Тайна Марии Стюарт

Значит, мой долг вернуться в Шотландию, к тому делу, ради которого я была рождена? По какой иной причине я родилась такой, какая я есть, если не для выполнения этой задачи?

Возможно ли, что я Божий инструмент, призванный спасти эту страну, погрязшую в трясине заблуждений? Почему я осталась последней католичкой в династии Тюдоров и Стюартов? Но у меня есть ужасный пример моей кузины Марии Тюдор. Я не могу повторить ее ошибку.

Но я буду доброй и милосердной, если всегда буду руководствоваться любовью, то не вернутся ли они к истине?»

Бог не давал ответа на ее вопросы, и у нее заныли колени, пока она стояла на них, прижимаясь к холодному камню. Тишина окутывала ее плотной пеленой.

В конце концов она встала, неловко покачнувшись на затекших ногах. Мария подошла к узкой постели, откинула одеяло и легла. Когда сон подкрался к ней, она уловила последнюю ясную мысль: «Если я не поеду, то все жертвы, принесенные моей матерью, окажутся напрасными».

Проснувшись на следующее утро, она села в постели, преисполненная новой уверенностью. Она должна ехать в Шотландию.

Это было не просто решение, а некий приказ, пришедший из глубины ее существа, который ночью набрал силу и теперь приобрел вид команды. Она не осмеливалась ставить его под сомнение; казалось, он обладал собственной властью.

Когда она попрощалась с аббатством и последний раз оглянулась на него, то прошептала:

– Мама, теперь мы с тобой меняемся местами.

Мария неторопливо возвращалась в Париж. На этот раз проселочные дороги в разгар весны выглядели по-другому. Сельские дома украшали гирлянды, дети качались на веревках, привязанных к ветвям деревьев, и кричали от радости. Сады были в полном цвету; фермеры трудились на полях, и воздух наполнял запах сырой распаханной земли. Люди приветствовали ее, когда она проезжала мимо, и, несмотря ни на что, Мария чувствовала, как улучшается ее настроение от теплого воздуха и ярких весенних красок. В конце концов, ей было всего лишь восемнадцать лет.

По пути она утихомирила небольшую группу своих спутников, потому что не хотела слушать болтовню. Птичьи трели и крики играющих детей ласкали ее слух лучше любых разговоров. Они ехали друг за другом по хорошо утоптанной дороге, вдыхая густой аромат цветущих фруктовых деревьев.

Впереди появился другой отряд, приближавшийся с противоположной стороны. Несомненно, группа придворных бездельников, ищущих место для пикника, или, возможно, паломники, собиравшиеся навестить могилу полузабытого святого. Это являлось такой же неотъемлемой составляющей весны, как и птичий щебет.

Но когда они приблизились, Мария внезапно узнала первого всадника. Это был ее брат Джеймс Стюарт. Он появился перед ней как видение или существо, совершенно неуместное в этом веселом, цветущем языческом краю.

– Джеймс! – крикнула она и помахала ему.

Он выехал вперед и отсалютовал ей.

– Ваше Величество! – Он спешился и снял шляпу в знак уважения.

Несмотря на разочарование из-за того, что он присоединился к лордам Конгрегации, увидев его, Мария обрадовалась. В конце концов, он принадлежал к ее семье и был ее единокровным братом.

– Джеймс, как ты оказался здесь?

– Я искал вас, – ответил он. – Вас не оказалось в Париже.

Разочарование в его тоне граничило с осуждением.

– Естественно. Я собиралась посетить моих родственников.

– Вы получили письмо? – прямо спросил он.

Мария посмотрела на своих спутников: мадам Райе, Мэри Сетон и отца Мамеро – и сделала им знак остановиться.

– Давайте найдем поляну, где мы сможем отдохнуть, и я поговорю с моим дорогим братом, лордом Джеймсом Стюартом, который нежданно оказался здесь.

– Такое место есть недалеко отсюда, – сказал он. – Я проехал мимо, и оно показалось мне очень приятным.

Снова усевшись в седло, он развернул лошадь, и его спутники проделали то же самое. Когда оба отряда доехали до поляны, спешились и начали устраиваться, Мария отвела брата в сторону.

– Ты настойчив и изобретателен, – произнесла она. – В этой местности много дорог.

Известие о том, что он стал одним из лидеров движения Нокса, безмерно отдалило ее от того брата, с которым она играла в замке Стирлинг, и она держалась с ним настороженно.

– Мне повезло. – Он улыбнулся, и улыбка преобразила его обычно бесстрастное лицо с широким носом и высокими скулами. – Или же Господь помог мне, так как моя миссия находится в соответствии с Его волей.

Мария помрачнела. Снова эти реформистские проповеди!

– Твоя миссия?

– Я хотел лично поговорить с вами после того, как вы отправили письмо. Нужно вернуть вас домой, в Шотландию. Да, вы нужны нам. Мы хотим, чтобы вы вернулись к своему народу.

– Мой народ, как ты его называешь, далеко ушел от покорности своему монарху. – Она тщательно подбирала слова. – Они низложили мою мать.

– Она не была монархом, – поспешно возразил он.

– Она была регентом, которого назначила я. Потом они приняли законы о новой религии и объявили их обязательными для всех. Они определили, что является изменой, а что нет. Они наделили себя прерогативой правителя под руководством мастера Джона Нокса.

Он попытался что-то сказать, но Мария перебила его:

– Нет, не возражай! Нокс позвал, и ты последовал за ним! Это он руководил вашей «революцией», и ему ты поклялся в верности. Тогда с какой целью ты убеждаешь меня вернуться?

Джеймс выглядел изумленным и застигнутым врасплох ее атакой.

– Потому что вы нужны стране, а нам нужна королева. И если вы увидите ясный путь и оцените преимущества реформистской веры…

– Нет, никогда! Не заблуждайся в этом! Я не сменю свою веру, словно шляпу, ради политических целей. Это моя вера, и я так же дорожу ею, как и любой Нокс дорожит своей! И кроме того… – Она испытующе взглянула на него. – Что можно сказать о королеве, меняющей свою веру по соображениям целесообразности? Как могут люди полагаться на нее? Она будет ничем, щепкой на волнах, которую носит туда-сюда по воле ветров.

Мария внимательно посмотрела на Джеймса. Было время, когда его воспитывали для служения Церкви, когда считалось, что он найдет там свое призвание. Судя по всему, он серьезно относился к своей должности командора ордена Святого Андрея.

– Если бы ты увидел ясный путь и вернулся к вере своих отцов, то я бы произвела себя в кардиналы, – сказала она.

– Как твой дорогой дядюшка? – с нескрываемым удовольствием спросил он.

Оба рассмеялись.

– Два государственных деятеля делают друг другу политические предложения и получают вежливый отказ, – заключил Джеймс. – Теперь мы можем перейти к делу.