Тайна предтеч

— А ты умней, чем кажешься, ловчий. Хитрый, скрытный охотник ты у нас, да? Откуда ты знаешь про аккумуляторы? Школа? Хорошее у вас было село. Зря ты оттуда ушел, зря. Так ты еще не понял? Между деревьями натягивается сеточка из проволоки, которая подключается к аккумулятору. И бах! Нос дымка получает разряд. Ты охотился на дымков, ловчий?

— Однажды. С отрядом. Я в то время только начинал.

— Тогда ты должен знать. Нос у дымка — его ахиллесова пята. От носа ниточки идут прямо в мозг. Бах! И бычара получает разряд прямо в голову. Он даже дружков своих позвать не успевает, если сразу заколоть. Мы однажды так двадцать штук подряд укатали, пока аккумулятор не сел.

* * *

— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — Винник размахивал крупным куском мяса, который только что, обжигая пальцы, выудил с решетки жаровни. Капли жира летели на его рубаху, и сейчас он намного больше напоминал того оборванного бродягу, что встретили Босой и Зоя недалеко от Бочонков.

— Что за Горацио? — переспросил ловчий, хотя ему было неинтересно. — Ты чего разогнался-то? Неделю ни в одном глазу, и снова как винная бочка.

Всю дорогу от Бочонков Винник ни разу не вспомнил о хмельных напитках, и Босой предпочел думать, что его состояние во время встречи и последующий перегар был случайностью. Мало ли сюрпризов может подкинуть жизнь? Вот ты два года ждешь человека, скучаешь, терпишь рядом взращённого тобой же деспота… Вот решаешь расслабиться, забыться, напиваешься — и тут он, тот самый человек, которого ты ждешь. И стоишь ты, пьяный, оборванный во вчерашней хмельной драке и думаешь: ну как так-то?

В дороге Винник совсем не походил на пьяницу. Купил себе новую одежду, чистую и целую, обрезал отращённые лохмы и подровнял бороду, превратившись в степенного уважаемого мудреца. Даже осанка у него выправилась. Но стоило рядом оказаться бутылке, и разве что руки у него не задрожали от желания.

— Я вообще не пью, — Винник наклонился, словно собеседник не слышал и нужно было находиться как можно ближе. Его качнуло, он икнул и со смехом опрокинулся на спину. Кусок мяса выскользнул из ослабевших пальцев и отлетел в угол.

Босой не стал подавать руку, помочь встать. Опьяневшие до потери равновесия люди вызывали у него только отвращение и ни капли жалости. То ли дело бойцы Роя. Они хоть и не гнушались спиртным, и все же ни один не вел себя как выпимший.

Они ели на полу, по-восточному скрестив ноги. Сидели полукругом: Рой в центре, Грач и Рина справа, братья слева. Перед каждым стояла глубокая глиняная тарелка, в которой вповалку лежали печеные овощи, куски свежих еще пышущих жаром печи лепешек и шматы жареного мяса. Прислуживала им безымянная пожилая женщина, которую за все время пиршества так никто ни разу и не окликнул — она и сама знала, когда и что принести, кому подложить добавки или подлить вина.

За время путешествия Босой успел повидать забитых, зашуганных постоянными придирками рабынь, боявшихся при хозяевах даже глаз поднять от пола. Эта точно была не такая, да и не виднелась у нее на шее рабская татуировка. А значит, могла она и не исполнять чужую волю, взять и уйти в любой момент, особенно когда отряда не было «дома». Но не уходила, да и смотрела уверенно, без страха.

И все же Босому не понравилось следовавшая за ней аура молчания. Бойцы Роя общались между собой, говорили с гостями, хоть и не особенно много, служанку же будто не замечали. Ее даже не звали, когда нужно было принести — дожидались, когда она увидит и догадается сама.

— Малой, Зуб, развлекитесь, — Рой достал из-за спины две деревянные палки и бросил их на пол на свободную площадку перед пиршественными покрывалами, — и нас потешьте.

Братья поднялись одновременно, одним движением. Босой невольно поерзал, представляя, сможет ли и также. Поза на полу со скрещенными ногами была для него непривычной.

Малой, хоть и стоял ближе, уступил, и Зуб на правах старшего взял палку первый. Взмахнул, покрутил одной кистью, и кивнул брату. Малой обошелся без ритуалов. Едва разогнувшись, он нанес быстрый хлесткий удар брату прямо в голову. Босой успел представить звук, с которым палка ударит по незащищенному телу, но щелчок оказался сухим и громким — Зуб каким-то образом успел парировать атаку и перешел в нападение сам, заставив брата долго и суматошно обороняться.

Было видно, что драка на палках не впервой обоим, но действовали братья совершенно по-разному. Зуб почти не двигался, нападая и отступая короткими осторожными шагами, Малой же крутился, не стесняясь делать ложные выпады, дразнить ехидными улыбками, подскакивать и отбегать, вызывая противника на необдуманные движения. Старший выигрывал, и по контролю над схваткой, и по количеству нанесенных точных ударов, но Малого это не смущало ни капли, заставляя разве что время от времени почесывать свежие синяки.

— Я вообще не пью, — Винник быстро потерял интерес к поединку, — алкоголь разрушает мозг. Ты знаешь, что такое мозг, мой дорогой друг? Преинтереснейшая, я тебе скажу, штука. Она у тебя в голове.

— Я знаю.

— Вот поэтому я и не пью, понимаешь? Брагу там, пиво — это все напитки для тех, кто не ценит себя. Не ценит свой мозг. А ведь он не железный. Нет, мой молодой друг, совсем не железный. Поэтому я и не пью. Но вот это, — старик постучал по глиняной рюмке, — это совсем другое. Это тебе не то. Это король напитков. Вершина инженерной мысли. На понюхай. Да ты попробуй, попробуй!

Босой понюхал и попробовал, совершенно без отвращения. В небольших дозах он алкоголь любил, испытывая отвращение лишь к завзятым пьяницам. Напиток был удивительно прозрачным и запах едва ощущался. Найти такой в поселках, где пили обычно или брагу, или слабенькое кислое пиво, ему до сих пор не удавалось.

— Действительно. Для зелий лучше не найдешь.

— Еще бы, молодой человек, еще бы! Это король! Вершина! Чтобы создать этот напиток, нужно хорошо знать химию, физику и иметь материалы и технологии, которые не найдешь за каждым углом. Ты думаешь, что? К Серпу ездят за бочонками? Не смеши меня, кому они нужны? Или ты думаешь, что он, ха! Думаешь, что он рисковал людьми из-за тебя или девчонки? Серп, конечно, самодур, но не настолько. Ни ты, ни девчонка не нужны ему и даром! К нему ездят за этим, — Винник снова постучал по рюмке, — потому что такого продукта ты нигде не найдешь. И пока у него был я — у него были и власть, и деньги, и будущее. А без меня его могуществу жить осталось… ну полгода. Ну год, если у него хватит ума самому сделать хорошие фильтры. А потом — оп! Трубки распаяются и лопнут. А кто принесет ему новые? Правильно, никто. Потому что сделать такие может только Грач, и только по приказу Роя. Как ты думаешь, знает Серп, где живет Рой и будет ли Рой для него стараться, если он его даже и найдет? Нет, молодой человек, не будет. А значит, что? Значит всей его маленькой серповской империи скоро каюк, чему я, откровенно говоря, исключительно рад. Уж больно он был гадким. Давай-ка, еще выпьем, молодой человек. Давай, не стесняйся.

Босой машинально опрокинул рюмку, прислушиваясь к ощущениям.

— А почему бы Рою не продать все, что нужно, самому Серпу?

— Кому он нужен, твой Серп? — от возмущения Винник едва не выплеснул «божественный напиток» на пол. — Чего ты вдруг стал за него заступаться? Запомни: самовлюбленных выскочек не любит никто. Запомнил? Ты вот тоже выскочка, но ты не самовлюбленный, нет. Ты хитрый. Этакий, себе на уме. Вот скажи мне, как это у тебя так получилось на болоте жабу из воды вытащить, да за язык? Ты вообще знаешь, что такое физика, Босой? Про силу действия, что равна силе противодействия? Про соотношение масс?