Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды
Шрифт:
С почтением,
Мэри Джейн Келли (мисс).
23 мая. Любопытная записка от Мэри Келли. Ссылается на таинственную «ее» — ясно, что на негритянку, которая порезала ей запястья. Последующий опрос пациентки подтверждает это предположение. Келли очень неохотно говорит о напавшей на нее, а если и говорит, то еле слышным шепотом, все время вздрагивая. Бедная женщина! Она явно напугана, а я ничем не могу успокоить ее.
Меня сейчас отвлекают нерациональные страхи. Отказываюсь
26 мая. Мэри Келли говорит о выписке. Позднее узнаю, что рано утром ее навестил мужчина, некий Джозеф Барнетт, впервые со дня ее помещения в клинику. Заявлял, что он ей муж. Несомненно, он нечто худшее. Можно предположить, что у него кончились деньги.
Состояние лейкоцитов — без изменений.
30 мая. Мэри Келли выписана Прибыл Джозеф Барнетт забрать ее домой. Я страшно опечалился из-за того, что она выписывается. Непрофессионально, конечно, принимать близко к сердцу судьбу какой-то одной пациентки, но она словно воплощает собой все растраченные впустую возможности — вот до чего доведены миллионы моих соотечественников. Она и все такие, как она, заслуживают гораздо большего.
Состояние лейкоцитов — без изменений.
В течение дня во мне нарастает какое-то странное, нервирующее беспокойство.
4 июня. Мне передали, что, пока меня не было в клинике, заходил Джордж. Записки не оставил, но могу догадаться, в чем дело. Ллевелин говорит, что он зайдет завтра.
1 час ночи. Около полуночи испытал странное покалывание в затылке. Обернулся. У меня за креслом стоял лорд Рутвен. Не слышал, как он вошел. Он весьма холодно пожелал мне доброго вечера, по одному его виду я понял, зачем он пришел. Я оглянулся на пробирки на конторке и вдруг содрогнулся при мысли о болезни лорда Рутвена. Сама мысль о живой крови, текущей в его венах, наполнила меня ужасом. Труднообъяснимое ощущение, но вполне реальное.
Лорд Рутвен был исключительно холоден, сдержан и вместе с тем зол — чувствовалась какая-то буря под коркой льда. Он тихо поинтересовался, как продвигается моя работа Объяснил ему, как веду исследования клеток его крови, но гнев его не унялся.
— Чему вы удивляетесь, доктор? — холодно спросил он.— Я уже сказал вам, что наша кровь никогда не свертывается, а что касается кровяных телец...— Он помедлил и впервые за эту ночь улыбнулся.— Вы же видели такое в Каликшутре, не так ли?
Я с удивлением взглянул на него и спросил, откуда он это знает.
— Прочел все ваши работы, даже самые малоизвестные.
Полагаю, мне должно было это польстить. Статья была опубликована только в Индии. Лорду Рутвену, видимо, пришлось затратить немало усилий, чтобы достать ее.
— Итак, доктор,— допытывался он, снимая сюртук и расстегивая жилет,— вы начали работу по лечению этой болезни?
— Болезни, милорд?
— Да-да,— нетерпеливо сказал он,— той самой болезни, которую вы описали в своей статье.— Внезапно он пристально посмотрел на меня с каким-то недоверием.— Что? — вскричал он.— За все это время вы не распознали ее в пробах нашей крови? Почему, как вы думаете, я вообще связался с вами?
— Но болезнь, описанная мною в статье, не существует нигде, кроме Каликшутры.
Лорд Рутвен поднял брови:
— Неужели?
— Если вы читали мою статью о типе крови, который я изучал там, то должны знать, что в Индии лейкоциты жили лишь сорок восемь часов. Ваши же сохраняют активность уже
более двух'недель.— Стало быть, в моем лице вы имеете гораздо более запущенный случай.
— Милорд,— произнес я, стараясь говорить как можно внятнее,— ваши клетки совершенно иного порядка, чем я видел раньше. Да, признаю, есть определенное сходство с тем, что я изучал в Гималаях. Но есть и весьма важное различие: ваши клетки не вырождаются. Они не влияют на вашу внешность и умственное здоровье, которое обычно ухудшается. Короче, ваши клетки не проявляют ни малейших признаков умирания.
Лорд Рутвен бросил на меня взгляд, похожий на тяжелый блеск драгоценных камней.
— Вы не понимаете,— настаивал я,— что я имею в виду?
Он слабо усмехнулся:
— Мне это достаточно понятно.
— Тогда, милорд...
— Довольно.
— Но разве вы не понимаете... здесь можно говорить о фактическом бессмертии!
Лорд Рутвен ничего на это не ответил. Но когда я открыл рот, чтобы повторить свои слова, то почувствовал, что язык мой высох и прилип к гортани. Смешно, но меня вновь охватил ужас. А лорд Рутвен улыбнулся и протянул мне руку. Ужас отхлынул.
— Я вам заплатил,— промолвил он,— чтобы вы провели программу исследований. Вам понадобится свежая проба моей крови. Возьмите ее.
Я повиновался. Пробу поставил на лед. Завтра надо провести анализы. Передам лорду Рутвену полученные мною результаты как можно скорее, ибо понимаю, что всяческими отсрочками настроил его враждебно. Но откуда моя неохота? Откуда мой, должен признаться себе, страх? Поведение клеток его крови из рядя вон выходящее, но должно же существовать рациональное объяснение их состоянию. Что может быть более волнующим в медицине, чем задача по выявлению такого объяснения? Кто знает, какие тайны удастся раскрыть?
Продолжу работу над сангвигенами завтра после полудня.
Приезжайте как можно скорее. Замечательные разработки. Нужен ваш срочный совет. Больше не к кому обратиться.
Джек.
5 мая. Позвольте мне напомнить самому себе о собственных методах. Это крайне важно, ибо боюсь погрязнуть в диких и нелогичных выводах. Нужно очистить голову от всего воображаемого, от лихорадочных эмоций, добычей которых я стал в последнее время, и подойти к данным с холодным безразличием ученого. Да, это действительно исключительное дело, но, судя по моему опыту, именно исключительное оказывалось наиболее многообещающим при внимательном рассмотрении. Мне следует отбросить все мысли о фантастическом, иметь дело лишь с фактами, голыми фактами. Дедукция — ничто, если она перестает быть точной.
Ну что ж... Сегодня утром начал делать анализ крови лорда Рутвена, стараясь определить его сангвиген. Взял мазок и поместил на стеклышко под микроскопом. Как и ранее, заметил, что красные кровяные тельца мертвы, а белые еще живы. Затем взял пробу своей собственной крови и добавил к мазку. Результаты незамедлительны. Фагоцитоз типа, выявленного Мечниковым: мои собственные кровяные тельца — как красные, так и белые — были атакованы белыми тельцами крови лорда Рутвена, поглощены и разрушены. Затем проба словно запульсировала, будто создавался какой-то заряд. Далее невооруженным глазом было видно, как мазок вздрагивает, расползаясь по стеклышку. Мои клетки были полностью подавлены и разрушены.