Тайна, покрытая мраком
Шрифт:
Покидать дом нам не возбранялось. Ключи от дома, кстати, мне бабка выдала сразу. И у остальных обитателей они, конечно, были. Однако я не помнила, чтобы Витька когда-нибудь покидал дом без бабкиного на то позволения. Впрочем, раньше мне и в голову не приходило заглядывать в его комнату. Может, он каждую ночь уходит.
— Ленка, помяни мои слова, — устраиваясь на постель рядом со мной, заявила Любка. — Добром это все не кончится.
Она вскоре уснула, а мне не спалось. Глупо, конечно, но Витькина ночная жизнь начала беспокоить. Я приписала это надвигающемуся маразму. Немудрено заразиться в таком-то окружении. Мысли
Я чутко прислушивалась, не вернется ли Витька, но в конце концов уснула. Последней отчетливой мыслью было: надо старушку спасать.
Утром Витька как ни в чем не бывало пил кофе в кухне. Выглядел сонным тюленем и на отчаянного злодея не тянул, хотя я к нему очень даже приглядывалась. Любка то и дело мне подмигивала, косясь на Витьку, потом не выдержала и спросила:
— Где это тебя ночью носило?
Витька посмотрел на нее так, точно видел впервые, взял бутерброд и принялся жевать, не удостоив нас ответом, а потом уткнулся в любимую энциклопедию. Тут подала голос бабуля, и я отправилась к ней в спальню. В то утро подняться с постели она не пожелала. Выпила чаю и указала мне на дверь.
— Ваш любимец дома не ночевал, — сказала я не без ехидства.
— Это который? Пушкин?
— Нет. Витька.
— Неужто нашел кого? Послал бы бог такое счастье, — Теодоровна вздохнула, сложила руки на груди и в потолок уставилась.
— Вы когда вставать думаете? — проявила я интерес.
— Может, уж вообще не встану, — тоненьким голоском ответила старушенция.
Обычно в это время она наносила боевую раскраску (бабка у нас героическая, без макияжа спальню не покидала), и ее нежелание следовать заведенному порядку меня беспокоило.
Примерно через час она потребовала к себе Витеньку, и они довольно долго беседовали. Любка пробовала подслушать, но безуспешно. Дверь в будуар оказалась заперта. Еще одно новшество. Сразу после разговора с бабкой Витька отбыл в неизвестном направлении, причем «Волга», ветеран отечественного машиностроения, на которой он обычно возил Теодоровну, так и осталась в гараже.
К обеду Маланья не встала, есть отказалась наотрез, и я с перепугу вызвала врача, за что и схлопотала от бабки. И врач, конечно, тоже. Выскочил из комнаты Теодоровны, точно ошпаренный, и еще долго чертыхался в прихожей:
— Ну и бабуся у вас, ей бы полком командовать… в Гражданскую.
— Что с ней? — с тревогой спросила я, готовясь к худшему.
— Бабка крепенькая, — осчастливил врач, мужчина примерно моего возраста. — Мне бы ее здоровье.
— Но…
— Хандрит старушка, — отмахнулся он. — Конечно, надо бы анализы сдать и все такое… на всякий случай. Попробуйте ее уговорить.
— А вы не пробовали? — разозлилась я.
— Пробовал. Такой матерщины мне еще слышать не доводилось.
Разговор с врачом меня немного успокоил, но ясности не внес. Витенька где-то носится, бабка изображает умирающую… С чего бы вдруг?
Витька вернулся лишь
к вечеру, а бабка так и не встала с постели. За весь день выпила три чашки чая с печеньем, хотя вообще-то поесть любила.Ночью мы сторожили Витю и гадали, что затеяла старушка. Шофер спал себе спокойно, а бабка подняла меня среди ночи и попросила почитать ей «Житие святой Татьяны». Особой богобоязненности я в ней ранее не замечала и о наличии «Жития Святых» в доме даже не догадывалась. Жизнь святой Татьяны показалась мне чрезвычайно поучительной, но в три часа ночи я предпочла бы спать, о чем и сообщила Теодоровне.
— Грехов много, вот и не спится, — повздыхала она. — А ты иди, ложись, чего уж там…
Наутро все повторилось. Бабка потребовала чаю и заявила, что вставать ей ни к чему, скоро вынесут из дома вперед ногами. Данное заявление явилось последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.
— Врач сказал, еще лет двадцать вам с вашим здоровьем беспокоиться не о чем, — произнесла я сурово.
— Дурак он, Господи прости. Чего они понимают, врачи-то?
— Хорошо. Давайте я позвоню Ивану Христофоровичу. Не вылечит вас, так хоть проститься успеете.
— Стервь, — беззлобно заметила старушка и отвернулась.
Я опустилась в кресло рядом с кроватью и решительно произнесла:
— Я поняла, вы при смерти. А теперь говорите, что вам надо. Не зря же вы все это затеяли.
— Испарись, — фыркнула старушка.
— Еще чего. Говорите немедленно. Или я отправлю вас на принудительное лечение.
Бабка взяла лорнет с тумбочки и на меня уставилась. Я терпеливо ждала, выдав свою лучшую улыбку. Бабка убрала лорнет и заявила:
— Сыщи мне внука. Боюсь и вправду помереть, так его и не увидев.
Такого я точно не ожидала и слегка растерялась.
— У вас есть внук? — вопрос, лишенный смысла, раз о внуке я уже знала от Витьки.
— Знамо дело, есть. Вот только где он, не знаю.
— И я должна его найти?
— Ага, — кивнула она.
— Почему бы этим Витьке не заняться? — предложила я, находя данную идею вполне разумной.
— Куда ему… Сердце у Вити — чистое золото, но мозгами его Господь обидел. И то сказать, редко кому все сразу дается… А у тебя ум изворотливый, хоть и ленивый, ты найдешь.
— Спасибо за блестящую характеристику, — скривилась я. — А где искать-то?
— Кабы знать, — развела старушенция руками.
— Это типа, поди туда, не знаю куда?
— Типа, да, — кивнула она.
— Задание — зашибись. Может, вам следует в полицию обратиться?
— Ни-ни, — погрозила пальцем Теодоровна. — Полиции мне только не хватало. Чует мое сердце, вляпался внучок в какое-то дерьмо. Не сделать бы хуже.
— Интересно, — нахмурилась я. — Ну, если так, начнем с чего-нибудь самого простого. Фотография внука у вас есть?
— Нет. Разорвала все, как с ним поругалась. Теперь жалею.
— А звать его как?
— Андрей Ильич Костюков. Тридцать лет. Дурак дураком. Но родная кровиночка. Фамилия у него от матери. Сынок мой покойный так на ней и не женился. И правильно. Не баба, а сущее недоразумение. Ни рожи ни кожи, а принцессу из себя гнула. Мальчишку вконец избаловала. Я его отобрать хотела, да какое там. Пока Илья, сынок мой, жив был, строжил его, а уж как Ильи не стало, просто беда… Потом и дуреха померла, а наш Андрюшка совсем от рук отбился. Связался с дурной компанией…