Тайна синего фрегата

Владислав Геннадьевич сам объяснил ей цель визита. Она внимательно рассмотрела запись, ничуть не усомнившись в ее подлинности.

— Мы хотели бы проверить, не принадлежит ли эта запись перу самого Степанова, — вежливо сказал Владислав Геннадьевич. — Можно ли это сделать в вашем архиве?

Женщина кивнула:

— У нас сохранился архив Данилы Степанова. Я сейчас разыщу образец его почерка, но… Он никогда не писал художественной литературы. В его архиве только деловая переписка и бухгалтерия по типографиям.

— И все-таки, если не сложно, — взмолился Владислав Геннадьевич.

— Подождите здесь.

Этого следовало ожидать — почерк не совпал. Сравнивать круглые, почти что детские буквы Степанова с резко наклоненными влево буквами незнакомца было бессмысленно.

Ребята расстроились. В который раз им показалось, что больше ничего сделать нельзя. Но Владислав Геннадьевич не терял надежды.

— Это говорит только о том, что нужно расширить круг поисков, — уверенно заявил он. — Я думаю, Варвара Денисовна, это не будет слишком затруднительно? Контакты Степанова с писателями, наверное, можно установить по переписке?

Варвара Денисовна строго посмотрела на Владислава Геннадьевича и сухо сказала:

— Такую работу за один день не провернешь. Нужно поднимать весь архив издателя, а потом архивы писателей, с которыми Степанов общался.

— Мы вас не торопим, Варвара Денисовна, — заверил ее Владислав Геннадьевич.

— Тогда дня через три позвоните. Может, мне удастся дать вам положительный ответ.

— Ничего она не будет делать, — буркнул Вовка, когда они вышли из архива. — Баба-яга какая-то!

— Человек знает в своем деле толк, — сказал Владислав Геннадьевич. — Мне ее порекомендовали с очень хорошей стороны. А то, что она не рассыпалась перед нами в любезностях, еще ничего не говорит о ее деловых качествах. Не стоит судить о людях по первому впечатлению.

— Вы ее защищаете.

— Я просто уверен, что Варвара Денисовна сделает для нас все возможное. Меня тревожит другое — вдруг среди архивов этого почерка не окажется? Ведь запись мог сделать совсем неизвестный писатель…

Об этом ребята еще не думали. Это заставляло волноваться и с еще большим нетерпением ожидать обещанного звонка от Варвары Денисовны.

Ровно через три дня Артему позвонил Владислав Геннадьевич:

— Завтра нас ждет Варвара Денисовна. Кажется, она смогла установить автора записи.

— Эту запись сделал Всеволод Берковский. — На лице Варвары Денисовны по-прежнему была застывшая маска строгости.

— Всеволод Берковский? — переспросил Владислав Геннадьевич. — Не может быть!

— Почерк в рукописях и в вашей записи абсолютно идентичен, — не меняя выражения, монотонно подтвердила Варвара Денисовна.

— Тогда этой записи цены нет! — воскликнул Владислав Геннадьевич. — Насколько я знаю, Берковский был одним из самых талантливых прозаиков начала века, но написал всего несколько произведений.

— Да, — подтвердила Варвара Денисовна. — Его архив составляют всего три сохранившиеся рукописи, две повести и подборка рассказов. Эту подборку он составлял специально для издательства Степанова. Не сохранилось ни писем, ни дневников. Пожар, о котором, видимо, и идет речь в этой записи, уничтожил все бумаги Берковского. Об этом пожаре много упоминаний в письмах его друзей и знакомых.

— А кто? Кто был виновником пожара? — Артему показалось, что они уже у самой разгадки. Все зависело только от ответа Варвары Денисовны.

— Виновника пожара установить не удалось. Скорее всего это была случайность или недосмотр слуг.

Варвара Денисовна сохраняла невозмутимость. Кажется, ее ничуть не интересовало все происходящее.

— Значит, ничего неизвестно? — растерялся Артем.

Варвара Денисовна не ответила на его вопрос. Она продолжала ровным, бесстрастным голосом:

— Запись со всех сторон странная. Во-первых, она оборвана. Во-вторых, непонятно, что заставило Берковского сделать эту запись в книге. А в-третьих… В третьих, ни одно из перечисленных в записи произведений не известно науке.

— Как не известно? — изумился Виталик.

— Там перечислены «Солнце в траве», «Дальний маяк» и какой-то неоконченный роман. Берковский погиб в 1901 году. Он утонул. В его кабинете не было никаких рукописей. Никто из его друзей никогда не упоминал этих названий, никто не говорил о неоконченном романе.

— Значит, рукописи сгорели бесследно, — задумчиво произнес Владислав Геннадьевич.

— Ну да, он ведь написал, что вряд ли сможет что-то восстановить, — напомнил Артем.

— Я думаю, мы сможем разгадать эту загадку, — твердо сказал Вовка.

— Пробуйте, — пожала плечами Варвара Денисовна. — Хотя я бы посоветовала вам обратиться к специалистам, к литературоведам. Дело в том, что сейчас в ваших руках действительно уникальная запись. Как Владислав Геннадьевич заметил, ей цены нет. Любая строчка, написанная Берковским, может дать сейчас несколько диссертаций. Ученые занимались бы ею досконально. Мне кажется, вам стоило бы передать эту книгу в наш архив.

Вовка насупился:

— Это нам решать. Мы нашли книгу.

— Возможно, мы передадим книгу в архив, — смягчил его слова Виталик. — Но сначала мы хотим сами…

Глаза Варвары Денисовны стали еще строже. Уголки рта сморщились в подобие усмешки:

— Дело ваше.

Владислав Геннадьевич поспешил выяснить самое главное:

— А к кому из литературоведов вы бы посоветовали обратиться ребятам?

— Думаю, им мог бы помочь Дмитрий Ефимович Савельев. Он работал с архивом Берковского, писал научные работы, исследования, и докторская диссертация его тоже посвящена творчеству Берковского.

— А как нам его найти? — спросил Артем.

— Я могу дать вам его телефон. — Варвара Денисовна чуть смягчила свой строгий тон. — Но сейчас лето. Скорее всего он живет на даче.

— А где у него дача?

— Ну, милые мои, я не знаю, где его дача, — развела руками Варвара Денисовна. — Это уж вы в другом месте узнавайте. Больше ничем помочь не могу.

Вернувшись домой, ребята первым делом набрали номер литературоведа Савельева. Разговаривать поручили Артему, как самому вежливому.