Тайна личности Борна (др. перевод)

— Сначала я хотела бы узнать, что вы хотите мне сказать.

— Вам сказать?

— Вам надо что-то мне передать, Денни. Что именно?

— Что именно? Что передать?

Мари побледнела:

— Я никого не убивала в Цюрихе. Я не…

— Тогда, — перебил ее атташе, — ради Бога, направляйтесь сюда к нам. Мы обеспечим вам защиту. Никто здесь вас не тронет!

— Денни, послушайте! Вы ждали моего звонка, так ведь?

— Да, конечно.

— Кто-то вам велел ждать, верно?

Пауза. Когда Корбелье заговорил, голос его звучал приглушенно:

— Да, велел. Велели.

— Что они вам сказали?

— Что вам требуется наша помощь. Срочно.

Мари вновь обрела дыхание:

— И они готовы нам помочь?

— «Нам», — повторил Денни, — вы хотите сказать, что он с вами?

Борн сидел рядом, склонившись к трубке, так, чтобы слышать, что говорит Корбелье. Он кивнул.

— Да, — ответила она, — мы вдвоем, но он теперь вышел. Это все ложь, они вам это сказали?

— Они сказали одно: вас надо найти и защитить. Они хотят вам помочь, хотят послать за вами машину. Одну из наших. Дипломатическую.

— Кто они?

— Я не знаю их по именам, мне не положено. Я знаю их уровень.

— Уровень?

— Специалисты, Эф-Эс-5. Выше почти не бывает.

— Вы им доверяете?

— Господи, конечно! Они вышли на меня через Оттаву. Их распоряжения исходят из Оттавы.

— Теперь они в посольстве?

— Нет, они в другом месте. — Корбелье помолчал, он явно терял терпение. — Ради Бога, Мари, где вы?

Борн вновь кивнул, и она сказала:

— Мы в «Постоялом дворе на углу» в Монруже. Под именем Бригсов.

— Я немедленно посылаю за вами машину.

— Нет, Денни! — сказала Мари, глядя на Джейсона, который взглядом напоминал ей, что надо говорить. — Пошлите лучше утром. Как можно раньше — часа через четыре, пожалуйста.

— Я не могу этого сделать! Ради вас самой.

— Вы должны. Вы не понимаете. Его заманили в ловушку, и он напуган, хочет бежать. Если бы он знал, что я вам звоню, он бы теперь убежал. Дайте мне время. Я могу убедить его сдаться. Всего несколько часов. Он в смятении, но в глубине души знает, что я права. — Мари произнесла это, глядя на Борна.

— Что это за сукин сын?

— Человек, которым манипулировали. Мне нужно время. Дайте мне время.

— Мари?.. — Корбелье запнулся. — Хорошо, рано утром. Скажем… в шесть часов. Мари, они хотят вам помочь. Они могут помочь.

— Я знаю. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Мари повесила трубку.

— Теперь подождем, — сказал Борн.

— Я не понимаю, что ты хочешь доказать. Конечно, он позвонит этим из Эф-Эс-5, и, конечно, они сюда заявятся. Чего ты ожидал? Он почти признался, что собирается делать, что считает своим долгом сделать.

— Эти дипломаты из Эф-Эс-5 и посылают нам сигнал?

— Я полагаю, они доставят нас к тому, кто посылает. Или, если те слишком далеко отсюда, они нас с ним свяжут. Я никогда ни в чем не была уверена больше.

— Надеюсь, что ты права, потому что мне небезразлична твоя жизнь. Если улики против тебя в Цюрихе придуманы не для того, чтобы послать какой-то сигнал, если их приплели эксперты, чтобы найти меня, и цюрихская полиция верит им, тогда я тот самый перепуганный человек, о котором ты говорила Корбелье. Никто больше меня не хотел бы, чтобы ты оказалась права. Но боюсь, что не окажешься.

В три минуты третьего свет в коридоре мотеля моргнул и погас, оставив длинный проход в почти кромешной темноте: лампы горели только на лестничных площадках. Борн встал у двери с пистолетом в руке, выключив свет в комнате и через щель наблюдая за коридором. Мари выглядывала из-за его плеча. Оба молчали.

Шаги были приглушены, но различимы. Две пары ботинок уверенно, хотя и осторожно поднимались по лестнице. Через несколько секунд в тусклом освещении появились две мужские фигуры. Мари непроизвольно ахнула, Джейсон резко зажал ей рот рукой. Он понял: она узнала одного из двоих, хотя видела прежде всего раз. На цюрихской Штепдекштрассе, за несколько минут до того, как другой приказал ее застрелить. Это был блондин, которого посылали тогда в комнату Борна, теперь он прибыл в Париж, чтобы настичь жертву, которую однажды не сумел поразить. В левой руке он держал маленький фонарик-карандаш, в правой — длинноствольный пистолет, наращенный глушителем.

Его напарник был поменьше ростом и поплотнее. Походкой он напоминал животное, его корпус плавно колебался в такт движению. Воротник пальто был поднят, на неразличимое в темноте лицо надвинута шляпа с узкими полями. Борн не мог оторвать глаз от этого человека. Что-то в нем было ему знакомо, что-то в фигуре, в походке, в манере держать голову. Что же? Что? Он знал его.

Но думать об этом времени не было: пара приближалась к двери комнаты, заказанной на имя мистера и миссис Бригс. Блондин осветил фонариком номер на двери, потом опустил луч вниз к ручке и замку.

То, что последовало, было проделано с завораживающей виртуозностью. Коренастый держал в правой руке кольцо с ключами, которые освещал фонариком, выбирая нужный. В левой руке у него было оружие, форма которого напоминала мощный «штернлихт-люгер», излюбленный гестаповцами времен Второй мировой войны. Он пробивал железобетонную плиту, а выстрел звучал не громче ревматического кашля — идеальное оружие, когда нужно убрать врага ночью в тихом квартале, так, чтобы соседи ничего не заподозрили, узнав об исчезновении человека лишь наутро.

Коренастый вставил ключ в скважину, бесшумно повернул его, потом опустил ствол к замку. Пистолет три раза кашлянул вслед за тремя вспышками. Дерево, на котором держались задвижки, треснуло. Дверь распахнулась, и двое убийц ворвались в номер.

Недолгая тишина взорвалась приглушенными выстрелами, в темноте замелькали белые вспышки. Дверь захлопнули, но она вновь распахнулась, из комнаты донеслись более громкие звуки — там что-то упало. Наконец был найдет выключатель, свет ненадолго вспыхнул, но выстрел тут же разнес лампу, осколки ее посыпались на пол. Бешеный крик вырвался из глотки обезумевшего от ярости ночного гостя.

Убийцы выскочили из комнаты с пистолетами наготове, ожидая засады и пораженные тем, что ее нет. Они кинулись к лестнице и побежали вниз. Тут открылась дверь справа от разоренной комнаты. Моргающий постоялец выглянул, пожал плечами и скрылся. В коридор вернулась тишина.

Борн стоял на месте, обхватив за плечи Мари Сен-Жак. Она дрожала, прижавшись головой к его груди, и тихо взахлеб рыдала. Он подождал, пока дрожь не унялась, рыдания не сменились прерывистыми всхлипами. Больше он ждать не мог, она должна во всем разобраться сама. Разобраться до конца.