Тайна тосканской ведьмы

– Это наш музей! Ваш и мой! И мы можем ему помочь, мы можем привлечь детей и молодежь к истории и культуре! Помогая музею, мы избегаем коррупции, пронзившей все части нашего общества, политику, даже правоохранительные органы.

– Осторожнее! Выбирайте слова!– Крикнул из толпы мужчина с седеющими висками.

– Как говорят, если ваши слова никого не тронули за живое – вы говорили напрасно! – Выкрикнул в ответ Торрини. Аудитория рассмеялась.

– Но теперь я умолкаю. Наслаждайтесь вечером! – Он спрыгнул с подмостков и подошел к невероятно красивой, но очень худой женщине. Непонятно как это сочеталось: ручки – палочки, вытравленные до белизны волосы и красота, от которой захватывало дух. Советник обнял женщину и повел к подносу с напитками.

Гул разговоров усилился, гости расходились по двору, брали бокалы с вином и закуски. Саша поискала взглядом Гвидоне, но не нашла.

– Замечательная речь, – сказала Аличе Феррари. Александра вздрогнула, забыв, что заместитель директора все еще стоит с ними. – Вы хотели бы познакомиться с советником?

Лапо кивнул неопределенно, словно еще не решил, хочет ли он этого знакомства. – Интересный парень.

– Не обращайте внимание на имидж простого американского парня. Этим он и выделяется из толпы и, поверьте, далеко пойдет.

Торрини все еще обнимал за талию худую женщину, в другой руке держал бокал.

– Рядом жена Пьетро, Каролина Перони. Ее отец один из крупнейших производителей сельскохозяйственного оборудования в Италии. Сказочно богата, – Аличе понизила голос. – Папа был не в восторге от этого брака, но теперь у нее двое дочек-близняшек.

На каблуках Каролина Перони значительно возвышалась над мужем. Действительно красотка, кожа фарфоровая, глаза глубокого фиолетового оттенка или это линзы? Белоснежные волосы собраны в сложный узел на шее. Но до чего тоща… Платиновая цепочка с изогнутой полосой бриллиантов покоилась между ключиц, торчащих так, словно в этом теле не было ни капли жира. Она улыбнулась, обнажив идеальные белые зубы. Вблизи стало заметно, что женщине значительно за сорок.

– Принц Орсини, принцесса, это честь для нас, – промурлыкала Каролина, муж согласно кивнул. – Директор Савини сказал нам, что вы будете. Это ведь вы занимаетесь историей платья? Мы скрещиваем пальцы, платье ведьмы будет сенсацией!

– Вы знакомы с синьором Пикколоджоне? – Поинтересовался Лапо.

– Трудно его не заметить, правда? Но на самом деле мы не особо знакомы.

К ним приблизился высокий седой мужчина, который оборвал речь Торрини.

– Позвольте на одну минуту.

Торрини развел руками: – Рад познакомиться, принц… принцесса… Нам надо обязательно пообедать вместе. Да, дорогая? – посмотрел он на жену.

– Конечно, мило улыбнулась Каролина. – На следующей неделе, где-то так, надеюсь вас устроит?

Лапо и Саша кивнули.

– А сейчас мы должны пойти посмотреть на старинные механические часы, которые приобрел музей. – Пока муж был занят разговором, Каролина пригласила супругов Орсини присоединиться к толпе, ожидавшей демонстрации нового экспоната.

Гости уже собрались вокруг часов из красного дерева с длинным корпусом и латунным циферблатом. Впереди устроено что-то вроде балкончика, на котором должны вращаться скрытые пока механические фигуры.

Аличе, надев хлопковые перчатки, открыла верхнюю и нижнюю дверцы часов, обнажив сложный механизм из гирь, шестеренок и маятников.

Народ замер, внимательно следя за ее движениями. На фоне застывшей толпы в глаза бросилось энергичное движение в углу. Директор Савини о чем-то напряженно спорил с Гвидоне Пикколоджоне, даже невежливо ткнул пальцем в грудь исторического реконструктора. Гвидоне отвернулся, директор схватил его за руку, собираясь продолжить разговор, но тот вырвался и направился к выходу. Директор покачал головой и направился к подмосткам.

Саша все еще наблюдала за Пикколоджоне. Мужчина дошел до дверей, когда перед ним появился советник Торрини и взмахнул рукой. Пикколоджоне отступил назад и вернулся в толпу.

Что это было? Странные у них тут взаимоотношения… Что-то происходит в этом музее, незаметное поверхностным взглядом. Связано ли это с платьем или просто финансовые разборки?

– Нам невероятно повезло заполучить эти старинные часы, изготовленные в Швейцарии в конце XVIII века, – начал свою речь чуть запыхавшийся директор. – В течение дня каждый час появляется ряд персонажей из обычной жизни – мясник, молочница, священник, врач, кузнец и так далее. Я думаю, вы их сразу узнаете. Мы редко заводим часы, чтобы не случилось износа механизма, они уникальны! Но сегодня вечером вы увидите все фигуры, потому что стрелки установлены на двенадцать. Дважды в сутки фигуры проходят перед наблюдателем, поворачиваясь к нему лицом. Последней проследует зловещая фигура смерти. Когда эта фигура окажется в центре, вы увидите, как она взмахивает острой косой, символизируя краткость жизни и неизбежность смерти.

Прожектора, освещавшие двор, приглушили, остался лишь один, направленный на часы.

Саша завороженно наблюдала, как механические фигурки начали свою медленную процессию. Подобное она видела на ратуше Староместской площади в Праге, но эти часы были намного меньше.

– Ты бы купил такие часы домой? – шепотом спросила она у Лапо.

Муж покачал головой. – Чтобы дважды в день смерть махала косой у нас дома? Ни за что! Но часы просто великолепны. – И продекламировал Шекспира:

– Весь мир – театр; в нем женщины, мужчины, все актеры; у каждого есть вход и выход свой, и человек один и тот же роли различные играет в пьесе, где семь действий есть.

На них зашикали.

Все глаза были устремлены на часы, когда появилась смерть, бледная, изможденная фигура, несущая косу почти такого же роста, как она сама. Непроизвольно девушка почувствовала дискомфорт. А часы били медленно. глухо: два… три…четыре… Смерть достигла середины и во дворе стало так тихо, что упади перышко, это услышали бы все.

Холодок сменился настоящей дрожью. Это просто игрушка, уговаривала себя Саша, но на всякий случай схватила мужа за руку. Она готова была поклясться, что в этот момент фигурка усмехнулась.

– Не бойся, глупышка,– прошептал Лапо с десятым ударом часов. По-прежнему стояла тишина, словно люди боялись ее нарушить.

– Потрясающие часы! – Неестественным голосом начал кто-то, не в силах больше выдерживать тишину. И тут раздался хлопок.

Поднос с бокалами рухнул из рук официанта. Кто-то закричал. Все произошло в долю секунды, потому что сразу после этого раздался последний, двенадцатый удар часов.

– Ложись, – скомандовал мужской голос. Люди вокруг попадали на пол, женщины визжали.

– Позвоните 112,– крикнул кто-то из мужчин.

– Уже в пути, я позвонил, – ответил знакомый голос. – Все тихо, можно подниматься. – Советник Торрини выпрямился и оглядел толпу. – Меня не запугаешь.

– Вы о чем? – Удивился Лапо.

– Это же очевидно, правда? Целью был я. Меня уже не раз предупреждали, чтобы не вмешивался в черные схемы в сфере искусства.

Как он умудряется любую ситуацию перевести на себя? Прирожденный политик! Саша перевела взгляд на фигуру, поднявшуюся за спиной Торрини и громко ахнула. Гвидоне Пикколоджони держал у щеки окровавленный платок.