Тайна похищенной башни

Плохо соображающий Чертанов машинально перевел.

– Ну и отлично, – кивнул Колобков, переминаясь с ноги на ногу. – Когда его ждать?

– Он не придет сюда. Он хочет, чтобы вы пришли к нему.

– Нахал какой. Ладно, мы не гордые, можем и сами в гости зайти. Где у этого типа хата?

– Он не хочет, чтобы вы приходили к нему домой. Он хочет встретиться с вами в другом месте.

– Ну рожай уже шибче, а? – простонал Колобков. Ему ужасно хотелось в туалет. – Куда приходить?

– В театр Кильяни. Завтра, на дневном представлении. Тот человек велел передать вам этот пропуск. Покажите его швейцару. Швейцар проведет вас, куда нужно.

– Давай сюда.

– Вначале я хочу, чтобы ты тоже выполнил уговор. Я хочу получить деньги, которые ты мне обещал.

– Какие все жадные стали… – обиделся Колобков, копаясь в карманах. – Хочет он… тоже мне, мальчиш-хотиш нашелся… На слово уже никто не доверяет… да на, подавись, крохобор!

В другое время он бы еще потянул резину, потребовал бы дать гарантии, что этот билет в театр – не просто обычный билет в театр, купленный в кассе за пару медяков. Но мочевой пузырь все настойчивее напоминает о себе, в голове шумит, а глаза слипаются. Хочется как можно быстрее добраться до белого друга, а потом завалиться на койку и спать… спать… спать…

Глава 10

Утро для Колобкова наступило рано. Даже раньше, чем рассвело. За время, проведенное на Эйкре, земляне попривыкли к сорокавосьмичасовым суткам, но биологические часы до сих пор немного барахлят. Обитатели этого мира спят часов шестнадцать-семнадцать, а потом часов тридцать бодрствуют, но экипаж «Чайки» пока еще не полностью вошел в такой ритм.

Проснувшись, Колобков включил ночник и тихо застонал. Такое чувство, словно в глаза насыпали песку. Проклятый кашинг оказался еще и злопамятным.

Перегнувшись через спящую супругу, Колобков взял с тумбочки стакан с темно-сиреневой жидкостью. Еще немного кашинга. Клин, как известно, вышибают клином.

Сделав несколько глотков, Колобков заулыбался. Стало заметно легче. Это, конечно, не рассол и не кефир, но для начала сойдет. Надев деревянную ногу, Колобков поплелся в гальюн, мурлыкая сочиненную экспромтом песенку:

Если рано утромВыпил рюмку водки,Будешь ты веселыйЦе-лый день!..

Ополоснув лицо холодной водой, Колобков уставился в зеркало и внутренне содрогнулся. Рожа помятая, в глазах набухли кровавые прожилки, щетина на щеках выглядит даже непригляднее обычного. Борясь с искушением завалиться обратно в постель, Колобков зашарил взглядом по раковине. Бритва куда-то запропастилась.

– Зинулик, ты мою бритву не видела? – высунулся из двери любящий муж.

– Ум-м… – невнятно промычала супруга.

– Ну если опять чертов хуймяк спер!.. – скрипнул зубами Колобков. – Прибью падлу толстощекую!..

К счастью для Лайана Кграшана, через пару секунд Колобков вспомнил, что в прошлый раз брился в другом гальюне и забыл бритву там.

За завтраком Света очень внимательно рассматривала билет, полученный от Двухголового. Аккуратно обточенный деревянный цилиндрик с красной восковой печатью, на ней – несколько значков. Ничего общего с привычными картонными прямоугольниками.

– Дядя Сережа, что здесь написано? – спросила Света у Чертанова.

– Лимонная ложа, – коротко перевел тот. – Больше ничего.

– Лимонная ложа? – удивилась Света, вертя цилиндрик в руках. – И что это значит?

– В театре Кильяни десять лож для состоятельных гостей, – произнес сидящий рядом Лайан Кграшан. – Клубничная, Вишневая, Смородиновая, Персиковая, Грушевая, Розовая, Чайная, Апельсиновая, Малиновая и Лимонная.

– Спасибо. А откуда вы это знаете, господин Кграшан? – вежливо спросила Света.

– Я бывал в Порт-Вариусе раньше. Случалось мне и посещать представления в Кильяни.

– Правда? А что там за спектакли?

– Вчера в городе я видел афишу. Сегодня состоится представление балетной труппы.

– Балет? – заинтересовалась Света. – Ой, вот это должно быть интересно…

– Значит, пойдешь с папкой! – великодушно разрешил плюхнувшийся за стол Колобков. – Зинулик, а ты в театр пойдешь?

– Нет, давайте вы без меня… – устало махнула рукой Зинаида Михайловна. – Голова просто раскалывается… Опять мигрень разыгралась…

– Ну прими таблетку тогда, – забеспокоился супруг. – И в койку обратно ложись. А мы на балет пойдем. Мы со Светочкой и… Серега, ты идешь, мне переводчик понадобится…

– Ясное дело, – кисло проворчал Чертанов.

– Значит, мы со Светочкой, Серега и…

Взгляд бизнесмена пару минут бегал между Геной и Валерой. Колобков никак не мог решить. Немного подумав, он пожал плечами, выудил из кармана монету и подбросил ее, ловко ловя на запястье.

– Решка. Валерыч, идешь со мной. Геныч, остаешься на хозяйстве.

Телохранители молча кивнули.

– Еще кто хочет? – обвел стол взглядом Колобков. – Гюнтер? Фанька? Братва лихая?

Больше никто не заинтересовался. Балет – это не кино. Кому интересно смотреть на танцующих папуасов?

Разумеется, общественного транспорта в Порт-Вариусе не оказалось. Даже рикш. Этот огромный город процентов на восемьдесят – трущобы. Дома большей частью построены вкривь и вкось, окон нет вообще. Благо при эйкрийской физике с ее тепорием окна не особенно и требуются – днем светло даже в подземельях.

Еще у зданий Порт-Вариуса совершенно отсутствуют пороги. Между входной дверью и полом всегда щель шириной в палец. Это обеспечивает вентиляцию, но кроме того – свободный доступ насекомым. А Порт-Вариус буквально кишит комарами, москитами и прочей мошкарой.

Продвигаясь по узеньким, запруженным народом улочкам, Валера не убирал руки с пистолета. Да и Колобков невольно поглаживал приобретенные на днях револьверы. Уж очень много вокруг подозрительных личностей. Вдоль стен сидят десятки людей – одни просто дремлют, другие пристально наблюдают за прохожими, третьи просят подаяние. Кое-где играют в местную игру, подобную «наперсткам».

– Пап, а где Петрович? – вдруг спросила Света. – Он вернулся?

– Не-а. До сих пор на задании. Или с орлихой какой загулял! – хохотнул Колобков, обходя лежащего на земле человека. – Блин, какого хрена этот мужик спит посреди дороги?!