Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды

— Всего-навсего вопрос времени.

Наступило молчание, и вдруг Полидори расхохотался. Джордж посмотрел на него с нескрываемым отвращением, потом с явным содроганием взглянул на Сюзетту.

— Все это дурной вкус,— процедил он.

— Дурной? — уточнила Лайла.

Она сидела в бархатном шезлонге и курила сигарету, тонкую и длинную. Дым выписывал волнующие кривые, повторяя изгибы тела Лайлы.

— Ну да, черт возьми! — вдруг яростно взорвался Джордж.— Это дурно, чертовски дурно! Только поглядите на нее... Ей нельзя читать рассказы про убийства! Куклы, пони — вот что должно нравиться маленьким девочкам... магические представления, нечто вроде... А не эта кровавая чушь. Лайла, это же, черт подери, ненормально!

Сюзетта продолжала невозмутимо изучать его. Джордж сунул руки в карманы и отвернулся.

— Действует мне на нервы,— буркнул он мне.— Сидит тут все время, нагло глазеет и несет ужасную белиберду. Хуже лорда-канцлера.

— Пожалуйста,— изящно повела рукой Лайла,— не расстраивай ребенка.

— Ее расстроишь! — фыркнул Джордж.— Да ее ничем не прошибешь. Лайла, это ты портишь ребенка, вот что я тебе скажу. Только посмотри на нее!

Сюзетта наблюдала за ним столь же бесстрастно, как и раньше.

— Где, черт возьми, ее уважение?

— К тебе?

— Да, конечно, ко мне!

— Может быть, ты должен его заслужить,— предположила Лайла ледяным голосом, потушила сигарету и встала.

Джордж игнорировал ее, словно вообще не слышал.

— Черт подери, я знаю, она сирота,— хмыкнул он.— И чертовски мило с твоей стороны, что ты о ней заботишься. Бог видит, я хорошо отношусь к благотворительности, отлично, Лайла, говорю, отлично, но...— Глаза его сузились.— Факт остается фактом: она маленький звереныш.

Лайла слегка пожала плечами:

— И что ты предлагаешь?

— Самое простое,— сказал Джордж.— Прибрать ее к рукам.

Смех Лайлы был очаровывающим, каким-то нечеловеческим.

— И ты намереваешься справиться с этим?

— Я? — нахмурился Джордж.— Боже, нет, какая забавная идея! Я имел в виду няню! То, о чем мы говорим,— женское дело. Вот чего тебе не хватает, дорогая,— чертовски хорошей няни, которая возьмет мисс Сюзетту в детскую и научит ее всему, что должны знать маленькие девочки. Некоторым женским добродетелям, мягкости, доброте...

Лайла повернулась, словно ей наскучил этот разговор, и поправила волосы.

— Что ж, может, я последую твоему совету. Есть определенные возможности.

— Приятно слышать,— ответил Джордж.

— Но не сейчас... Я должна полагаться только на себя.— Лайла протянула руку.— Пойдем, Сюзетта. Ты раздражаешь сэра Джорджа. Пора спать.

Сюзетта подошла ко мне и крепко сжала мою руку.

— Я хочу, чтобы вы проводили меня,— попросила она.

Я взглянул на Джорджа и пошел за ней.

— Она никогда не видела сыщика,— прошептала Лайла мне на ухо, когда я проходил мимо.— У вас появилась поклонница!

Мы вышли в коридор. Там было темно. Я услышал постукивание каблучков Лайлы, когда она последовала за нами, и затем, когда закрылась дверь, все погрузилось в темноту. Вдруг позади что-то слабо засветилось. Через секунду я понял, что это светится кожа Лайлы. Она хлопнула в ладоши, и сразу бледные колеблющиеся лучики света прорезали темноту, а передо мной замаячило нечто похожее на массивную колонну, за которой виднелись арки и еще какие-то проходы, освещаемые тонкими лучиками, пробивающимися, словно плющ, сквозь камень. Освещение было не очень хорошим, и прошло некоторое время, прежде чем я, хоть и обладаю хорошим зрением, смог привыкнуть к нему. Я обнаружил, что стою у массивной лестницы, а увиденная мною колонна, поддерживающая ее спираль, была, по моей оценке, около пятнадцати футов толщиной, причем каждая ступень лестницы насчитывала в ширину более двадцати футов. Я предположил, что эта иллюзия либо подстроена, либо вызвана опиумом, ибо казалось невозможным, что в каком-то складе может существовать такое. Но только я начал подниматься по лестнице, Лайла и Сюзетта — рядом со мной, как под нашими ногами камни отозвались эхом шагов, и я потрясенно осознал, что все это происходит наяву. Вся конструкция была сделана из темно-пурпурной породы вулканического происхождения, кристаллической и отшлифованной до такой степени, что фигуры наши отражались в ее угрюмых глубинах. Мое отражение, вздрагивающее и искаженное полусветом, следовало за мной, словно какой-то отблеск, пойманный между стеклами. От этого эффекта становилось не по себе, и, вне сомнения, это тоже было подстроено.

Я взглянул на Лайлу. Она поднималась несколько впереди, но вдруг приостановилась и наклонилась, протягивая руку к чему-то в темноте.

— Разве она не прекрасна? — восхитилась она.

Я нахмурился. На меня уставилась пара немигающих зеленых глаз, и я узнал пантеру, которую видел раньше. Пантера зевнула, потянулась и неслышно стала спускаться по лестнице.

— Ручная? — спросил я.

— Не совсем,— прошептала Лайла, почему-то рассмеявшись.— Но очень красивая.

— И вам будет очень приятно, когда она порвет кого-нибудь на куски?

Лайла слегка улыбнулась.

— Не надо мрачных прогнозов.— Она проследила взглядом за пантерой.— Я люблю своих животных... Больше, чем людей. Им меньше нужно, и потому их зависимость более полная. Правда, Сюзетта?

— Да, Лайла,— ответила девочка.

— Смотрите,— Лайла подняла руку.

Я повернулся и обомлел. К тому времени я уже должен был закалиться и не удивляться сюрпризам, но ничто, даже события прошедших недель, не подготовили меня к тому, что я узрел. Предо мною простирался гигантский проход, весь заполненный животными и стаями птиц. Я различил льва, нескольких свиней, дремлющую змею. Рядом были еще какие-то звери, и этот проход уходил все дальше и дальше во тьму... Совершенно невозможное зрелище. Я повернулся к Лайле, чтобы спросить ее, в чем суть этой галлюцинации, но она подняла руку и прижала палец к моим губам. Я подумал, что Лайла собирается поцеловать меня, ибо ее губы полуоткрылись и оказались вблизи моих. Я даже почувствовал исходивший от нее аромат. Но она улыбнулась, отвернулась и встала на колени перед Сюзеттой, похлопав девочку по щечкам.

— Ну все, беги,— шепнула она.— Мне надо поговорить с доктором.

Сюзетта не ответила, на мгновение прильнула к Лайле, а потом повернулась и побежала по проходу. Вспорхнули и закружились у нее над головой испуганные птицы. Звери отпрянули к стенам, а Сюзетта бежала, и звук ее шагов эхом отдавался среди голых камней и наполнял все вокруг, даже когда девочка исчезла из вида. Издалека, как туман, начала наползать темнота. Вскоре животные превратились в смутные силуэты, а коридор стал зияющей черной дырой.

— Мне, наверное, надо прочистить мозги,— повернулся я к Лайле.

Она протянула руку, коснувшись меня, как несколькими мгновениями ранее, и улыбнулась:

— Пострадали от опиума у Полидори? — поинтересовалась она.

Глаза ее, как и у лорда Рутвена, были на удивление глубоки. Я нашел в себе силы увернуться от ее взгляда.

— Может быть.

— Пойдемте со мной,— кивнула Лайла.

Она взяла меня за руку. Мы опять двинулись вверх по лестнице, и я заметил, что свет на стенах как-то тускнеет. Я поднял голову. Надо мной навис огромный стеклянный купол, а за ним в безоблачном небе сверкали звезды.

— В Лондоне такой скверный воздух,— сообщила Лайла,— и так загрязнен газовым освещением. Но, как видите, при помощи оптики это можно свести к нулю.

— Замечательно! — воскликнул я.— Никогда не думал, что такое возможно.

— И тем не менее...

Я продолжал глядеть сквозь купол на небо, чувствуя на себе взгляд Лайлы и зная, что он крайне холоден, холоден, как звезды. И все же я не обернулся.

— Это напоминает мне,— нарочито медленно проговорил я,— напоминает чистое небо, простирающееся над горами в Каликшутре...