Тайна шести подков

И клоуны, и карлик исчезли.

— Как же так! — огорченно воскликнул Джон. — Он ведь уже был у нас в руках!

Полли, не сдержавшись, вдруг рассмеялась, глядя на клоунскую катастрофу: этот нелепый, почти вертикально стоящий экипаж, эти носы и боа, эти шутихи…

— Мисс Полли? — недоуменно поглядел на нее младший констебль.

— Не стоит отчаиваться, Джон. Мы знаем, где будет карлик, и схватим его позже. А пока, — эхо от взрыва последней шутихи стихло, и искры растаяли — Полли стала серьезной, — мы отыщем Бетти Грю и Человека-блоху.

— Снова отправляемся на Семафорную площадь?

— Нет, Джон. Мы отправимся туда, где еще не были — вы упоминали, что Человек-блоха говорил что-то о Трубном пустыре…

Джон Дилби сглотнул.

— Вы… вы ведь не знаете, что это за место, так, мисс Трикк?

Полли не поняла, отчего ее спутник вдруг побледнел.

— Думаю, это какой-то пустырь. С трубами. Что с вами, Джон?

Младший констебль дрожащей рукой полез в карман за платком — по его круглому лицу тек пот.

— Нет, мисс. Это не «какой-то пустырь». Это худшее место во всем Габене.

— Вы преувеличиваете…

Джон Дилби опустил взгляд, и Полли поняла: младший констебль сказал ровно то, что собирался, а это значило, что их и правда ждало худшее место в Габене.

— Так что это за пустырь? — спросила Полли, чувствуя, как настроение констебля передается и ей.

Джон Дилби вытер пот, и все равно выглядел так, словно вот-вот рухнет в обморок.

— Что вы знаете о Габенских Злодеях Золотого Века, мисс Трикк?

Глава 9. Триумфальное возвращение

Глядя на четырехэтажное нескладное здание с побитой дождями темно-синей черепицей, которое стояло посреди затянутой туманом площади, сержант Крупперт Кручинс поморщился.

Он не особо любил этот дом и в обычное время, а сейчас — сержант предчувствовал — его там ожидало нечто намного хуже простой выволочки. Если уж черствяк Гоббин еще утром послал за ним Дилби, то все было действительно паршиво, ведь чаще всего Гоббин плевать хотел на то, где Кручинс пропадает, чем тот беззастенчиво пользовался. Но сегодня… сегодня, само собой, должен был состояться этот дурацкий, в смысле, судейский бридж.

В полночь главные судьи четырех районов Габена должны были собраться в клубе «Лаймгроу» и за карточным столом сразиться за звание лучшего. В Тремпл-Толл, разумеется, ставили на своего судью, господина Сомма. Кручинс даже боялся представить, что случится, если Сомм проиграет: их жирное сиятельство в таком случае непременно устроит всем по эту сторону канала, веселенькую жизнь — и первыми под раздачу попадут те, кто окажется под рукой, а именно констебли из сопровождения. В прошлые «ночи судейского бриджа» сержант Кручинс неизменно находил отговорки, чтобы в сопровождении достопочтенного господина главного судьи участия не принимать. Таким умным, впрочем, был не он один: многие констебли помнили, что случилось в тот, единственный, раз, когда Сомм проиграл, и повторения для себя подобного не желал…

Уже давно стемнело, время подбиралось к десяти часам вечера, и Кручинс очень надеялся, что страсти улеглись или хотя бы старший сержант успел принять свои пилюли.

Между тем рисковать и попадаться на глаза Гоббину совершенно не хотелось, поэтому, подойдя к Дому-с-синей-крышей, он обошел его и, надеясь проскользнуть незамеченным, направился к черному ходу, где располагался экипажный двор.

Подойдя к воротам, сержант с удивлением обнаружил, что в стоящей возле них выкрашенной в синий и белый полосатой будочке никого нет.

Обычно на посту стоял дежурный констебль, и его отсутствие поселило в душе у Кручинса недоброе предчувствие.

Толкнув пробитую в воротах дверь, сержант вошел на экипажный двор. По обе стороны выстроились темно-синие фургоны, среди них особое место занимали два громоздких и очень ржавых аэрофургона (ими давно не пользовались — Гоббин все собирался привести их в порядок, но у полиции Саквояжного района руки никак не доходили). Во дворе также не было ни души, если не считать Фонаря — пес не обратил на появление Кручинса никакого внимания, самозабвенно вылизывая пустую миску.

— Где же все? — задумчиво пробормотал сержант и, пригладив усы, пошагал по вымощенной синеватым камнем дорожке между экипажами, которая вела к зданию.

Стоило Кручинсу открыть низенькую дверь черного хода и нырнуть в общий зал, как он получил ответ на свой вопрос.

Дом-с-синей-крышей стоял на ушах. По лестницам и коридорам бегали взмыленные констебли, то и дело завывал датчик на приемнике пневмопочты, а из рога стоявшего на стойке граммофона вырывался «Синемундирный вальс». Отделение полиции Тремпл-Толл тонуло в суете и неразберихе, и только старый констебль Лоусон как ни в чем не бывало храпел на скамье, на которой обычно сидели задержанные.

Со стороны могло показаться, будто готовится очередной рейд в Фли или на Тремпл-Толл совершено нападение, но на деле полицейские готовились к выходу «на паркет», что тут же выдал сам старший сержант Гоббин:

— И с этим отребьем я должен идти «на паркет»?! — негодующе оглядывая подчиненных, прорычал старший сержант.

Горрат Г. Гоббин походил на ворона. Это был среднего роста господин с крючковатым носом, извечно поджатыми тонкими губами и незрячим левым глазом, затянутым серой поволокой.

Впрочем, сейчас старшему сержанту Гоббину прекрасно хватало и одного глаза, чтобы понять: эти бестолочи ни на что не годны.

— Вы же ни на что не годны! Бестолочи! — рокотал старший сержант на весь этаж, а выстроившиеся перед ним семеро констеблей стояли, не смея поднять взгляд.

— Поглядите на себя! И это — лучшие представители Полицейского ведомства Тремпл-Толл? Коппни, ты слишком вислощекий и еще выглядишь, как шушерник — я бы рядом с тобой придерживал покрепче свой бумажник. Да, если приглядеться, вы все похожи на ряженых жуликов! Дуббин, что это за подбородок, скажи на милость? Брайднич, ужасные брови! Домби, такие усы уже никто не носит! Тромпер, сделай что-то со своей пучеглазостью! Буппиш, вытри слюни! Уискер… — Старший сержант уже было раскрыл рот, пытаясь отыскать какой-либо недостаток в очередном подчиненном, но вдруг не смог. Констебль Уискер выглядел достойно и представительно: усы подкручены и нафабрены, бачки аккуратно подстрижены, никаких мешков под глазами, никаких оспин, царапин и морщин, в которых можно потеряться. Форма сидит превосходно, пуговицы натерты, блестят и, что немаловажно, все на месте, шлем наканифолен, ремешок идеально отрегулирован под хозяина. Одним словом — настоящий джентльмен!

Парадокс заключался в том, что Терренс Уискер был женщиной. Дамам служить в полиции запрещалось, но отец констебля Уискера, служитель закона в десятом поколении, не мог представить, что старая семейная традиция прервется только лишь из-за того, что у него родилась дочь. И так Тилли стала Терренсом. В Доме-с-синей-крышей никто не знал, кто такой на самом деле констебль Уискер, только старший сержант Гоббин.

— Вот! Образцовый констебль! Берите пример, бестолочи нескладные!

— Благодарю, сэр, — буркнул Уискер, а прочие заскрипели зубами.