Тайна личности Борна (др. перевод)

— Неужели? — Поначалу Конклин удивился, но затем сообразил, что Дельта симулирует реакцию человека, которому ничего не известно о случившемся на Семьдесят первой улице. Если бы ему велели явиться в посольство, он удрал бы в кусты; кому, как не ему, знать, что никаких официальных контактов быть не может. «Тредстоун» стала проклятием, бельмом на глазу, провалом. — Вы повторили, что за всеми подступами следят?

— Само собою. Тогда он спросил, кто следит. Представляете?

— Представляю. И что вы ему ответили?

— Что ему, как и мне, это прекрасно известно и что я считаю нецелесообразным обсуждать подобные вещи по телефону.

— Прекрасно.

— Я тоже счел, что все вышло удачно.

— И что он? Удовлетворился таким объяснением?

— В некотором смысле. Сказал «понимаю». И все.

— В отношении охраны он не передумал? По-прежнему от нее отказывается?

— Отказывается. Несмотря на то, что я на этом настаивал, — первый секретарь сделал паузу и добавил доверительно: — Вероятно, он не хочет, чтобы за каждым его шагом следили, да?

— Верно. Когда он должен снова позвонить?

— Минут через пятнадцать.

— Скажите ему, что офицер из «Тредстоун» прибыл. — Конклин извлек из кармана карту, сложенную так, что взгляду представал прилегающий к посольству район и прочерченный синими чернилами маршрут. — Передайте, что встреча назначается в половине второго на дороге из Шевреза в Рамбуйе, в семи милях к югу от Версаля, на кладбище Ноблесс.

— В пол-второго, на дороге Шеврез — Рамбуйе… кладбище. Он знает, как туда добраться?

— Он там уже бывал. Если он скажет, что поедет на такси, велите ему принять обычные меры предосторожности и отпустить машину, когда доберется до места.

— Не покажется ли это странным? Я имею в виду, водителю. Неподходящий час для посещения кладбища: ночь.

— Я же говорю: «велите ему». Наверняка он поедет не на такси.

— Наверняка, — поспешно согласился первый секретарь, сообразив, что сболтнул лишнее. — Я не позвал сюда вашего человека. Давайте я позвоню ему сейчас и скажу, что вы прибыли…

— Я сам об этом позабочусь. У вас сохранился номер его телефона?

— Да, конечно.

— Сожгите его, пока сами на нем не погорели, — приказал Конклин. — Я перезвоню через двадцать минут.

Внизу прогрохотал поезд метро, и пол под ногами у Борна задрожал. Он повесил трубку на рычаг телефона-автомата и мгновение стоял не отрывая от нее взгляда. В сознании его приоткрылась еще одна дверь. Падавший из нее свет был слишком далек и неясен — и все же там различались какие-то образы… По дороге на Рамбуйе… решетчатые металлические ворота… пологий холм… белый мрамор… кресты — большие, еще больше… мавзолеи… и повсюду скульптуры. Кладбище Ноблесс. Однако это было не просто место упокоения усопших. Явка, место встреч, где среди похоронных процессий и открытых могил велись серьезные разговоры. Двое в траурной одежде встречаются в толпе провожающих покойного и вполголоса обмениваются несколькими словами.

В памяти вставало лицо — размытое, расплывчатое. Отчетливо — только глаза. И у этого размытого лица и этих глаз есть имя. Дэвид… Эббот. Монах. Человек, которого он знал, но теперь не знает. Создатель «Медузы» и Каина.

Джейсон заморгал и помотал головой, словно стремясь стряхнуть с себя эти видения. Он взглянул на Мари, которая, стоя у стены метрах в пяти от него, должна была наблюдать за пассажирами: не следит ли кто за ним. Но вместо этого смотрела на него. На лице ее застыла тревога. Он ободряюще кивнул ей, давая понять, что это не очередной приступ. Наоборот, в памяти всплыли новые образы. Ему уже приходилось прежде бывать на этом кладбище — он это твердо знал. Он подошел к Мари, и они бок о бок зашагали к выходу.

— Он прилетел, — проронил Борн на ходу. — «Тредстоун» в Париже. Я должен встретиться с ним на кладбище под Рамбуйе.

— Что за мерзость? Почему на кладбище?

— Чтобы успокоить меня.

— О Господи, каким образом?

— Я там уже бывал прежде. Встречался с людьми… с одним человеком. Назвав местом встречи это кладбище — выбор и впрямь необычный, — «Тредстоун» дает мне понять: свои.

На середине лестницы, ведущей на улицу, она взяла его за руку:

— Я хочу поехать с тобой.

— Извини — нельзя.

— Не отказывай мне!

— Вынужден, потому что не знаю, что меня там ждет. Если не то, на что я надеюсь, то мне нужен будет союзник.

— Милый, но это же бессмысленно! За мной охотится полиция, если меня найдут — ближайшим самолетом вышлют в Цюрих. Ты сам так сказал. Какую пользу тогда я смогу тебе принести?

— Не ты. Вийер. Он верит нам, верит тебе. Если до утра я не вернусь и не позвоню — ты сможешь связаться с ним. Он способен устроить изрядный шум и готов это сделать, видит Бог. Он — единственная наша страховка. Точнее, его жена — через него самого.

— Да, он готов, — кивнула Мари, согласившись с его логикой. — Как ты доберешься до Рамбуйе?

— У нас есть машина, ты забыла? Я отвезу тебя в отель, а затем двину в гараж.

Он вошел в лифт многоэтажного гаража на Монмартре и нажал четвертый этаж. Мыслями он уже был на кладбище по дороге из Шевреза в Рамбуйе — где бывал раньше, но не имеет ни малейшего представления, когда и зачем.

Именно поэтому он хотел выехать немедленно, не подстраиваясь к назначенному часу встречи. Если всплывшие в его памяти воспоминания были верны, то кладбище это колоссально. И где именно на многих гектарах земли, усеянной могилами и статуями, они встретятся? Он доберется туда к часу ночи, так, чтобы оставалось полчаса походить по дорожкам, высматривая пару включенных фар или какой-нибудь иной знак. Глядишь, еще что-нибудь вспомнится.

Дверь лифта, проскрежетав, открылась. Этаж, на три четверти заполненный машинами, был безлюден. Джейсон старался припомнить, где поставил «рено». Где-то в дальнем углу — он это помнил точно, — но в правом или левом? Он пошел было налево. Когда несколько дней назад он въезжал сюда на машине, лифт был слева. Борн остановился, внезапно сообразив. Лифт оставался слева, когда он въехал сюда, — но не тогда, когда ставил машину. Тогда он оказался по диагонали направо. Борн развернулся и быстро зашагал обратно. Мысленно он был уже где-то между Шеврезом и Рамбуйе.

Что было тому причиной — неопытность наблюдателя или неожиданный поворот, — Борн не мог знать. Но в одном он был уверен: это мгновение спасло ему жизнь. Во втором ряду машин справа нырнула за капот чья-то голова. За ним следили. Причем опытный наблюдатель притворился бы, будто уронил ключи или проверяет дворники, затем спокойно выпрямился бы и ушел. Единственное, чего он не стал бы делать, — того, что сделал этот тип: привлекать к себе внимание, запоздало спрятавшись за машиной.

Джейсон шел не сбавляя шага, однако мысли его теперь переключились на новый поворот событий. Кто этот человек? Как он сумел его выследить? И вдруг ответ на оба вопроса стал ему настолько очевиден, что он почувствовал себя полным дураком. Ночной портье из «Постоялого двора».