Тайна пропавшего академика

— Как? А канава? — разыграла изумление Настя.

— Если смогу, подойду попозже! — выпалила скороговоркой Люся и бросилась бежать к своей даче.

Ребята выждали, пока она скроется за калиткой. Затем Петька с довольным видом отметил:

— Ручаюсь, что сегодня Люська больше на нашем горизонте не покажется.

— Я тоже так считаю, — с важностью произнес Дима.

Тут калитка Положенцева отворилась. Из нее вышла Анна Константиновна. Увидев ребят, она была очень удивлена.

— Вы еще тут?

— Люську Кузнецову встретили, — невинно глядя на бабушку, объяснила Маша.

— В общем, даже и кстати, что вы не успели уйти, — продолжала бабушка. — Мне с вами, ребята, нужно очень серьезно поговорить.

Все четверо внутренне сжались. У них одновременно мелькнула одна и та же мысль: по-видимому, бабушка каким-то образом узнала об их ночной вылазке. Но откуда? Неужели Павел Потапович? А собственно, почему нет, если он днем и ночью шастает по поселку?

— Да, бабушка, мы тебя слушаем, — кротко взглянул на Анну Константиновну внук.

— Нет уж. Пойдемте домой, — ответила та. — Там и поговорим.

И она энергичным шагом направилась к собственной даче. Ребята нехотя поплелись за ней. Время от времени они в панике переглядывались. Однако обсудить ситуацию не представлялось возможным. Анна Константиновна шла на слишком близком расстоянии от них. Сейчас Дима и Маша впервые в жизни пожалели, что их бабушка не такая же глухая, как Коврова-Водкина.

Впрочем, изобретательный Командор успел шепнуть на крыльце друзьям:

— Ни в чем не признавайтесь.

Сказано это было вовремя. Ибо почти немедленно из дома послышался окрик Анны Константиновны:

— Ну, долго мне еще вас ждать?

— Лучше ее сейчас не злить, — прошептал Димка и с воплями: «Идем, идем, бабушка!» — первым ринулся в гостиную.

— Вот что я вам хочу сказать, — дождавшись, когда вся компания была в сборе, начала бабушка Димы и Маши. — По какому праву вы позволяете себе издеваться над старым больным человеком?

Тон Анны Константиновны не предвещал ничего хорошего. Однако члены Братства кленового листа разом почувствовали облегчение. Ясно, что если бабушка Димы и Маши повела речь о старом больном человеке, то ночная вылазка тут ни при чем.

— Мы вроде ни над каким больным человеком не издевались, — ответил Дима.

— Имейте хоть смелость признаться! — повысила голос бабушка. — Не выношу вранья! — брезгливо добавила она.

— Но мы не врем, — пришла на помощь брату Маша.

— А кто вчера явился к несчастной старухе Ковровой-Водкиной и потребовал якобы для меня очешники? — уже метала громы и молнии Анна Константиновна. — Я к ней, главное, сегодня являюсь по поводу Положенцева, а она мне таким обиженным тоном: «Могла бы, Анечка, и позвонить. Мне, между прочим, было интересно, пришлись ли тебе мои очешники». Вот в какое идиотское положение вы меня поставили! Ну-ка, быстро мне отвечайте, зачем вам понадобилось глумиться над несчастной безумной старухой?

— Бабушка, мы не глумились, — сказала Маша. — Она просто нас не поняла.

— Маша правду говорит! — воскликнула Настя.

— Так все и было, Анна Константиновна, — подхватил Петька.

Бабушка Димы и Маши уже немного остыла. А выслушав всю историю до конца, неожиданно расхохоталась. Затем, спохватившись, опустила голову. И, почему-то усиленно избегая встречаться взглядами как с собственными внуками, так и с их друзьями, сказала:

— Все равно очень нехорошо получилось. Рекомендую вам впредь вести себя деликатней!

— Хорошо, бабушка! Мы постараемся! — хором заверили внук и внучка.

— Ну а теперь нам пора обедать, — поднялась из глубокого кресла пожилая ученая дама. — Маша, помоги мне все разогреть. А Димка пока накроет на стол. Петя, Настя, — повернулась к ним Анна Константиновна. — Оставайтесь у нас.

— Нет, нет, меня дома ждут! — одновременно ответили Настя и Петька.

— Ну, если ждут, не смею задерживать, — развела руками Анна Константиновна. — Кстати, Шмельков, наверное, сейчас к вам пошел, — посмотрела она на Петьку. — Я сказала ему, что твой папа последние годы очень заботился о Положенцеве. Ах, только бы эта история хорошо кончилась! — всплеснула она руками.

Петька, едва услыхав, что Шмельков у них, кинулся бегом домой. И уже с крыльца дачи Серебряковых крикнул, чтобы ребята сразу после обеда приходили в шалаш. Настя тоже поспешила к себе на дачу.

Десятью минутами позже Анна Константиновна, Дима и Маша уселись за стол.

— Кстати, — сказала вдруг бабушка. — Куда вы эти очешники дели?

— Лежат в моей комнате, — усиленно поглощая салат, отозвался внук.

— Очень удачно, — обрадовалась бабушка. — Видишь ли, у меня все время теряются очешники. И раз уж Наташа мне вроде как подарила целых пять штук, то не пропадать же им зря.

Дима и Маша обменялись выразительными взглядами. Каждый из них подумал об одном и том же: «Вот и пойми этих взрослых!»

Сразу же после обеда Анна Константиновна объявила, что должна заняться работой над мемуарами. Иначе нервы ее просто не выдержат сегодняшнего потрясения.

— Конечно, бабушка, поработай, — радостно воскликнули близнецы. — А мы будем у Петьки.

— Только прошу не опаздывать к ужину, — напутствовала их бабушка.

Но близнецы к этому времени уже были на улице. Димка с опаской покосился в ту сторону, где за забором стоял монументальный особняк Кузнецовых.

— Как бы нам снова сейчас не столкнуться с Люськой, — без слов поняла брата Маша.

— Вот именно, — кивнул Димка. Тут его осенило. И он вдруг побежал на заднюю половину участка, где находился старый широкий сарай.

— Ты куда? — окликнула Маша.

Но брат уже скрылся внутри сарая. Оттуда немедленно раздались лязг, затем грохот падающих предметов и, наконец, сдавленный Димкин вопль:

— Помогите!

— Димка! Я тут! — вмиг очутилась возле сарая сестра. Открыв дверь, она увидела ноги брата. Они не двигались. Остальная часть Димки покоилась под каким-то доисторическим корытом.

— Димка, ты жив? — даже сел от испуга голос у Маши.

Корыто явило некоторые признаки жизни. Из-под него донесся глухой голос:

— Жив. И буду еще живее, если ты снимешь с меня эту гадость.

— Сам уронил на себя, сам и снимай! — вмиг разозлилась сестра.

— Не могу, — прогудело корыто.

Маша, пробормотав: «Возись теперь с ним!» — оттащила корыто в сторону. Димка, пошатываясь, встал на ноги.

— Гуманизма у тебя меньше, чем у Степаныча, — упрекнул он сестру.