Тайна танцующей коровы

— Значит, все же завтра Сатана-младший собирается взрывать частицу «ип». Эх, мать честная — курица лесная! А мы из-за этой дурацкой погоды три дня потеряли. Ладно, идемте, я вас с мировым светилом познакомлю.

Мировое светило оказалось пожилым японцем в круглых очках с толстыми линзами.

— Моя осенно рада знакомиться, — поклонился он вначале мне, а потом Володьке. — Моя лететь Сибиря делать операсыя.

— А в чем суть этой операции? — из вежливости поинтересовалась я.

Профессор Ямамота посмотрел на Забабашкина.

— Харитона-сан, пускай твоя скажет. Моя плохо говорить по-русски.

Харитон принялся объяснять:

— «Виртуальный аппендикс» — крайне редкое заболевание, встречающееся только у очень умных людей. При интенсивной умственной деятельности на коре головного мозга возникает маленький отросток. Типа аппендикса. И весь мощнейший потенциал мозга начинает работать на этот отросток-паразит. В голове у больного рождаются самые бредовые идеи, которые он с жаром берется осуществлять… Я правильно все говорю, Хасимота-сан?..

Знаменитый хирург закивал головой.

— Твоя говорил правильно. А моя будет отрезать этот паразита. Чик-чик, — он изобразил рукой режущее движение.

В комнату вошла медсестра.

— Профессор, в операционной все готово.

— Осенно хоросо. Моя идти делать операсыя.

— А нам нельзя посмотреть? — спросила я.

Широкое лицо японца расплылось в довольной улыбке.

— Позялюста.

Мы прошли в операционную. Здесь на операционном столе лежал чокнутый Федякин. Он совсем не изменился со времени нашей последней встречи. Вот только глаза… Что-то змеиное появилось в его взгляде. И я сразу поняла — что. Вокруг зрачков виднелись черные кольца. Раньше их не было. Видимо, «виртуальный аппендикс» стремительно прогрессировал.

Ноги и руки больного были крепко привязаны к столу специальными жгутами.

Хасимота Ямамота доброжелательно потрепал Федякина по щеке.

— Твоя не должна бояться. Моя делать операсыя, и твоя опять становиться здоровая. Твоя моя понимает?

— Моя твоя не понимает, — усмехнулся чокнутый профессор. — Твоя говорить моя ухо.

— Осторожней! — воскликнул Забабашкин, увидев, что Ямамота наклоняется к уху Федякина. — Это опасно!

Хирург взглянул на Харитона, не въезжая, чего тот от него хочет. В этот момент сумасшедший быстро приподнял голову, пытаясь откусить японцу ухо. Но, промахнувшись, перекусил дужку очков. Очки упали на пол и разбились.

Я подскочила к столу и оттащила растерявшегося хирурга в сторону.

— Я же вас предупреждал, Хасимота-сан, — расстроился Харитон. — Ну зачем вы к нему наклонились?!

Японский профессор, беспомощно щурясь, глядел на Забабашкина.

— Моя осенно плохо видеть. Харитона-сан, вы где?

— Ну, мать честная — курица лесная, — вконец расстроился Забабашкин. — Одно к одному. Хасимота-сан, у вас есть запасные очки?

— Моя нет запасных. Моя носить спесальная линза. Моя только в них делать операсыя.

Забабашкин в отчаянии схватился за голову.

— Все, сыщики, приплыли.

Чокнутый Федякин дико захохотал.

— Так вам и надо! Так вам и надо! — принялся выкрикивать он.

Володька подошел к хирургу и дотронулся до его руки.

— Профессор, а может, вы вслепую операцию сделаете?

— Точно, — поддержала я Воробья, — вы же, наверное, сотни таких операций делали!

— Моя не может слепую, — вздохнул японец. — Но моя может говорить. А другая хирурга делать.

— Это мысль! — воспрянул духом Харитон. — Сестра, в больнице есть хороший хирург?

— Есть. Но он сейчас в отпуске.

— Что, на всю больницу один хирург?!

— Хороший один.

— А остальные хирурги?

— Остальные улетели на съезд сибирских хирургов в Норильск.

— Мать честная — курица лесная! — закричал Забабашкин, снова хватаясь за голову. — Хоть сам оперируй!

— Твоя, Харитона-сан, нельзя это делать, — сказал профессор Ямамота. — Твоя осенно грубая руки. Эмма-сан руки хирурга. Я раньше замечать.

— У меня руки хирурга? — глянула я на свои пальцы. — Вот уж никогда бы не подумала.

— Моя будет говорить. Твоя, Эмма-сан, делать.

Я обалдела.

— Да вы шутите!

— А че такого, Мухина?! — сказал Володька. — Я читал один детективчик, там восьмилетний пацан самолетом управлял. А раненый летчик сидел рядом и говорил, что надо делать.

— Самолетом и я бы смогла управлять. А тут операция. Да еще на мозге. Я никогда не пробовала делать операции.

— Придется попробовать, Эмма, — твердо произнес Забабашкин. — Ситуация безвыходная. Если мы сейчас не вылечим Федякина, завтра может погибнуть весь мир. Поэтому бери скальпель и вперед!

Упоминание о возможной мировой катастрофе привело меня в чувство. В самом деле, что это я?! Надо действовать, а не молоть языком!

— Хорошо. Я согласна. С чего начинать?

— Твоя начинать с мытья рук, — сказал Хасимота Ямамота.

Я тщательно вымыла руки с мылом, а заодно ополоснула холодной водой горящее от волнения лицо. Медсестра помогла мне надеть операционный халат, шапочку, резиновые перчатки и марлевую повязку.

Решительным шагом я направилась к операционному столу, на котором лежал профессор Федякин.

— Да вы все с ума посходили!! — завопил он, выгибаясь всем телом. — Я, сумасшедший, и то понимаю, какой это идиотизм! Девчонка меня скальпелем зарежет!!

Я не обращала на его вопли никакого внимания.

— Наркоз.

— Есть наркоз, — поднесла медсестра маску с наркозом к лицу профессора. Федякин тотчас отрубился.

— Свет.

— Есть свет, — зажгла медсестра мощную лампу над операционным столом.

— Скальпель, — протянула я руку.

— Твоя пока не надо скальпель, — сказал профессор Ямамота. — Твоя сисяс делать трепанасыя черепа.

— А чем трепанацию делают?

— Э-э, как это по-русски… топор, нет… пила…

— Ножовка по черепу, — подсказала медсестра.

Меня уже невозможно было сбить. Я была тверда как гранит.

— Давайте ножовку!

— Есть ножовка, — подала мне сестра ножовку.

— А теперь твоя аккуратно пилить черепная коробка…

Операция началась!

ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ ПРОФЕССОРА ФЕДЯКИНА

Не стану описывать, как проходила операция. Скажу лишь, что это было зрелище не для слабонервных. Конечно, вы можете не верить, что я — обыкновенная тринадцатилетняя девочка — сделала сложнейшую операцию на мозге. Да я бы и сама не поверила, если б мне такое сказали. Но, во-первых, мне уже почти четырнадцать; а во-вторых, я делала все так, как говорил профессор Ямамота. Где надо резала, где не надо — не резала… Когда операция закончилась, я без сил опустилась на стул.