Тайна Зои Воскресенской

– Если ты не купишь, я начну кричать, что ты работаешь в ГПУ, – пригрозил старший.

Придя домой, Брокманн в первый и, наверное, в последний раз выпорол сына, чтобы тот навсегда забыл, где работает его отец.

– А мой сын, – улыбается Зоя Ивановна. – Я как ты знаешь, начинала свою разведывательную деятельность в Харбине. Поехала туда с мамой и сыном. Однажды, когда сыну было около пяти лет, мы пошли с ним в парикмахерскую. Я сидела в женском отделении, а его за занавеской стригли в мужском отделении. Слышу – какой-то голос спросил:

– Мальчик, ты чей?

– Мамин.

– А кто твоя мама?

И маленький Володя вдруг ответил:

– Моя мама больше не коммунистка, а папа коммунист, поэтому он остался в Москве.

Я с закрутками на голове зашла за занавеску. Какой-то мужчина стоял рядом с парикмахером, который стриг моего сына. Увидев меня он сказал с масляной улыбкой на лице: «У вас, мадам, прелестный мальчик». Затем поклонился в мою сторону: «Разрешите, представиться – профессор Устрялов». Это был известный в Харбине белоэмигрант, один из идеологов сменовеховства.

После моего возвращения из Китая в 1934 году я попросила направить меня на работу в Ленинград, потому что там с квартирами было легче, чем в Москве. К тому же мне хотелось заняться по-настоящему оперативной работой, я боялась, что здесь меня могут посадить на какую-нибудь канцелярскую работу.

Тогда начальником ИНО был Слуцкий, который и согласился направить меня на работу в Ленинград. Начальником ИНО в Ленинграде в то время был некто Молотковский, которому я не понравилась, думаю, потому, что мне в ту пору не было еще и двадцати пяти лет. Ну, в общем девчонка, хотя я уже два года проработала в Китае. Вскоре Молотковского отозвали, и на его место в качестве начальника ленинградского ИНО приехал А. П. Федоров. Да, тот самый Федоров, который значительно позднее стал известен по делу «Трест» как его организатор и разработчик.

С Федоровым у меня был хороший контакт. И вообще он был исключительный человек. Очень интересный и содержательный. Естественно, нам, его сотрудникам, он ничего не рассказывал о деле Савинкова. Мы об этом не имели никакого понятия. Это все было строго засекречено. Мало кто знал о таких операциях. Очень узкий круг лиц. И это правильно. Широкая гласность в разведке может уничтожить саму разведку. Поэтому здесь надо быть очень осторожным.

Во время службы в Ленинграде Федоров и его заместитель Адамович готовили меня для разведывательной работы в Финляндии, потому что эта страна была соседом Ленинградской области. Во второй половине 1935 года я действительно уехала в Хельсинки в качестве представителя «Интуриста». В резидентуре в то время было всего четыре человека, а резидентом Генрих Бржзовский, позднее отозванный в Москву и арестованный как враг народа.

Добрые воспоминания об Андрее Федорове, как о честном человеке и великолепном профессионале, Зоя Ивановна пронесла через всю жизнь. Но и в этой светлой памяти немало горечи. А. П. Федоров был репрессирован и только много лет спустя реабилитирован. Волновала жизнь брошенной на произвол судьбы его жены и соратницы…

По этому поводу Зоя Ивановна, уже будучи известной писательницей, обращалась в различные инстанции, чтобы чем-то помочь вдове Федорова. Сохранилось письмо 3. И. Воскресенской-Рыбкиной заместителю председателя КГБ СССР Г. К. Ценеву, которого она знала еще по работе в Финляндии.

Привожу его полностью.

«Глубокоуважаемый Георгий Карпович!

Прежде всего разрешите поздравить Вас с успехом многосерийного телефильма «Синдикат-2», главным консультантом которого Вы были. В наше сложное и тревожное время очень важно всячески укреплять в народе уважение, любовь и доверие к работе чекистов, а недругов – грозно предупредить. Эту благородную цель, как я понимаю, Вы и ставили этим фильмом и нашли широкое признание. Заключительный аккорд – высокие слова Леонида Ильича о задачах чекистов звучат убедительно и веско.

Я наслышана о вашей чуткости и внимании к людям. Вы меня едва ли помните, но мы с Вами встречались после войны в Вене в семье Осиповых – Анатолия Ефимовича (ныне покойного) и его жены Надежды Доминиковны. Все это заставило меня обратиться именно к Вам по делу, имеющему отношение за кадром этого фильма.

В тридцатые годы я работала в Ленинграде в ИНО ПП ОГПУ, начальником которого был Андрей Павлович Федоров. Он уделял большое внимание воспитанию нас, молодых разведчиков, передавая свой богатый опыт. Часто он собирал оперативных работников у себя дома. Его жена Анна Всеволодовна подкармливала нас, а Андрей Павлович умело и интересно придавал этим вечеринкам характер своеобразных семинарских занятий.

В настоящее время Анна Всеволодовна (с которой я, к сожалению, с тех пор не встречалась), по рассказам моих товарищей, тяжело больна, с трудомпередвигается по комнате, давно не выходит на улицу, не может себя обслужить (ей за 80 лет). Дочь ее со своей семьей и внуками живет где-то за Уралом, по мере возможности материально ей помогает. Анна Всеволодовна получает персональную пенсию союзного значения в размере 60 (шестидесяти!) рублей. Прожить на такую пенсию невозможно. Она болезненно переживает благотворительную помощь соседей по коммунальной квартире, где она живет. Человек она гордый и самолюбивый, просить и жаловаться не любит.

Сколько ей еще осталось жить? И почему о ней должны заботиться посторонние люди? Она была верной и единственной подругой Андрея Павловича, помогала ему в работе, делила с ним все невзгоды и, как Вы понимаете, испила до дна горькую чашу, после того как Андрей Павлович стал жертвой культа личности.

Я считаю своим партийным и чекистским долгом информировать в Вашем лице руководство КГБ о ее бедственном положении и просить скрасить ее оставшиеся дни, обеспечить ей необходимый прожиточный минимум, прикрепить к ней постоянного человека по уходу и обслуживанию. В славные дела и подвиг А. П. Федорова она внесла и свой вклад. Ведь в отличие от всех профессий жена разведчика всегда является помощником мужа, и Анна Всеволодовна должна быть вознаграждена, должна с удовлетворением познать, что в нашей стране никто не забыт и ничто не забыто.

С глубоким уважением З. Рыбкина-Воскресенская, полковник в отставке,

Заслуженный работник НКВД СССР, ныне – писательница,

Лауреат Гос. премии СССР и премии Ленинского комсомола

6 августа 1981 г.»

Глава 5. Соратники и коллеги

Напомню, что в мае 1941 года Зоя Ивановна Воскресенская и ее коллеги пытались «предугадать» время нападения Германии на Советский Союз. Руководил этой группой аналитиков Павел Матвеевич Журавлев.

Он родился 29 ноября 1898 года в селе Красная Сосна Корсунского района Симбирской губернии, окончил мужскую гимназию в Казани и два курса Казанского медицинского факультета. Читал на французском, немецком, латинском языках.

В личном деле П. М. Журавлева (в заграничные командировки он выезжал под фамилией Днепров) записано: «В августе 1918 года во время захвата Казани белыми бежал с сестрой – женой комиссара штаба Казанского военного округа Родионовой Еленой Матвеевной, муж которой был расстрелян белыми и которая должна была родить. Однако по мобилизации его года П. М. Журавлев явился на призывной пункт Корсунского уезда и был назначен санитаром в плавучий госпиталь. Через месяц, при эвакуации белых, вновь бежал от них, некоторое время скрывался и вышел в расположение 27-й дивизии Красной Армии около города Бугульмы».

До 1925 года П. М. Журавлев – «Макар» работал на различных должностях в ВЧК – ГПУ на губернском уровне, а затем был переведен в Москву в иностранный отдел ОГПУ. Через год началась его служба за рубежом. С 1926 по 1928 год он работал в Литве в должности второго секретаря представительства СССР в Вильно. С 1928 по 1930 год – в представительстве СССР в Праге. С 1931 по 1932 год – в Турции в должности атташе в полпредстве СССР в Анкаре.

В 1933 – 1938 годах П. М. Журавлев был вторым секретарем полпредства СССР в Риме, где с наибольшей силой раскрылись его организаторские способности. Резидентурой НКВД в Италии в этот период было завербовано немало ценных агентов. Один из них был агент Д-36 – Пиетро Капуцци. Итальянец, владелец авторемонтной мастерской с бензоколонкой и в то же время сам разведчик. С ним «Макар» – Журавлев работал с 1937 по 1938 год. В начале второй мировой войны Пиетро Капуцци организовал партизанский отряд, который под его руководством мужественно сражался за свободу итальянского народа от фашизма. В одном из боев убит немецкими оккупантами. В марте 1945 года итальянские газеты много писали о нем как о борце за свободу. А после окончания войны итальянское правительство наградило Пиетро Капуцци золотой медалью посмертно.

С 1938 года Павел Матвеевич Журавлев находился в Москве и возглавлял сначала второе, а затем первое отделение 5 отдела НКВД. В 1940-м восстанавливал связь с полномочным представителем Болгарии в СССР И. Ф. Стаменовым, с которым контактировал еще в Риме. В то время Иван Федорович был первым секретарем посольства Болгарии в Италии. От него «Макар» получал информацию о политике Болгарского государства.

Началась война. И. Ф. Стаменов как представитель Болгарии находился в Советском Союзе. В архиве сохранился меморандум о настроениях И. Стаменова в те годы, составленный по агентурным данным. Интересно высказывание, сделанное им в интимной обстановке в сентябре 1942 года. «Я люблю Россию и русский народ, – говорил он, – восхищаюсь его мужеством и тем не менее предвижу, что в недалеком будущем вы будете тем же, чем и мы. В определенной степени вы будете порабощены после войны, будете рабами. Это будет неизбежно. Ведь вы одни выносите всю тяжесть войны, и это кое-кому очень не нравится. Ведь вы же будете слабыми, народ устанет от войны и жертв, хотя он и будет победителем.

Вы, русские, очень гордые, и это мешает вам оглянуться на прошлое и настоящее маленьких стран, вроде нас.

Оглянитесь на историю, вспомните, как после войны (имеется в виду первая мировая война. – Ред.) с нами поступили союзники, и сделайте выводы и для себя. Ведь к этому направлена политика ваших теперешних друзей» (архивное дело № 34467, л. 134).

В личном деле «Макара» (№ 30535) записано: «С 9 мая 1942 года по 7 апреля 1946 года находился в долгосрочной загранкомандировке в Тегеране сначала в качестве первого секретаря, а затем поверенного в делах СССР в Иране».