Тайная история атомной бомбы

Советское предложение не предполагало создания всемогущей международной организации. Формально не предусматривалось ни инспектирование, ни контроль. Ожидалось, что отдельные государства сами будут согласовывать свои действия и политику. И, что важнее всего, Америка должна была отказаться от своей монополии. Сомнительно, что советские политики действительно думали, что Америка согласится на такие условия. И, разумеется, США их не приняли.

Возможность сдержать процесс, который скоро превратился в безумное распространение ядерного оружия, тихо ускользнула. Простая истина заключалась в том, что международный контроль над ядерным оружием никого не устраивал.

Довольно постыдное дело

Алан Нанн Мэй предстал перед судом в лондонском Олд- Бейли 1 мая 1946 года. Ему вменялось в вину разглашение конфиденциальной информации и нарушение Закона о государственных тайнах. Генеральный прокурор Хартли Шоу- кросс открыл слушание по делу, объявив его «достаточно серьезным, но при этом довольно постыдным для человека, который в течение нескольких лет работал на Британскую Корону и одновременно считал правильным, — несомненно, за вознаграждение — сообщать информацию о достигнутых результатах лицам, которых он отказался раскрыть…».

Мэю предъявили улики, и он решил признать себя виновным. Оставалось определить, насколько серьезным будет наказание.

Королевский адвокат Джеральд Гардинер, выступавший в защиту Мэя, пытался принизить важность информации, выданной Мэем, подчеркивая, что многие из этих данных уже были опубликованы в работе Смита, а СССР в период войны был союзником Великобритании, а не врагом. Шоу- кросс возражал, что Закон о государственных тайнах специально предназначен для того, чтобы не допустить передачи секретной информации лицам, не имеющим на это права: «Это может касаться вашей светлости [судья Оливер, председатель], может касаться меня и кого угодно другого — если мы бы передали информацию в руки людей, которая могла быть им полезна и которые, в свою очередь, могли стать нашими врагами».

Суд был короток. Завершая заседание, судья Оливер сказал:

Как и любой человек на вашем месте, вы могли безосновательно присвоить себе право принимать решения такого

рода, руководствуясь самомнением, не говоря уже о порочности. Но когда вы дали письменное согласие о неразглашении и знали, что имеете дело с наиболее ценными секретами своей страны, когда вы получали и должны были получать плату за то, чтобы приносить пользу одновременно себе и своей стране — то вы совершили ужасное дело.

Мэя приговорили к 10 годам тюремного заключения.

Доказательство, достаточное при отсутствии опровержения

Фукс собирался вернуться в Англию с оставшимися британскими физиками ближе к концу 1945 года. Чтобы попрощаться с Пайерлсом и его женой, он вместе с ними и Миси Теллер совершил двухнедельное путешествие в Мехико в декабре 1945 года (сам Теллер остался в Лос-Аламосе, сославшись на занятость). По дороге «бьюик» Фукса сломался.

Фейнман уговаривал его остаться работать в Америке, но без тени иронии Фукс объяснил, что он обязан Британии и должен вернуться. Когда началась независимая британская ядерная программа, развернулась и борьба за ученых, которые ранее участвовали в Манхэттенском проекте. Чедвик и Кокрофт в один голос порекомендовали Фукса. Затем Фукс прошел собеседование в Монреале, ответив на вопросы представителей британского правительства, и ему предложили пост руководителя отделения теоретической физики в университете Харвелл. Сначала Фукс сомневался, но в итоге принял это предложение. Фриш был назначен руководителем отделения ядерной физики.

После того как Фукс таким образом обеспечил себе будущее, Норрис Брэдбери, заменивший Оппенгеймера на посту главы Лос-Аламосской лаборатории, спросил англичанина, не мог бы он остаться поработать еще на несколько месяцев. Учитывая, что многие физики покидали Лос-Аламос, а лаборатория должна была подготовить новые испытания атомной бомбы, Брэдбери не хватало сотрудников. Когда 18 апреля 1946 года в Лос-Аламосе состоялась трехдневная конференция, посвященная бомбе «Супер», только семеро из 31 ее участника работали в то время в лаборатории. Даже Теллер 1 февраля уехал из Лос-Аламоса в Чикаго.

Теллер и его группа за зиму 1945–1946 года досконально проработали теорию термоядерной бомбы. Проблемы, с которыми им пришлось столкнуться, были совершенно иного масштаба, нежели при создании обычной ядерной бомбы. Работу сильно облегчило то, что физики получили доступ к первому универсальному компьютеру ENIAC [157] , но результаты все равно пока были предварительными.

При подготовке конференции, посвященной бомбе «Супер», группа сделала доклад под названием «Доказательство возможности создания бомбы “Супер”, достаточное при отсутствии опровержения» [158] . Теллер оценивал ситуацию оптимистически. Он считал, что «доказательство, достаточное при отсутствии опровержения», которое он собирался предъявить, свидетельствует, что термоядерная бомба может и должна быть создана. Фукс присутствовал на конференции от начала и до конца и сделал несколько ценных замечаний. В том числе он отметил, что вызванное излучением сжатие смеси дейтерия и трития может повысить вероятность начала реакции синтеза. Фукс собирался запатентовать эту идею вместе с Джоном фон Нейманом.

157

Электронный числовой интегратор и калькулятор (на англ. Electronic Numerical Integrator and Calculator, отсюда и аббревиатура — Примеч. пер.) первоначально создавался для расчета таблиц артиллерийской стрельбы. Он весил 30 тонн и занимал площадь 200 квадратных метров.

158

Отчет LA-551. Доступ к этому отчету по-прежнему имеют только сотрудники Лос-Аламоса.

В мае составили и распространили отчет об этой конференции. Он завершался такими словами:

Вероятно, что супер-бомбу создать и применить возможно… Подробная конструкция, представленная на конференции, была признана в целом реализуемой. Возникли сомнения только по некоторым аспектам предложенной модели…

В любом случае признано, если эти сомнения окажутся обо-

снованными, для создания рабочей модели потребуется внести лишь незначительные изменения.

Но не все разделяли энтузиазм Теллера. Сербер специально поговорил с ним, чтобы смягчить некоторые чрезмерно оптимистические пророчества. «Я по-прежнему считал его ожидания завышенными, — писал позже Сербер, — но не мог обосновать своих сомнений: я не хотел охладить пыл Эдварда, и меня захватывало то, с какой максимальной отдачей он работал. Но я действительно не думал, что есть хоть какой-то шанс, что у нас получится подобное оружие». Но это не помогло. Когда отчет пришел в Беркли, Сербер отметил, что те изменения, которые они с Теллером договорились внести, в документе отсутствовали.

Так или иначе, внимание физиков Лос-Аламоса вновь было приковано к новым американским ядерным испытаниям под кодовым названием «Перекрестки». Испытания должны были пройти на тихоокеанском атолле Бикини и на Маршалловых островах. Целью испытаний ставилось изучение воздействия стандартных атомных бомб типа «Толстяк» на специфические цели, например на надводные корабли. Для создания усовершенствованных моделей оружия требовалось полностью выяснить свойства базовой модели. А усовершенствование имеющихся бомб было необходимо для разработки таких моделей, в которых применяется термоядерный синтез. Несмотря на первоначальный размах, оказалось, что немедленно развертывать масштабный проект по бомбе «Супер» не планируется. Теллер был разочарован. Он обвинял в этом Брэдбери.

Фукс участвовал в дискуссиях по бомбе «Супер», в работе над «левитирующей» моделью имплозии и над композитным ядром, в обсуждении производства и обработки плутония. Значительная часть этой информации была очень ценна для СССР, но из-за дезертирства Гузенко и последовавших арестов в Канаде и Британии разведывательную деятельность в Америке временно приостановили. Правда, не исключено, что Фукс что-то передавал Яцкову через Лону Коэн в период с октября 1945-го по июнь 1946-го.

21 мая физик Луи Слотин продемонстрировал в каньоне Парахито нескольким коллегам по Лос-Аламосу критическую сборку, в которой использовал то же плутониевое ядро, которое погубило Даглиана. Проводя эксперимент, Слотин отделял друг от друга две полусферы бериллиевого отражателя нейтронов кончиком отвертки. Это был необычный эксперимент, и Слотин, который участвовал в сборке ядра для испытания «Троица» и вообще был опытным исследователем, должен был знать, что делает. Отвертка соскользнула, и сборка немедленно стала критической. Слотин получил смертельную дозу радиации. Он смог сдвинуть верхнюю полусферу со сборки и таким образом спас жизни своим товарищам. Слотин умер через девять дней, 30 мая.