Тайна исповеди

– По ходу ты прав. Ворон с трудом поднялся на ноги.

– Голова не болит? Не кружится? Тошнота при движении глазами?

– Не, вроде без "сотряски" обошлось. Скорее нанюхался какого-то дерьма в той лабе. Ты прав, надо хотя бы ИП 12 в дыхалку интегрировать. А то с твоими походами я живо токсикоманом стану. И твой друг Ихтиандр мне по мозгам знатно прошелся.

– Извини. Не думал, что в том месте такое возможно, но ты тоже хорош. Контролеров тебя бояться не научили, а зря. С любой "лабораторной" живностью в гляделки играть чревато...

Ворон поправлял снарягу не глядя на меня, но чувствовалось, что есть у него за душой нечто недосказанное, накипевшее. "За душу тянет", говорят про такое. Уже повернувшись уходить, он порывисто остановился и его, что называется "прорвало".

– Все-таки спасибо, что не оставил в колодце. Я вел себя как последний дятел. Не ждал, что ты будешь так рисковать, после всего...

– Ну, ты многого от меня не ждал.

– Ты прав. Знаю тебя не один год, а понять до конца не могу. Иногда ты вытаскиваешь меня из абсолютной задницы...

– Всегда вытаскиваю. Ты "опытный проктолог". Не лезть в задницы просто не умеешь.

– Не перебивай, а то опять не расскажу, а потом может быть поздно. Так вот. Иногда ты неожиданно выручаешь, а иногда так же неожиданно "сдаешь". Помнишь, как отправил меня вывозить того японского журналиста? Ты ведь знал, что мы с ним попадемся?!

– Почти наверняка.

– Получается, что ты меня сознательно подставил?!

– Прости. Это была часть плана. Все должны были поверить, что я "накрылся". Ведь будь я жив, я бы тебя прикрывал. Так?

– Ну, да. Даже я поверил...

– Ворот, видишь, поверил. Значит не зря. Потом ловили вас вояки. При иностранце, тем более журналюге, тебя не только стрелять, даже бить небось не рискнули?

– Ну, да. Очень "вежливо" плюхнули мордой в грунт, зафиксировали пластиковыми стяжками и погрузили в вертушку.

– Вот, и здесь я не ошибся. Одно только удивляет - как ты в военное подразделение сталкеров влип? Тебя, по идее, должны были заткнуть в стройбат, или дисбат, где-нибудь в районе Харькова, но никак не в Зону отчуждения...

– Тут уже сыграло роль то, что ты не просчитывал. Вояки меня даже не допрашивали. Вместе с японцем, "не распаковывая", сдали в надежные руки СБУ. Я даже не в курсе - жив ли япончик, или без вести пропал?

– Жив курилка. В прошлом году книжку издал. Говорят - бомба. Про нас. Жаль еще не перевели у нас. А на английском я читать не люблю. Так что же "безопасники"? Вербовали? Судя по всему удачно... отчеты, значит, пишешь? Про базу под тракторным доложил?

– Нет. Не считай меня совсем идиотом.

– Даже не думал. Иначе бы так не рискнул. Ты, друг мой, очень похож на моего любимого киногероя, Энакина Скайвокера, помнишь такого? Так вот пусть эти уроды считают, что ты Дарт Вейдер. Мне это нужно.

– Да нахрена же?!

– Элементарно. Ради проведения той операции мне пришлось публично засветиться. Значит интерес разведок лишь вопрос времени. Значит в любом случае в мое окружение постараются кого-то внедрить. И лучше, если это будет человек адекватный и предсказуемый. Я тебя учил. Я знаю, что ты не станешь разбазаривать ресурсы, сдавать им базы, людей, которые тебе дороги...

– Значит ты использовал меня?!

– Так же, как ты сейчас используешь меня в своей операции. Так же, как ты присоединился ко мне с единственной целью - найти отца. Всё в этом мире строится на балансе интересов. И помощь друзей мы используем всегда. Порой даже не ставя их в известность.

– То есть ты не считаешь меня предателем?

– Но ведь ты же меня не предал? Ты всего лишь работаешь агентом. Я считал тебя двойным, а ты оказался тройным! Респект, чувак! Значит ты чертовски хороший агент! Ты правильно научился использовать возможности и ресурсы, друзей и врагов. Еще бы себя беречь научился, а то одного тебя отпустить страшно. Минимум раз в месяц приходиться "пушного зверька" шугать.

– Кого?!

– Песца! Упитанного такого...

Ворон ржет. Инцидент исчерпан.

– "Кочергу" тебе оставить?
– Я указываю на "винторез".

Ворон молча протягивает винтовку мне.

– Там возле БТРа у одного вроде "вал", у второго "гроза". Думаю, что хотя бы один ствол остался годным.

– Ладушки. Расходимся. До вертушек буду крыть тебя с дуба. Потом на базу зарули. Там ребята тебе замену табельному стволу "нарисуют", чтоб проблем не было.

– И так не будет. Меня командир части "по длинной дуге обходит". Куда там номера оружия сверять. А вот отчетов теперь тонну писать придется. И так бы пришлось, но я же "основное" задание провалил - наши хотели лабу целой заполучить. Но это не официально. Официальная часть выполнена "с процентами". Всех выживших надо сдать лично. Они теперь на вес золота. Аналитики их "доить" будут долго. Так что жди в гости недельки через две, когда все страсти улягутся. Если будет новая ниточка - тебе первому притащу.

Ворон уходит в сторону входа, я ныряю в ливневку и шлепаю к тому дубу, где мы планы строили днем.

Когда забираюсь на дуб, вижу, как друг мой хлопочет над "спасёнными". Он прав. На холме несколько больше, чем десант БТРа. Почти два десятка человек. Некоторые узнали Ворона, шумно радуются, жмут руки. А часть сидит в сторонке, с видом весьма потерянным. Но нашивок "Монолита" и безумно горящих глаз не видно ни у кого. Горящие развалины здания над входом прекрасно освещают весь холм и тех, кто на нем...

Включаю сканер. Нахожу частоту Ворона. Слышу, как он вызывает вертушку. Сообщает, что выжила практически вся группа Сокола, и еще есть несколько человек, которым требуется квалифицированная помощь. Они в шоке, дезориентированы и напуганы. Раненые есть, тяжелых ни одного. Ему обещают борт в течение десяти минут. Он просит поспешить, пока пожар не утих, чтобы не упустить хорошую подсветку площадки. Ребята из группы Сокола заметно оживляются. Кто-то обозначает посадочный круг красными фальшфейерами. Еще двое, вместе с Вороном, обследуют остальных, "не своих", бинтуют ожоги, обкалывают противошоковым. В общем люди заняты. Я прячусь глубже в листве. Чувствую приближение вертолета.

Посадка любой вертушки ночью, да еще рядом с пожарищем, феерическое зрелище. Сначала приходит звук, едва слышный, стрекочущий, потом он перерастает в грохот, в котором можно различить присвист каждой лопасти, проходящей точку перекладки и только потом из-за леса выныривает пузатая туша транспортного Ми-8, слепя прожекторами. Вертушка проносится над холмом, закладывает вираж над полем и возвращается уже медленно, задирая нос. Проходя мимо вершины, освещенной горящими развалинами, вертолет буквально разметывает потоком от ротора пепелище, завивает в гигантский бублик дым и искры. Сдувает пламя и практически гасит пожар. Замирает над обозначенной площадкой и медленно, осторожно, как при первом купании в начале лета пробуют воду, касается колесами травы.