Тайна лотоса

Сусанна еле успела поймать его. Только не падай! Только не смей задыхаться! Но это не был приступ, Реза просто разрыдался. Он рыдал в голос. Пусть поплачет. Гробницы созданы для слёз, и их никто не увидит. Сусанна стояла рядом с ним на коленях, но не чувствовала твёрдости пола, как и остроты подбородка Резы, пронзившего ей плечо. Теперь её рука с кольцом скользила по затянутой белым шёлком спине. Она подняла глаза на статуи. Подведённые чёрным глаза безучастно глядели на них. Хотелось плюнуть в их золотые лица и выкрикнуть:

— Довольны?! Что вам ещё нужно?!

— Чтобы мы сходили к ребёнку…

Она всё же это выкрикнула, да ещё и по-английски, раз Реза понял. Он вытер глаза подолом юбки и помог Сусанне подняться.

— Я вернулся в гробницу уже в сознательном возрасте, когда начал отворачиваться при виде маленьких детей. Я сделал дверь и, когда становилось совсем невыносимо, брал на руки младенца и представлял, что это мой сын. Только не считай меня абсолютно сумасшедшим. Это нормальное желание мужчины иметь сына.

— Пойдём уже, — Сусанна потянула его к крохотной двери, на которой была изображена девушка, протягивающая фараону лотос. Именно эту картинку Реза нарисовал для неё — недостающая сцена романа. Забыть про роман! Лотос ведь олицетворяет новую жизнь. Пусть проклятье отпустит наконец Резу, пока у того в голове осталась хоть одна здравая мысль!

Глава 31

Оставленный в крохотной погребальной камере факел пропитал воздух запахом жжёного масла. Почему в прошлый раз Реза не взял фонарь? Теперь приходилось платить за аутентичный спектакль удушьем. Если бы только со стен сошли девушки с опахалами, счастью не было бы границ… Сусанна пыталась дышать отрывисто и быстро, но гарь безжалостно проникала в лёгкие. Она из последних сил сдерживала кашель и желание разорвать на груди футболку.

Реза тем временем приставил к стене деревянную крышку саркофага и бережно взял на руки мумию, обращая к ней тихие слова на забытом языке. Возможно, и в прошлый раз он говорил с ребёнком, а не с ней, а ей остаётся молча протянуть руки. В прошлый раз брезгливость затмил страх, а сейчас её забило желание побыстрее вдохнуть свежего воздуха. Реза улыбнулся и догадался перейти на английский. И верно, пусть говорит с ней живой, чем с ним мёртвым.

— Посмотри, кого я привёл к тебе, — Реза так и не протянул ей ребёнка. — Ты ведь узнаёшь маму? Мы так долго ждали её, верно, сынок?

Суслик, ты обязана подхватить игру, иначе мистер Атертон расстроится, а ему нервничать нельзя. Он уже исчерпал сегодняшний лимит криков, слёз и бреда. Сусанна сделала ещё шаг, чтобы руки оказались под его руками. Лён чистый, а под пелёнку можно и не заглядывать и продолжать смотреть в лицо новоявленного мужа и отца тысячелетнего младенца.

Реза не убрал руки, боясь, что Сусанна отдёрнет свои. Нет, она станет качать это невесомое создание так же бережно, как и он, как не качала в детстве даже любимую куклу. Теперь надо что-то сказать, что-то особенное, что определённо доставит мистеру Атертону удовольствие, ведь ради него она согласилась на этот жуткий фарс: стать матерью мумии!

Спокойствие улетучивалось так же быстро, как и последние глотки терпкого кислорода. Руки так дрожали, что заставляли шевелиться мумию, и мёртвый младенец будто недовольно вертел головой. Давай уже, соображай быстрее, что нужно сказать. Раз они долго тебя ждали, значит, ты, дрянная мать, где-то шлялась целую вечность, пока одинокий отец качал колыбельку, а ребёнок, получается, вообще тебя в глаза не видел — с чего он поверит, что ты его мать?! Да потому что дети чувствуют матерей, они чувствуют их молоко. Какое молоко через три тысячи лет? А чего ж так грудь ломит? Да оттого, что здесь дышать нечем! Говори уже свои слова и тащи папашу наверх!

— Как же я скучала по тебе, сынок. — Добавь, что больше не уйдёшь от него! — Мы теперь всегда будем вместе. Гнев Хатор велик, но милость Осириса ещё больше. Он простил содеянное мною и теперь настал черёд простить меня тебе, ибо я не верю, что твой отец когда-нибудь простит меня…

Суслик, ты чего несёшь? Зачем Хатор впутала сюда? Чего молчишь? Ты меня слышишь? Нет, я тебя не слышу, и тебе здесь нет места. Это моё время, которое я бесконечные столетия вымаливала на ледяных плитах у входа в царство Осириса. Уходи, оставь меня с сыном. Ты сделала своё дело и больше мне не нужна.

Ребёнок заелозил в пелёнках, и пришлось прижать его к себе сильнее, чтоб не выронить, а он, почувствовав грудь, обхватил сосок слабым ртом и высосал первую каплю молока. Сразу стало легче дышать. Сквозь опущенные ресницы просматривалось мерно опускающееся опахало.

— Быстрее! — прокляла она нерасторопности девиц. — Мне совсем нечем дышать!

Ресницы сомкнулись друг с другом, и яркое павлинье перо растворилось в темноте.

— We should call a doctor.

— She’s fine, don’t worry. She fainted but she didn’t hit her head.

Сусанна с трудом приподняла ресницы и вновь опустила, не вынеся пристальных взглядов. Под головой была подушка, а ноги чувствовали одеяло: она в кровати, и этих знаний достаточно, чтобы не закричать. На данный момент достаточно.

— И кто теперь будет пить шампанское? — в голос Аббаса вернулась прежняя усмешка.

— Мы с тобой.

— Очень романтично. С тобой я предпочитаю пить пиво. Ты уверен, что врач не нужен?

— Уверен. Лучше принеси ещё сладкого чая.

В левом ухе звякнуло, и перед глазами промелькнула вспышка. Стакан с ложкой. Выходит, она уже пила чай. Когда шаги Аббаса замерли в коридоре, рука скользнула вверх по голому животу к груди и замерла на влажных волосах. Она успела и душ принять. Прекрасно… Что ещё следует вспомнить? Для начала кое-что стоит забыть. Можно, и не забывать. Главное, мистеру Атертону не рассказывать. Но вот спросить, когда она грохнулась в обморок, стоит.

— Я не уронила ребёнка?

Реза улыбнулся и убрал с её лица слипшиеся мокрые пряди.

— Мы не дошли до погребальной камеры.

— Значит, ещё пойдём? Это же часть подарка…

Суслик, ты хочешь, чтобы его рот порвался в улыбке? Нет, мне нравится, что на лбу нет волос. Зря, от них холоднее. Но тогда мистер Атертон уберёт руку, а я этого не хочу.

— Мой лучший подарок на сегодня, — проворковал он. — Ты на ногах и в здравом уме.

А вот это уже интересно. Суслик, только не спрашивай подробностей. Ага, щаз! В что если я действительно несла ему всю эту чушь про Хатор…

— А что я такого сказала?

Только бы Аббас забыл, где мать держит чай, и не возвращался ещё хотя бы минут пять! Мистера Атертона трудно разговорить, так что надо хватать быка за рога и не отпускать.

— Что я такого страшного сказала? — повторила Сусанна настойчивее.

Лицо Резы сделалось каменным.

— Ты сказала, что любишь меня.

Что? Уберите руку, мистер Атертон, и прекратите меня гипнотизировать. Я не до такой степени сумасшедшая!

— Я пошутил. Но ты разговаривала со статуей, помнишь?