Тайна крови

— Какое наказание за проступок феты положен по законам пятого дистрикта?

— Это решение будет принимать фетрой Марк Гай, я всего лишь его официальный представитель. Могу лишь сказать, что все обстоятельства будут тщательно взвешены. Никто не отрицает вреда, причиненного общественной безопасности, но при этом нельзя ставить благо одного выше блага другого. Опасность нарушения прав требует адекватных мер. На мой взгляд, меры, принятые фетой Сайонелл были адекватны опасности.

— Хорошо, — ведущая поджала губы и снова обратилась ко мне. — Ноосфера гудит от предположений о том, что связывает вас с фетроем Харви Хартманом. Вы любовники? Правящий и подавальщица, история из разряда «Взрослые тоже верят в сказки?».

— Это неуместный вопрос, — отрезал Оуэн, но акула напирала.

— И все же? — ведущая приподняла тонкую бровку и ждала ответа, в тайне, судя по блеску в глазах, надеясь на сенсацию.

Я набрала в легкие побольше воздуха и, прежде, чем Оуэн снова бросился на амбразуру ради меня, мягко накрыла его ладонь своей:

— Я отвечу. Первое. Ваша ирония в отношении профессии подавальщицы неуместна. Каждый в нашем дистрикте работает по мере своих возможностей, по мере своей искры. Мы все вынуждены зарабатывать на хлеб. Кому-то повезло больше, — я глянула на искристую. — Кому-то меньше. Кто-то зарабатывает анники, разрушая чужие жизни и улыбаясь в камеру, а кто-то убирая за ними и создавая для них комфорт. Мимо таких, как я, проходят и не замечают, но такие, как я — основа вашего благополучия. Работы подавальщицей я не стыжусь, ведь вы не стыдитесь взять принесенный подавальщиком бокал вина. Второе. Фетрой Харви Хартман, как и его братья, много работает на благо своих подданных. Меня, вас и всех, кто находится сейчас на территории дистрикта. Нет. Мы с ним не любовники, — и ведь не соврала же. Как говорится, один раз не контрабас. — Я глубоко восхищаюсь этим мужчиной, как правителем и, пользуясь случаем, хочу поблагодарить за то, что могу спать без страха.

— И вас не пугают эксперименты с барьером?

— Ничуть. Я ни на секунду не сомневаюсь, что правящие знают, что делают. Дистрикт в безопасности и, в скором времени, мы обязательно освоим новые территории.

Аландри говорила и говорила, но страха не осталось. Правда обладает уникальным свойством очищать душу. Я не врала, когда заявляла, что не стыжусь своей работы, не врала, когда восхищалась Хартманами. Великогадской семейкой они быть не перестали, но того факта, что благодаря им мы вообще живем, а не прячемся по барханам, трясясь от страха пятью ногами и выглядывая десятью глазами, нет ли поблизости пустынного мертвоеда или кого покрупней, я тоже отрицать не могла.

Когда софиты погасли, а Аландри, ничуть не держа зла за мой демарш по поводу ее профессии, похвалила мою смелость, мы вернулись в волар и взмыли в воздух. Только сейчас меня накрыло осознание, что все позади. Однако было по-прежнему душно, словно прожекторы все еще проедают меня своим беспощадным жаром.

— Ты хорошо держалась, — фет Сайонелл первым порвал тишину.

— Не то слово, — Лоби, наконец, отважилась вставить реплику. — Я так за тебя переживала! Ноосфера и правда с ума сошла. Лучше тебе пока туда не выходить.

— Да мне, собственно, и неоткуда. Мой планшет остался в Аклуа Плейз… Кстати, фет Сайонелл. Что меня ждет? Каким будет наказание?

— Этот вопрос мне еще предстоит обсудить с фетроем Марком Гаем, но, полагаю, лигари.

— Лигари?

— Так называемая печать стыда. Это метка, которая проставляется… думаю, в твоем случае подойдет и плечо, — он замялся, а я живенько так представила, как у меня во лбу, буквально, а не метафорично, звезда горит. — В девятом дистрикте такое не в ходу, у вас неугодным предпочитают затыкать рот. В пятом дистрикте выбирают общественное порицание. Если у тебя метка, то никто не станет вести с тобой важных дел, да и вообще постараются лишний раз не связываться.

— Понятно, печать прокаженного, — я передернула плечами. Впрочем, что изменится? Пустышки, считай, прокаженные и есть…

— Мы не можем оставить твой поступок безнаказанным, но, между нами, Александрин, ты правильно поступила. Мне ни за что не удалось бы вытащить тебя из Аклуа Плейз, а Хартманы больше не выпустили бы. Жизнь в золотой клетке не для тебя. Учитывая, что клетка вскоре начнет душить.

— А что помешает им не выпустить меня, когда я приду?

Оуэн Голд улыбнулся, а я уже знала, что у этого удивительного мужчины припасен очередной козырь в рукаве!

— Я не стал сообщать об этом правящим, но твой дар, Александрин, уникален тем, что невозможен по принуждению. Ты принесешь пользу лишь в том случае, когда будешь расположена помогать. Твоя искра завязана на положительных эмоциях. Они могут сколь угодно долго держать тебя взаперти, но эффект получат обратный тому, который ожидают. Мы еще поговорим с тобой об этом. Как мало времени, как много дел! Фета Мирианская, вас наверняка ждут в клинике, а нам еще необходимо посетить нотариуса и подготовить Александрин к свиданию.

— Свиданию? О, свиданию! В смысле, деловому ужину… — я и забыла, что сегодня в семь часов фет Ронхарский назначил ужин в Рэдкайле. Ужин, а мы без обеда. Спасибо Харви, что настоял на завтраке. Пара кусочков омлета, что я успела съесть — вот все, на чем держался сейчас мой организм. Но держался ведь! Ну и, конечно, адреналину спасибо. Меня знатно потряхивало. — Макияж готов, осталось платье натянуть.

— Меня действительно ждут дела, но я не могу вас оставить. После такого насыщенного дня и сильнейших эмоциональных потрясений может случиться что угодно. Поэтому я еду с вами. И, кстати, вот, — Лоби извлекла из специальной коробочки синюю капсулу и протянула Оуэну вместе с бутылкой воды.

Поджала губы и выкинула из головы неприятные мысли о скорой смерти фета Сайонелла. Если бы только был способ…

К нотариусу Оуэн Голд пошел один. Мое присутствие понадобилось лишь для подписи на согласии стать душеприказчиком и развеять прах на Льдистом утесе. Том самом, куда я так люблю приходить, чтобы побыть в одиночестве и выплакаться. Том самом, что познакомил меня с Харви. Вот только сейчас начинает казаться, что случайная встреча была вовсе не случайной.

Оформив необходимые документы, фет Сайонелл подвез меня до дома, дал множество наставлений, в том числе по поводу журналистов и попросил смириться с тем, что со мной будет находиться охрана.

— Да вы шутите? — возмутилась, когда мы подлетали к дому, но, толпа журналистов, облепивших фету Шурью, как муравьи упавший на землю леденец, живо изменила мой настрой.

Не шутит. И правильно делает. От таких отстреливаться надо. Затопчут и не заметят, а потом еще об этом и сюжет снимут.

Пожалуй, отказываться верх глупости. Мне даже представить страшно, с какими заголовками выйдет завтрашняя пресса и о каких подробностях моей личной жизни расскажет фета Язык-без-костей…

— Ладно. Поняла. Согласна. И, фет Сайонелл… Тысячу раз спасибо. Если бы не удивительная случайность, я бы оказалась принцессой, навеки запертой в башне с драконом. Вот только вы, мой принц, вовремя нашли меня и спасли.

— Хотел бы я, чтоб все было именно так, — устало протянул фет Сайонелл. Передавай от меня привет брату и сестре. Они славные ребята.

— Обязательно передам. Берегите себя. Лоби, береги его.

Подруга кивнула и проводила меня беспокойным взглядом. А беспокоиться стоило.

Только кольцо из ква… кар… гра… в общем, бойцовских божьих коровок, позволило мне добраться до лифта. Репортеры обступили нас со всех сторон, кричали, шипели, просили, умоляли, плакали, рвали на себе волосы. В общем, кто во что горазд и все пытались привлечь к себе внимание. Енот, выпрашивающий печеньки, и тот позавидует артистизму! Но мне было не до этого. Я думала лишь о том, какая я плохая мать. Точнее, какая я плохая пародия на мать. А еще думала, захочет ли фет Ронхарский встречаться со мной после всего, что увидел по телепатовизору… Но, как бы то ни было, платье куплено и должно быть надето! Оставить его в шкафу — настоящее преступление.