Тайная каста Ассенизаторов

висит массивный замок.

– Завхоза надо звать,- неуместно шутит Эдик.

Осман просунул в дужку замка кусок арматуры, краем глаза замечаю, как тряпьё

зашевелилось.

– Ломай!- выкрикиваю я.

Звякает железо, дужки разлетаются, поспешно скидываем замок с петель и

выскакиваем из подвала.

– Ты что-то увидел?- беспокоится Катя, мне показалось, контур дракона вырисовался над

её телом, глаза полыхнули изумрудным огнём.

– Дверь необходимо подпереть. В подвале кто-то есть, определённо не человек.

Осман заклинивает дверь куском арматуры, поднимает на меня печальный, как у

притомившегося быка, взгляд:- Это тот, живой покойник, что с богиней общался?

– Нечто другое,- подумав, говорю я.

Короткий ход ведёт на первый этаж больницы, в коридоре виднеются лампы

дневного освещения, бросающие белый свет на окрашенные светлой краской стены,

появляется ощущение стерильной чистоты и … тишина.

Выбираемся в коридор, с одной стороны многочисленные двери с табличками, с

другой стороны большие окна, с улицы, на четверть заваленные снегом.

– Пусто,- удивляется Катя, словно в ознобе передёргивает плечами.- А где люди? Или

здесь всегда так?- растерянно улыбается она.

Костя Сталкер хмурится, с напряжённым вниманием оглядывается по сторонам,

тянется за пистолетом:- Вообще то, здесь лаборатории, технические помещения.

Вероятно, ещё очень рано, сотрудники не пришли на работу.

– Одиннадцать утра,- заглядывает в часы Эдик.

– Тогда, непонятно …

– Так ведь, война идёт, ребята,- напоминаю я им.

– Москва в руинах,- вспоминает Костя Сталкер,- а больница целая.

– Раньше хорошо строили,- Осман опирается на копьё, лицо мрачное, словно высеченное

из камня.

Прижимаясь к стенам, почти крадёмся по коридору. Не покидает чувство

опасности, впрочем, с недавних пор, оно постоянное, но сейчас особенно яркое. В любую

секунду жду подвоха, напряжение на приделе, вероятно я вспотел, по крайней мере

чувствую сырость за воротником.

Переход в другой отсек разделяет дверь со стеклом, осторожно заглядываем сквозь

стекло. Виднеются палаты, сбоку стол, за ним спит дежурная медсестра. Показывается

человек в белом халате, вероятно врач. Вызвав во мне немалое удивление, спокойно

проходит мимо спящей и вроде как даже улыбнулся. Странное отношение к своим

подчинённым. Явно строгости, в этом заведении, не хватает. Спать на рабочем месте в

таком заведении!

Дверь одной из палат открывается, санитары выкатывают носилки с лежащим на

них человеком. Врач подходит, щупает пульс у больного, удовлетворённо кивает, носилки

увозят к грузовому лифту.

– Выходим, что ли?- неуверенно спрашиваю я.

Эдик качает головой:- Подождём немного.

Дожидаемся, когда врач уходит, коридор пустеет, лишь дежурная медсестра

уверенно спит, притомилась, верно, кто его знает, как она провела ночь. Легонько толкам

дверь, в нос бьёт характерный запах лекарств, с лёгким привкусом хлорки. Проходим

мимо спящей женщины, она не шелохнулась, словно потеряла сознание. Катя

останавливается рядом, пристально смотрит. Из-под накрахмаленного белого чепчика

дежурной медсестры выбиваются густые пряди светлых волос, голова безвольно лежит на

сцепленных руках, чуть в стороне лежит открытый журнал. Резко звучит сигнал вызова, ожидаю, что женщина встрепенётся, но ни один мускул не дрогнул на её лице.

– Она … мертва,- Катя отступает в сторону, пухлые губы вздрагивают.

Эдик пытается нащупать пульс и сожалением подтверждает догадку Кати. Тем

временем звонок разрывается, кому-то из больных в палате плохо.

– Четвёртый номер,- замечает Костя Сталкер.- Что делать будем?

Катя уверено идёт к палате, из которой подаётся сигнал. Спешим за ней, сжимаем в

руках копья, кто его знает, что за больные там лежат.

То, что там видим, повергает в шок. В палате три кровати, на них, привязанные

ремнями, лежат люди, двое из них без сознания. Каждому в вены воткнуты иглы, кровь, по прозрачным трубочкам, стекает в объёмные кастрюли, стоящие на полу.

– Что за чёрт!- ругаюсь я, выдёргиваю иглы из рук.

Один из больных, смог освободить одну руку, и до сих пор жмёт на кнопку звонка.

Это седой, смертельно бледный старик, его губы беззвучно шепчут непонятные слова,

глаза, под закрытыми веками, лихорадочно двигаются.

Катя склоняется над стариком:- Что вы хотите сказать, дедушка?- её голос дрожит

от переживания.

Старик с усилием открывает глаза, взор мутный, он пытается рассмотреть её,

наконец, взгляд фокусируется, он долго смотрит на Катю.

– Беги отсюда, дочка,- с огромным трудом говорит он.

– Да, что у вас тут случилось?- Катя лихорадочно расстегивает ремни.

– Что тут непонятного,- прищурившись, говорит Эдик.- Кому нужна кровь таким

странным образом?

– Здесь вампиры, не думайте, что дед сошёл с ума. Действительно, сюда пришли самые

настоящие вампиры,- с ужасом шепчет старик.- Боже, за что мне такое наказание под

старость?!- в отчаянье восклицает он.

Дунуло ветром от резко открывшейся двери, мы отпрянули к окну, выставив копья.

В палату заходит врач, следом, подпирая дверные косяки, протиснулись два санитара.

– У нас гос-ти?- слышится до боли знакомый голос.

– Вита-с?- неприятно удивляюсь я.

Упырь вздёргивается как от удара током, лицо искажается:- Какая прият-ная

встреча. Зачем сюда пришли, у вас что, здесь лежат род-ственники?

Два санитара злобно ухмыльнулись, на неживых лицах качнулись мутные глаза и

их взгляды застывают на наших лицах.

– Поменял дорогой костюм на белый халат?- с презрением говорю я.