Тайная дочь

Вечером она говорит Кришнану, что не поедет с ним. Тогда же Сомер предлагает мужу несколько месяцев пожить отдельно — возможно, им обоим это пойдет на пользу. Они сходятся на том, что Аше не нужно об этом знать. Сомер готова продолжить разговор, но ее поражает, что мужа новости совсем не удивили.

«Я надеюсь, ты сможешь стать счастливой, Сомер», — вот и все, что он сказал.

После того как Крис поднимается наверх, Сомер остается на диване в гостиной и рыдает. На следующее утро она начинает собирать вещи.

39 ОБЕЩАНИЕ

Мумбай, Индия, 2004 год

Аша

Дадима настаивает, чтобы Аша пошла на мендхи — церемонию окрашивания невесты хной — вместе с кузинами, хотя сама туда не собирается.

— Я уже старая, это не для меня. А вы, девочки, идите и развлекайтесь.

Прия приносит Аше бледно-голубой шифоновый сальвар камиз. К счастью, он не столь помпезный, как наряд, в котором она пойдет на саму свадьбу. По дороге Прия объясняет Аше, что мендхи — это прием, на котором присутствуют только женщины, близкие родственницы и подруги. Они собираются за день перед свадьбой, чтобы украсить руки и ступни невесты рисунками хной. Семья Тхаккар приглашена, потому что мать дадимы была близкой подругой матери миссис Раджай еще со времен Санта-Круза, хотя обеих женщин уже давно нет в живых.

Прибыв к роскошному дому Раджаев, Аша обнаруживает, что предполагаемый для церемонии мендхи тесный круг в данном случае означает, что этим вечером гостей будет всего лишь несколько сотен, а не тысяч, как на свадьбе. В огромном мраморном фойе музыканты исполняют веселую индийскую мелодию на фисгармонии и барабанах табла. В отдалении Аша замечает стол, уставленный шикарными серебряными блюдами, и идет к нему. Прия хватает ее за руку и, едва заметно кивая в сторону просторной гостиной, шепчет, что сначала им нужно поздороваться. Невеста сидит в троноподобном кресле, установленном на специальном подиуме. Одна женщина сидит у ее ног, вторая трудится над руками. Каждая мастерица держит в руке по маленькому пластиковому конусу, наполненному зеленой оливковой пастой. Подойдя ближе, Аша понимает, что женщины рисуют на коже невесты замысловатые орнаменты: цветущую ветвь, идущую от внутренней части руки и обвивающую ладонь, которая покрыта различными завитками и спиралями. Особенно поражает то, что обе художницы мендхи импровизируют, не имея никакого образца перед глазами. По ходу работы они не прекращают беседовать друг с другом и гостями.

— Ну-ка сделайте-ка покрасивее и потемнее, — одна из подруг невесты подзадоривает художницу, рисующую на руках. — Пусть мендхи долго не стирается!

— И постарайтесь, чтобы инициалы были как можно мельче. Пусть поднапряжется, чтобы их найти, — смеется другая подружка, целуя невесту в макушку.

Прия ведет Ашу к собранию женщин постарше и объясняет:

— Есть традиция, по которой в брачную ночь жених должен найти спрятанные в рисунке хной инициалы, прежде чем невеста разрешит ему… ну, ты понимаешь, — улыбается и подмигивает Прия. — Давай иди сюда.

— Тетушка Манджула! — Прия складывает ладони вместе и слегка кланяется одной из женщин в возрасте. Дама задрапирована в бордовое шелковое сари, а ее крашеные черные как смоль волосы аккуратно собраны в пучок.

— Дадима сожалеет, что не смогла прийти сегодня. А это моя двоюродная сестра из Америки, — говорит Прия и быстро поворачивается к Аше, представляя ее. — Она только что приехала по особому гранту.

— Здравствуйте, намасте, — пытается подражать непринужденному поведению кузины Аша. — Рада знакомству.

— Добро пожаловать вам, бети. Как хорошо, что вы пришли, — быстро говорит тетушка Манджула, беря Ашины руки в свои пухлые ладони. — Тебе здесь нравится? Я очень надеюсь, что вы будете завтра. Мы зафрахтовали судно для прогулки по заливу. Я всегда говорила, что это лучший способ посмотреть на огни вечернего Мумбая подальше от городской загазованности! — продолжает тараторить пожилая женщина. Она от души смеется над собственной шуткой, и от этого у нее на животе колышатся складки жира, предательски проступающие под сари.

— Проходите, угощайтесь. Здесь столько всего, — добавляет она, извиняется и уходит поприветствовать следующую гостью.

— Ну вот, это мы сделали, — говорит Прия, и они идут к столу. Передвигаясь по залу, Аша замечает еще двух мастериц мендхи, которые рисуют не такие изысканные, но все же очень красивые узоры на ладонях и ступнях гостей. Она кладет себе на фарфоровую тарелочку всевозможную выпечку: самосы, качори и пакору, но воздерживается от соусов чатни, поскольку уже знает, что для нее они будут чересчур острыми. Мысли Аши возвращаются к словам тетушки Манджулы о круизе по заливу и грязном воздухе в Мумбай. Она и сама замечала, что над городом почти всегда висит плотная пелена смога, а на улице часто одолевает кашель. В то же время ей всегда казалось, что большую часть выбросов производят именно авторикши и скутеры марки «Раджай». Тетушка Манджула, старинный друг семьи, оказывается в достаточной степени лицемерной. Прохаживаясь по огромному дому, Аша украдкой рассматривает большие мраморные статуи индийских богов и богато расшитые ковры на стене. Прия представляет ее еще нескольким женщинам, но Аша не понимает большую часть их добродушных шуток на гуджарати, которыми они между собой перекидываются.

Аша пробует угощения и наблюдает за искусной работой мастериц мендхи. Как только одна из художниц освобождается, Прия подталкивает кузину к ней.

— Что-нибудь простенькое, — говорит Аша. — Что-то вроде такого, — показывает она на солнечный орнамент у другой девушки. Через пять минут обе руки Аши уже украшены кругами с лучами. После того как рисунок высыхает, художница наносит на него лимонный сок, затем масло и предупреждает, чтобы Аша не смывала их как можно дольше для проявления темного цвета. Наутро Аша восхищается прекрасными орнаментами красного цвета. Рисунки остались на коже даже после того, как она смыла с них что-то похожее на засохшую грязь. Весь день Аша не может оторвать взгляда от собственных рук.

* * *

Через некоторое время наступает день свадьбы. Оказавшись на территории клубного отеля «Крикет Клаб оф Индия», Аша как вкопанная останавливается перед поражающим воображение зрелищем. Вся территория размером с два футбольных поля уставлена роскошной мебелью, которую явно привезли сюда специально для торжества. Здесь и богато украшенные кушетки со спинкой и одним подлокотником, и резные столы, и шелковые подушки. Над этим великолепием раскинулись изящные драпировки тентов — и все вместе это похоже на гигантский дворец под открытым небом. Вокруг толпятся тысячи гостей, и почти такое же количество обслуживающего персонала с серебряными подносами предлагают угощения и напитки. Опасения Аши по поводу излишней пышности ее ленги меркнут, когда она видит остальных женщин в ослепительных сари и огромных украшениях.

— Идем, подружка, — хватает ее за локоть Прия. — Закрой рот, а то ты выглядишь так, будто ни разу не бывала на индийской свадьбе!

Некоторое время Аша молча идет за сестрой, изумленно глядя на преобразившееся до неузнаваемости поле для крикета. Ее занимает мысль о том, была ли свадьба ее родителей похожа на эту, но потом вспоминает висящую в их спальне фотографию в рамке. На ней мать в простом сарафане и одетый в костюм отец стоят где-то в парке Золотые Ворота.

— …а это Аша, моя двоюродная сестра из Америки. Она не только красавица, но и большая умница, — вещает Прия, незаметно тыча Ашу под ребра. Аша отвлекается и видит перед собой протянутую руку. Взгляд девушки скользит по руке вверх, а затем девушка видит и самого обладателя этой части тела. Глаза Аши раскрываются еще шире.

— Рад познакомиться. Я Санджай, — представляется молодой человек. Его голос звучит по-британски живо.

— О да, я тоже. Аша.

— Да, уже слышал. Прия мне только что сказала. Хорошее имя. Ты знаешь, что оно означает?

Да, конечно, знаю. Мне одни только родители говорили об этом тысячу раз. Но Аша молча качает головой в надежде, что Санджай продолжит говорить своим пленительным голосом.

— Надежда. Твои родители, наверное, многое для тебя намечтали.