Тайная капитуляция

Вскоре появился Гиммлер в сопровождении Кальтенбруннера. Гиммлер сказал Вольфу, что им известно о его встрече с Даллесом и Гаверницом в Швейцарии 8 марта. Они недовольны тем, что Вольф пошел на такой контакт, не получив предварительно разрешение Гиммлера и не проинструктировавшись у профессиональных офицеров разведки РСХА (отдел VI) – таких, как сам Шелленберг, начальник отдела, и его подчиненных, работающих по Швейцарии и Италии. Вольф почувствовал небольшое облегчение, услышав, что претензии к нему, или, во всяком случае, форма претензий, как их изложил Гиммлер, похоже, возникли из профессиональной ревности специалистов-разведчиков из РСХА, чьим мнением он пренебрег, а не по причине подозрений в предательстве или закулисной игре.

Из дальнейшего разговора, не выходящего за рамки бюрократических вопросов, Вольф еще более уверился в том, что Гиммлер и Кальтенбруннер не знали о его поездке в Швейцарию 19 марта, когда он встречался со мной, Гаверницем и военными советниками союзников в Асконе. Обвинения, связанные с этой встречей, могли бы быть более суровыми, и отпираться от них было бы труднее. Что, агенты Кальтенбруннера тут дали маху? Вполне возможно. Вольф предположил, что Кальтенбруннер очень мало знал о его контактах с союзниками в Швейцарии помимо того, что рассказал ему Гарстер. Потом Гиммлер выразил желание, чтобы Вольф вместе с Кальтенбруннером завтра поехали в эвакуационный центр в Северной Баварии, где будут несколько специалистов из службы Шелленберга, с которыми можно будет обсудить все эти вопросы.

Вольф подумал, что вся эта затея с вызовом его в Берлин – дело рук Кальтенбруннера, который, судя по всему, желал перехватить у него мирную инициативу. Реально вопрос о том, чтобы поставить высшее нацистское командование перед лицом необходимости каких-то позитивных шагов к прекращению войны, просто игнорировался. Ни у кого не хватало мужества даже упомянуть об этом, или же, как стало абсолютно ясно в ближайшие несколько недель, каждый – Гиммлер и Кальтенбруннер – имел свои тайные расчеты и планы, как добиваться мира по приватным каналам, одновременно надеясь обеспечить и собственное спасение.

Тогда Вольф сделал предложение, которое очень ему пригодилось, а возможно, и спасло жизнь, хотя в то время он не мог этого знать. На тот момент это была просто искренняя и смелая идея, которая пришла ему в голову при виде хитроумных, но нерешительных, недальновидных и эгоистичных соотечественников. Он предложил, чтобы все находящиеся в комнате направились к Гитлеру и сообщили ему, что Вольф установил контакт с Даллесом, а через него – с американским правительством. Я готов, сказал он, попытаться убедить Гитлера, если меня поддержат остальные, что такой контакт с американцами мог бы иметь целью капитуляцию немцев в Италии в самые сжатые сроки.

Реакция и Гиммлера и Кальтенбруннера была незамедлительной и недвусмысленной. Так поступать они не желали. Сейчас не время. Гитлер крайне раздражен. Разговор о примирении может привести его в ярость из-за недавних неуклюжих попыток Риббентропа вести переговоры с союзниками в Стокгольме, которые были отвергнуты. Любые разговоры на эту тему озлобляют Гитлера.

Гиммлер заявил, что у него есть другие дела, и вышел из кабинета. Кальтенбруннер пригласил Вольфа на свою виллу возле Ванзее, где они пообедали, избегая в разговорах любых упоминаний об Италии. У Вольфа возникло ощущение, что Кальтенбруннер не готов как-то действовать против него, по крайней мере, не имел намерения удалить его со сцены силой. А ведь именно этого Вольф боялся, когда Кальтенбруннер пригласил его в Инсбрук после первой поездки в Швейцарию. Скорее он был уязвлен и разозлен как профессионал, потому что Вольф, любитель, сделал то, что не удалось ему самому со всей его огромной разведывательной организацией и немалыми денежными средствами.

На следующий день Кальтенбруннер отвез Вольфа в эвакуационный центр, располагавшийся в замке в Бург-Рудольфштайне вблизи Гофа в Баварии. По дороге из-за неосторожной езды Кальтенбруннера случилась авария. Машина перевернулась, но Вольф, к счастью, не пострадал, и Кальтенбруннер, к несчастью, тоже. К удивлению Вольфа, в центре его ждал Гарстер. Он сказал Вольфу, что ему было приказано прибыть из Вероны. Причиной вызова послужило «неадекватное объяснение». В течение целого дня его допрашивали сотрудники Шестого отдела, работавшие в замке. Он мало что знал и еще меньше сказал. Если Вольф опасался, что Гарстер, находясь в столь непростой ситуации в Вероне, перешел на сторону Кальтенбруннера, то теперь он был уверен, что это не так.

На следующее утро, а это было 26 марта, прошла беседа по полному протоколу. В роли председателя выступал специалист Шелленберга по Швейцарии и Италии Штаймле, которому помогал еще один помощник. Чин Штаймле позволял ему говорить с Вольфом только в вежливом тоне, не имел он и полномочий вовлекать его в хитросплетения разведывательных операций, поскольку это было не в компетенции Вольфа. Вольф старался вести беседу ближе к вопросам обмена пленными и использованию каналов, полезных для парламентеров, что находилось вне юрисдикции и интересов Штаймле. Штаймле же хотел говорить об эмигрантах, о деятельности вражеских разведок и о тому подобных близких его сердцу вещах.

Если Гиммлер или Кальтенбруннер намеревались таким образом вызнать у Вольфа какие-то подробности его последних действий, то они, как стало нам известно, явно потерпели неудачу. Кальтенбруннер говорил очень мало. Итогом его речи было довольно мягкое указание Вольфу держаться подальше от американцев. Кальтенбруннер завершил беседу следующими словами: «Такие контакты, которые, как вы считаете, у вас есть, мы тоже можем заполучить в любой момент». Штаймле аккуратно собрал свои многочисленные бумаги и записки в папку, застегнул ее, и все направились на обед.

После обеда Кальтенбруннер и Вольф выехали в Берлин. Гарстер должен был вернуться в Верону на автомобиле. В тот же вечер в Берлине Вольф позвонил Гиммлеру, сообщив, что вернулся и готов перед ним отчитаться. Гиммлер был зол из-за того, что Вольф вернулся так поздно. Гитлер только что приказал Гиммлеру выехать в Венгрию, чтобы усилить там немецкую оборону. Ему было нужно поспеть на ночной поезд до Вены и не оставалось времени повидаться с Вольфом. Он приказал Вольфу не отказываться от контактов со мной, но больше не ездить в Швейцарию самому.

Уже после возвращения из Венгрии Гиммлер позвонил Вольфу в Фазано, сказал, что берет его семью под свою защиту, и запретил всякие визиты в Швейцарию. Кальтенбруннер наверняка доложил Гиммлеру об уклончивости ответов Вольфа на встрече в Баварии. Похоже, что и у Кальтенбруннера и у Гиммлера было в отношении Вольфа намного больше подозрений, чем тот предполагал.

Глава 9 Шансы возрастают

В течение пасхального уик-энда, пока мы сидели в ожидании в Асконе, британские командос совершили вылазку в Италии, где фронт оставался статичным на протяжении трех месяцев, захватили врасплох немецкую 162-ю дивизию в районе озера Комаччо на Адриатическом побережье и взяли в плен более 900 человек. 5 апреля, через день после того, как Лемницер и Эйри вернулись в Казерту, части 5-й армии генерала Трускотта, в числе которой были подразделения японо-американцев, начали наступление в северном направлении с западного фланга фронта на Средиземноморском побережье и в течение нескольких дней взяли Массу и Каррару, прославившуюся своими каменоломнями, в которых добывали когда-то мрамор для Микеланджело.

Было ли это прощупывание сил противника или диверсионные акции? Грохот орудий, которого почти не было слышно с декабря, поколебал наши надежды на скорую капитуляцию. Одно дело вести переговоры в пассивной ситуации, когда пушки молчат. И совсем другое пытаться развести армии, схватившиеся в бою. К 9 апреля вопросов не осталось. Стало ясно, что началось весеннее наступление.

В тот день в Швейцарии вновь появился Парильи. Он отсутствовал неделю. Капитан Циммер опередил его с прибытием в Швейцарию на день, чтобы объявить о его приезде Вайбелю и Гусману. Барон вез для меня важный документ. Вольф хотел быть уверенным, что наша встреча состоится.