Тайна крови

— Достойная цель, — кивнула, усмиряя трепещущее от волнения сердце. Подавила желание вытереть вспотевшие ладошки о юбку. Слишком уж она дорогая, чтобы так с ней обходиться!

— Для этого мы сейчас должны сделать заявление. Как сказал Литт, конгресс требует для тебя пожизненного заключения.

По спине пробежался липкий холодок. Я не хочу пожизненное заключение. Я его не заслужила!

— Даже покровительство правящей семьи пятого дистрикта не освободит тебя от необходимости нести ответственность за содеянное. Ты поставила в опасность не только свою жизнь, но и жизни других людей, — его голос, сейчас холодный и властный заставил в полной мере ощутить себя нашкодившей девчонкой. Я согласно кивнула и виновато потупила взгляд. — Об этом мы и скажем, добавив, что ты действовала в рамках самозащиты гражданских прав, гарантированных международной конвенцией о правах человека.

— Почему не сказать правду? Что это из-за барьера? — спросила, выбираясь из волара, но тут же закатила глаза, понимая, какую глупость сморозила. Но Оуэн спокойно пояснил.

— Нельзя раскрывать суть твоего дара.

— Слишком опасно, я это уже поняла.

— Кроме того, это пошатнет власть Хартманов. Поверь, они листают каналы телепатовизора в ожидании нашего заявления. Сейчас от твоего слова, по сути, зависит, падет династия Хартманов или останется правящей.

— Ну, прям вот так пафосно? — сощурилась, следуя вместе с Лоби за парящей в воздухе телепатоколяской.

— Прям вот так пафосно, — передразнил Оуэн. — Я не сторонник лжи ради лжи, — добавил он, когда стеклянные двери лифта захлопнули перед нами свою голодную пасть. Здесь, в высотке Питти Свит даже двери лифта казались хищными и жаждали крови. — Поэтому, не раскрывая истинной причины твоего побега, мы не станем выдумывать бутафорную. Просто не скажем всего, а то, что есть прикроем общими формулировками. Так действуют все политики.

Через пару минут нас выплюнуло на семьдесят втором этаже, где жгучая брюнетка в белоснежной блузке, обтягивающей юбке и на головокружительных каблуках предложила приложить ладошки к планшету. Это у них охрана такая привлекательная? Мы прошли процедуру идентификации, нам выдали карточки и пригласили проследовать далее по коридору, потом направо, куда-то вверх, налево, еще по коридору, за угол и вон рядом с окном такая пафосная гарцанная дверь с витыми узорами и изображением солнца по центру.

— Фета Деморти ожидает вас, можете войти, — разрешила брюнетка и распахнула двери в удивительный мир.

Из студии пыхнуло жаром, а в лицо плеснул искусственный, но яркий свет множества ламп. Словно я оказалась на сцене и в лицо ударили софиты. Мы прошли внутрь и, когда глаза привыкли к освещению, разглядели силуэт бессменной ведущей в окружении света напоминавшей то ли ангела, то ли мохноуха-переростка, покрывшегося первой нежной шерсткой.

— Фет Сайонелл, — женщина спрыгнула с высокого стула и поплыла, покачивая бедрами, в нашу сторону.

Пока она ворковала с Оуэном, позволяя целовать себе ручку и отпускать комплименты, я разглядывала студию. За огромными прожекторами пряталась темнота, в очертаниях которой угадывались стулья и фигуры нескольких человек — осветителей, операторов, звуковиков. Прожекторы же высвечивали студию с декорациями: ярко-синий экран, на котором искристые нарисуют живые иллюзии, соответствующие сюжету, удобный темно-зеленый диван для гостей, перед которым стеклянный журнальный столик, а сбоку письменный стол с кожаным креслом для ведущей. Простенькая, но при этом элегантная, пышущая дороговизной обстановка.

Немного побеседовав с фетом Сайонеллом, Аландри перевела взгляд своих льдисто-голубых глаз на меня:

— Ландрин Флер Аллевойская-Сайонелл, — улыбнулась женщина, подходя ближе. Она была выше и крупнее меня, выглядела лучше, пахла так вообще замечательно. Взгляд придирчиво прошелся по мне сверху донизу, затем она щелкнула наманикюренными пальчиками и к ней подскочила помощница в джинсовом комбинезоне с кисточкой в волосах. — Это нужно привести в порядок. Десять минут до эфира!

Это? Сама ты «это»! В порядок надо привести ваши манеры, феточка! Перед глазами так и стоял ее вульгарный жест языком, после того, как этот самый язык обо мне гадостей наговорил!

Десять минут пролетели за один взмах ресниц. Меня в мгновенье ока подкрасили, причесали, усадили перед камерами. Фет Сайонелл устроился рядом на диванчике и держал меня за руку. Лихорадило. Я не знала, что делать, если Аландри задаст вопрос напрямую мне. С этой самки аркха станется. Не нравится она мне. То есть, когда улыбается с экрана телепатовизора и задает каверзные вопросы другим людям — нравится, а вот если мне — совсем не нравится.

— Успокойся. Все будет хорошо, я тебе обещаю, — улыбнулся фет Сайонелл.

— А, если она обратится ко мне напрямую? — я откровенно запаниковала, сердце колотилось в горле, на лбу проступила испарина. Женщина в джинсовом комбинезоне это заметила, подскочила ко мне, помахала кисточкой и запретила потеть. Ага, очень, блин, смешно!

— Отвечай правду, избегая всего, что связано с барьером и действительной причиной твоего нахождения в Аклуа Плейз.

— До эфира три…

— А, если…

— Два…

— Ты справишься, Александрин.

— Один…

— Я в тебя верю.

— Поехали!

Я смотрела на фета Сайонелла и прошептала одними губами: «спасибо», когда Аландри Деморти уже ласково заигрывала со зрителями и представляла им гостей, то есть нас. Он в меня верит. Почему эти слова так греют душу? Верит. Я не должна его подвести. Я не должна подвести Тана и Альби. Нужно быть сильной и бороться за свою независимость. Не сразу поняла, что Аландри, тудыть ее растудыть, обращается ко мне.

— Простите, Александрин крайне расстроена произошедшим и все еще не пришла в себя.

Пока витала в облаках, Оуэн уже успел пояснить ситуацию с мом побегом.

— Понимаю. Но чем именно вы расстроены, фета? Таинственным нарушением ваших гражданских прав или отношением к вам фетроя Хартмана?

— Не понимаю вашего вопроса, — сама удивилась, но голос прозвучал твердо, когда я отвела взгляд от камер, за которыми прямо-таки ощущала многомиллионную толпу зрителей. Ведущая хищно улыбнулась, словно акула, почувствовавшая кровь.

— Вы убежали из Аклуа Плейз из-за фетроя Харви Хартмана? Он нарушил ваши гражданские права?

— Аландри, я уже пояснял, что этот вопрос относится к тайне дистрикта.

— Значит, все же, фета Аллевойская-Сайонелл связана с барьером? Иначе зачем это скрывать?

— Связана не больше, чем другие подданные.

— Сбирается ли пятый дистрикт заявить ноту протеста или устроить публичное разбирательство в отношении должностных лиц девятого дистрикта?

— Если подобное повторится — несомненно. Но мы надеемся на благоразумие правящей семьи.

Происходившее очень напоминало допрос. Только фет Сайонелл или я успевали отбить летевший в нас вопрос, как сыпался новый, хлесткий, с подковыркой.