Тайна осенней звезды

И еще раз повторил:

– Умница.

Джокер отпихнул фотографии подальше от себя. Скрестил короткопалые ручки на груди и приобрел смешной высокомерный вид.

– Зачем ты приехала? – спросил Иван.

Я пожала плечами.

– За разъяснениями! Я знаю, как ты убил Терехина с Азиком. Догадываюсь, зачем ты их убил. Но я не понимаю, почему ты отравил Иру Терехину... И вообще, мне хотелось на тебя посмотреть.

– Новыми глазами? – догадался Иван. И пригласил:

– Ну, давай, посмотри.

Он сложил руки на столе и уставился мне в лицо с тем же благожелательным интересом. Будто не я изучаю его, а он изучает меня.

Двумя днями раньше я бы отвела взгляд и покраснела. Но сегодня все было иначе. Пропало волшебное сияние, окружавшее этого человека защитным ореолом, и я смотрела на него без восторга и боязни, как на самого обычного мужчину.

Хотя вру. Я прекрасно понимала, что Дердекен – мужчина далеко не обычный. Но больше меня этот факт не ослеплял.

– Ну? – спросил Иван после минутного молчания, – что скажешь?

Я поставила локоть на стол и подперла щеку ладонью.

– Ты очень красивый, – сказала я так спокойно, что сама удивилась.

– Спасибо.

– Не за что. Это не комплимент, это правда.

Я немного подумала и продолжила:

– У тебя необыкновенные глаза. Ты линзы не носишь?

Иван быстро моргнул.

– Носишь? – догадалась я. И тихо засмеялась. Но тут же оборвала смех, потому что у собеседника был такой обиженный вид!

– Прости, – покаялась я. – Тебе очень идет.

– Линзы оптические, – сухо объяснил Иван. – А подсветка просто так...

Совместил полезное с приятным.

– Тебе очень идет, – повторила я.

– Ты говори, говори!

– Ты спешишь? – удивилась я.

– Нет, – ответил Иван. – Просто приятно слышать от тебя такие слова.

Я оторвалась от стола, облокотилась на спинку стула и закинула ногу на ногу.

– У тебя фантастическая харизма, – продолжала я. – Просто обволакивающая. Это природное обаяние или ты работал над собой?

Иван пожал плечами.

– Пятьдесят на пятьдесят.

Я кивнула. Так я и думала.

– Дальше! – потребовал Иван.

Я задумчиво оттопырила нижнюю губу.

– Про мозги, по-моему, и говорить не стоит.

– Почему же не стоит? – удивился Иван. – Стоит!

– Ты мог бы стать настоящим крупным ученым, – сказала я. – Если ты стал гениальным самоучкой, то чего бы ты достиг с хорошим образованием?!

– Того же самого, – спокойно ответил Иван. – Тебе известно, что Эйнштейн был двоечником? Причем, именно по математике?

Я кивнула.

– Чего-то добиться можно только в том случае, если идешь к этому сам, – продолжал Иван. – Наугад, на ощупь, без признанных авторитетов, без навязчивых учителей, без чужих правил и идей... Идешь, и постоянно сверяешься с тем, что там...

Он постучал по голове.

– И там...

Он коснулся груди.

– Вот тогда все получается.

Иван оттолкнулся от стола и совершил плавный поворот на кресле вокруг оси. Остановился и с улыбкой посмотрел на меня.

– Понимаешь?

Я серьезно покивала головой.

– Есть еще кое-что, – продолжал Иван. – Никто не должен тебе мешать. Никто и ничто. Нужно кастрировать свою жизнь до такой степени, чтобы забыть само слово – чувства...

– Ты забыл? – спросила я.

Иван остановился и посмотрел на меня.

– Почти, – ответил он тихо.

Я снова кивнула.

– Чем тебе помешали Терехин с Азиком? – спросила я. – Мне как-то не верится, что все это ты совершил ради денег.

Иван пренебрежительно отмахнулся.

– Господи, конечно, нет! Я и не думал никого убивать!

– Зачем же ты... – начала я, но Иван не дал мне договорить.

– Потому, что вопрос стоял следующим образом: или я, или они. Прости, Майка. Я понимаю, что выгляжу в твоих глазах не лучшим образом, но даже в Ветхом Завете сказано: «Живая собака лучше мертвого льва».

– Мертвый лев, это Терехин? – поинтересовалась я. – Или Азик?

Иван нетерпеливо передернул плечами.

– Ты ничего не поняла, – сказал он. – Выбор стоял передо мной: стать мертвым львом или остаться живой собакой?

– Ты перечитал Ветхий Завет и решил поступить по библейскому рецепту?

Иван поставил локти на стол и уложил лицо в ладони. Его ярко-бирюзовые глаза, не отрываясь, изучали меня.

– А что бы решила ты? – спросил он мягко.

– Не знаю, – ответила я честно. – Надеюсь, мне никогда не придется делать такой выбор.

Ледяные глаза напротив немного смягчились.

– Я тоже надеюсь на это, – сказал Иван. – Во всяком случае, я искренне тебе этого желаю.

– Расскажи, – попросила я. – Чего уж теперь...

Иван снова оттолкнулся от стола и совершил поворот вокруг себя. Но обратно вернулся уже другой человек. Человек с холодным непроницаемым лицом и твердо сжатыми губами.

– В общем, как мы говорили в детстве: «Они первые начали», – сказал он.

– Они начали вытеснять тебя из города, – перевела я.

– Да. Причем, договориться было попросту невозможно. Поверь, я предложил им самые разные варианты совместного существования. По большому счету мне нужно было только одно: чтобы мне не мешали. Я был согласен существовать на самоокупаемости. Мне нужна была студия и море. Все.

– Ты проводил какие-то опыты? – спросила я.

– Да, – ответил Иван. – И очень интересные. Инфразвуком можно не только убить или свести с ума. Инфразвуком можно вылечить многие человеческие болезни. Если не все.

– Серьезно? – изумилась я.

Иван кивнул.

– В общем, мне нужно было только одно: тишина и спокойствие. Радиостанция существовала только как прикрытие: как иначе я мог объяснить такое количество органных труб? Не филармонию же мне было открывать!

– Тем более под землей, – поддержала я.

– Вот именно! Хотя...

Иван махнул рукой.

– Локализовать инфразвук бетонными стенами все равно невозможно. Чуть-чуть сдерживают мощность, но не слишком сильно... Но я отвлекся, прости.