Тайна распущенного шарфа

Друг смотрел обескураженно.

– Я не могу его забыть! – в отчаянии воскликнула Анна. – Мои чувства как тяжелая цепь, которая душит и не дает свободно двигаться. Я не ем. Не сплю. Я умираю. И ничего не могу с этим поделать, – ее спич стал криком души последних семи дней.

Виталик сочувственно вздохнул.

– Что ты делала?

– Все, – горестно прошептала она. – Все, что я знаю.

Психолог ждал продолжения.

– Я написала список из сорока пунктов, перечислив его поступки в отношении меня.

Он кивнул.

– Написала список из двадцати пунктов, указав, почему он мне не подходит, – Анна достала из сумки блокнот. Открыла на нужной странице и протянула собеседнику. Тот молчал, поэтому она продолжила: – Я перечислила десять качеств, которые важны для меня в мужчине. И только одно соответствует Матвею. Я сделала технику «Обнуление», – она увидела в глазах психолога немой вопрос. – Это разновидность мандалы. Берешь свечу, тарелку, лист бумаги и ручку. Зажигаешь свечу. Кладешь лист на стол. Закрываешь глаза и представляешь, где находится человек, эмоции к которому хочешь обнулить. Начинаешь рисовать их на листе. Выражаешь их с помощью рисунка, не открывая глаз, пока эмоции не иссякнут. Наступает момент обнуления. Комкаешь лист и сжигаешь. Пепел отправляешь в окно или в унитаз.

– Очень полезная техника, – поддержал специалист.

Анна удивилась: интуитивно она прогнозировала осуждение от профессионального психолога.

– Она затрагивает все слои памяти, – прокомментировал Виталик. – Визуальный – вспоминаешь поступки. Аудиальный – фразы, сказанные человеком. Чувственный – эмоции, которые испытываешь. Физический – рисуешь все на бумаге. И проходишь ритуал освобождения через сожжение. Очень эффективная техника, только нужно выполнить ее до конца, – подытожил он.

Анна вздохнула.

– После нее мне стало легче, но я не могу его забыть, – закончила она.

– Может, это из-за романа? – предположил он.

– Я думала об этом. Да, я обречена на воспоминания, когда пишу.

– Может, допишешь позже?

– Нет. Мой роман спасет много судеб, – она внимательно посмотрела ему в глаза. – И зачем тогда я прошла все это? Чтобы стать умнее только для себя? А сколько в мире женщин, у которых нет таких Виталиков, Артемов и Тань… Что делать им? – эмоционально спросила она, обращаясь не к Виталику, а скорее к жизни.

Друг громко вздохнул.

– Мои чувства к Матвею не из-за романа. Наоборот, логичнее было бы ненавидеть его.

Психолог на секунду задумался.

– Может, начни встречаться с кем-то, – предложил он.

Анна отрицательно покачала головой.

– Это не работает. Обезболивающее не лечит, оно только притупляет боль. А еще может привести к зависимости.

– А что за чувства к Матвею?

Анна задумалась. Как описать все происходящее с ней? На ее глаза навернулись слезы.

– Меня словно растягивают на дыбе, и ничто не способно спасти от боли. Агония, – слеза скатилась по щеке.

На лице друга читалась жалость.

– Ты плачешь? Никогда не видел твоих слез, – сбивающимся голосом произнес он.

Официантка поставила на стол заказ. Они переключились на еду: Виталику требовалась пауза, чтобы осмыслить услышанное.

– Аннушка, позвони ему, – наконец сказал друг.

– Зачем? – поразилась она.

– Я подумал: если ты не можешь без него, может, твой урок в том, чтобы научиться взаимодействовать с таким, как он.

Анна отодвинула пустую тарелку. Говорят, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Такая дружба встречается, но для нее необходима безусловная любовь. Она любила Виталика просто за то, что он есть. Виталик отвечал ей тем же. Так было и с Галой, Тусей, Олей и Люсей. Разница лишь в том, что Виталик, как она считала, в силу половой принадлежности лишен женской впечатлительности. Оказывается, дело не в том, что он мужчина. Ее рассказ настолько тронул его, что психолог отошел на второй план, а на первый выступил друг. Или отец? Его синие глаза излучали бесконечную заботу, смешанную с жалостью.

– А вдруг это любовь? – грустно спросил он.

Она посмотрела внимательно. Когда друг произнес «любовь», в ее памяти открылась ячейка.

– А вот это самое интересное, – встрепенулась Анна. – Это адреналиновая псевдолюбовь! – эмоционально добавила она.

– Не слышал такого термина.

– Потому что я его придумала, – заметила она печально. – Таня сказала мне, что манипуляция вызывает выброс адреналина. Я ухватилась за это и стала копать глубже.

Виталик поднял глаза к потолку, доставая из памяти нужные файлы.

– Адреналин – это гормон стресса?

Анна кивнула:

– Он вырабатывается хромаффинными клетками мозгового вещества надпочечников и участвует в реакциях типа «бей или беги». Гормон действия. Его секреция резко повышается при стрессовых и пограничных состояниях, травмах, ожогах и шоке. Иными словами, он вырабатывается под влиянием опасности. Выброс адреналина мобилизует организм на борьбу.

– Инстинкт самосохранения? – психолог привычно достал из портфеля блокнот.

– Да. Причем, что интересно, инстинкт не различает физическую и психологическую опасность. Каждый раз, когда кто-то пытается применить насилие, происходит выброс адреналина.

– Ты хочешь сказать, что наш инстинкт срабатывает и на психологические виды насилия? Такие как пикап, НЛП, гипноз и другие виды манипуляции?

– Да! – торжественно сообщила Анна. Она видела, что Виталик не понимает. – Знаешь, каковы физиологические признаки выброса адреналина?

Тот отрицательно покачал головой.

– Усиленное или учащенное сердцебиение, – начала она.

– «Мое сердце остановилось, мое сердце замерло», – вспомнил он строчку известной песни.

Анна торжествующе посмотрела и продолжила:

– Сбой дыхания. Повышенное потоотделение, особенно в области ладоней и подмышек. Нарушение речи.

– Это когда не можешь выдавить из себя ни слова?

– Когда ты, вроде бы умный и говорящий, превращаешься в существо, способное только улыбаться.

Уголки губ Виталика поползли вверх.

– Затуманенное зрение. Провалы в памяти. Я сейчас не об алкоголе. А о состоянии, когда ты проговорил с человеком три часа, а о чем – не помнишь. Или вы встретились в ресторане, а какой там интерьер, ты не заметил.