сказала она.

Пуки спрятала Альберта в багаже, который предстояло перевезти из Лондона в Хэмптон-Корт, а потом устроила ему жилище на чердаке. К сожалению, несколько раз ее питомец сбегал, когда любопытство брало у него верх над осторожностью. Осмотрительность никогда не была свойственна этой обезьянке. Так, во время путешествия Альберта из Индии капитан дал ему плод манго, и счастливец пришел в такой буйный восторг, что свалился за борт. В Хэмптон-Корте ему в особенности полюбились колпаки на печных трубах и, неизвестно почему, здешняя экономка.

Принцесса минуту сидела молча, глядя на служанку, которая пыталась приготовить заливное из птичьего мяса. Внезапно Минк вспомнила, где она видела в последний раз такие большие ноги.

– Это ты пришла на бал в костюме омара? – спросила она.

Служанка подняла голову от плиты:

– Мэм, пойти на маскарад было моим предсмертным желанием. Ведь прежде я никогда не бывала на балах.

Минк нахмурилась.

– А я думала, таким желанием было пойти в Королевский аквариум, – сказала она.

– И это тоже, – ответила Пуки, наливая крепкий бульон в медную форму.

– Но как тебе удалось раздобыть билет?

– Одна из служанок леди Монфор-Бебб стянула их целую пачку и всем продавала. Мне билет купила Элис. Я ей рассказала о своем желании пойти на бал и о том, что оно предсмертное, – призналась служанка, не поднимая глаз.

– Я полагаю, твой партнер в костюме Купидона был продавец кресса?

– Элис купила билет и ему. Я не знала, что он тоже пойдет.

Минк вздохнула.

– Итак, – сказала она, – в течение всего нескольких недель ты не выполнила моего распоряжения продать Альберта, нарушила запрет на визиты поклонников, заставила свозить тебя в Королевский аквариум – последнее из всех мест, куда мне хотелось бы поехать, – и присутствовала на балу для господ, одевшись омаром. Да еще стала подозреваемой в убийстве.

В ответ на каждое из этих обвинений служанка лишь поднимала глаза к потолку.

– Да, мэм, – ответила она, кивнув. – Все это я действительно сделала. Но я не убивала генерала.