Тайна личности Борна (др. перевод)

— И все-таки ты можешь доказать, что пробыл там. Больной, в полной изоляции, ни с кем не общался.

— Откуда им, в «Тредстоун», знать, правда ли это? С их точки зрения, я — ходячая энциклопедия государственных тайн. Я обязан был являться ею, чтобы исполнить то, что мне было поручено. А вдруг я проболтался посторонним?

— Скажи, пусть они пошлют с тобой людей на Пор-Нуар.

— Меня встретят непонимающими взглядами и молчанием. Я бежал с острова посреди ночи, преследуемый половиной местных ловцов удачи. Если кто-нибудь там поживился за счет Уошберна, то сообразит и уйдет на дно.

— Джейсон, я не понимаю, к чему ты клонишь. Ты узнал ответ — тот самый, которого добивался с того утра, как очнулся на Пор-Нуаре. Чего тебе еще нужно?

— Мне нужно действовать осторожно, вот и все, — взорвался Борн. — «Семь раз подумать, прежде чем отрезать», заботиться о том, чтобы «конюшня была заперта», и помнить, что «хоть ты прыток, хоть шустер — прыгая через костер, гляди не упади»!.. Ну, как тебе моя память? — Джейсон осекся, заметив, что уже перешел на крик.

Мари подошла к нему:

— Это все замечательно. Но ведь дело в другом, правда? Я имею в виду — не в необходимости соблюдать осторожность.

— В другом, — печально кивнул Джейсон. — С каждым шагом я все больше пугался того, что узнавал. И теперь, в конце пути, я испытываю такой страх, какого не знал никогда. Если я не Джейсон Борн — то кто же? Что у меня в прошлом? Ты об этом не задумывалась?

— И обо всех последствиях, мой родной. В некотором отношении мне еще страшнее, чем тебе. Но вряд ли это может нас остановить. Я молю Бога, чтобы остановило, но знаю, что это невозможно.

В американском посольстве на авеню Габриэль атташе вошел в кабинет первого секретаря и прикрыл за собой дверь. Хозяин кабинета, сидевший за столом, поднял на него глаза:

— Вы уверены, что это он?

— Я уверен в одном: он произнес ключевые слова. — Атташе подошел к столу и протянул первому секретарю карточку с красным обрезом. — Вот флажок. Я вычеркнул слова, которые он назвал, и, если только флажок не врет, этот человек не подослан.

— Когда он произнес название «Тредстоун»? — спросил сидящий за столом, изучив карточку.

— Только после того, как я объяснил ему, что он не сможет переговорить ни с кем из американской разведки, покуда не приведет убедительных аргументов. Похоже, он решил, что стоит ему назваться Джейсоном Борном, как у меня крыша поедет. Когда же я вместо этого просто спросил, чем могу помочь, он вроде опешил, словно бы даже собрался повесить трубку.

— Он не говорил, что для него должен быть оставлен флажок?

— Я все время этого ждал, но не тут-то было. Судя по краткой аттестации («Опытный боевой офицер. Возможно, имело место дезертирство или пленение»), ему достаточно было произнести слово «флажок», — и мы запели бы в унисон. Но он этого не сделал.

— Тогда, может быть, он подослан.

— Но все остальное совпадает. Он сказал, что Центр разыскивает его уже более полугода. Тогда-то он и упомянул «Тредстоун». Он из «Тредстоун» — предполагалось, что тут я должен был упасть. Он также велел, чтобы я передал названные им кодовые слова: «Дельта», «Каин» и «Медуза». Первые два я вычеркнул на флажке. А что означает «Медуза», представления не имею.

— А я представления не имею, что означают все три, — пожал плечами первый секретарь. — Кроме того, что обязан немедленно запустить шифровку в Лэнгли и поговорить по специальной связи с одним шпиком по фамилии Конклин. О нем я наслышан: злющий сукин сын, лет десять — двенадцать назад потерявший ногу во Вьетнаме. Он заправляет там, в фирме, какими-то странными делами. И благополучно пережил все чистки — напрашивается вывод: наверху не хотят, чтобы он слонялся по улицам в поисках работы. Или подходящего издателя.

— Как по-вашему, кто такой этот Борн? — спросил атташе. — За все восемь лет, что я провел за пределами Штатов, мне ни разу не доводилось видеть такой массированной и при этом беспорядочной охоты за одним человеком.

— Кто-то, кто им нужен до зарезу. — Первый секретарь поднялся из-за стола. — Спасибо. Я передам в Центр, как успешно вы со всем справились. Как вы договорились о дальнейшем? Вряд ли он оставил вам свой телефон?

— Само собою. Он хотел перезвонить через пятнадцать минут, но я разыграл перед ним отъявленного бюрократа и велел звонить не раньше чем через час. То есть после пяти — выиграем еще час-два под предлогом обеденного перерыва.

— Не знаю, не знаю… Мы не имеем права его упустить. Пусть правила игра установит Конклин. Он руководит всем этим. Никто без его ведома и пальцем не шевельнет, если это связано с Борном.

Александр Конклин сидел за столом в белостенном кабинете в Лэнгли, слушая, что ему говорит по телефону сотрудник американского посольства в Париже. Он все больше убеждался: это действительно Дельта. Упоминание «Медузы» служило тому доказательством. Так как название это могло быть известно только Дельте. Подонок! Разыгрывает агента, потерявшего связь. Его связные на телефоне в «Тредстоун» не отвечают — потому что мертвые не умеют говорить. Пытается сорваться с крючка! Хладнокровие и дерзость этого подонка были поразительны. Ублюдок, ублюдок!

Убрать связных — и использовать это убийство, чтобы сорвать охоту. Пресечь в корне. Сколькие уже использовали этот прием… В том числе и сам Конклин. Тогда, в горах Хуонг-Ке, на командном пункте засел маньяк, отдававший безумные приказы, грозившие гибелью доброму десятку спецподразделений «Медузы», которых он отправил на безумную охоту. Конклин, тогда еще молодой офицер разведслужбы, тайком пробрался в этот командный пункт, на военную базу Кило, и всадил пару пуль в голову маньяка из выданного ему для этой операции русского автомата. Был устроен траур и приняты более жесткие меры безопасности — но безумную охоту отменили.

При этом никаких улик — например, осколков стекла с отпечатками пальцев — на базе Кило обнаружено не было. Улик, по которым следствие установило бы, что стрелял американец, боец той же самой «Медузы». На Семьдесят первой же улице — чего убийца, Дельта, не знал — такие осколки были найдены.

— В какой-то момент мы серьезно усомнились в том, что этот человек тот, за кого себя выдает, — тараторил первый секретарь посольства, словно стараясь заполнить вакуум, который создавало гробовое молчание на том конце провода, в Вашингтоне. — Опытный боевой офицер попросил бы атташе проверить, имеется ли для него флажок, а наш объект этого не сделал…

— Оплошность, — ответил Конклин, возвращаясь мыслями к загадке Дельты-Каина. — Как вы с ним договорились?

— Сначала Борн настаивал, что позвонит через пятнадцать минут, но я дал подчиненным распоряжение тянуть время. Например, у нас в запасе обеденный перерыв…

Этот посольский чиновник старается убедить его в неоценимости своего вклада в их операцию. Это не меньше чем на минуту. Конклину не раз приходилось прежде выслушивать подобное.

Дельта. Почему он решил перевербоваться? Не иначе как сумасшествие напрочь разъело ему мозги, оставив лишь инстинкт самосохранения. Он слишком долго варился в этом деле и знает, что рано или поздно его найдут и уберут. Альтернативы нет. Он переметнулся или, если угодно, раскололся и понял это. Прятаться больше стало негде: он под прицелом, в какой бы части света ни находился. Он не знает, откуда принесется пуля, которая оборвет его жизнь. Они все ходят под этим, и это самый убедительный довод против перевербовки. Следовательно, нужно было найти иной выход: уцелеть. Библейский Каин первым среди людей убил своего брата. Неужели это мифологическое имя — Каин — подсказало столь позорное решение? Неужели все так просто? Хотя, видит Бог, это идеальный выход. Убей их всех — убей своего брата.