Тайная семья моего мужа

– С меня хватит, – постановила решительно, разворачиваясь к двери.

Сильные пальцы перехватили мою руку, сжали до боли, словно предупреждая.

– Лида, не дури. Развода не будет. Мои дочери не будут расти в неполной семье…

Его дочери. Какое неприятное, отвратительное выражение. Но, похоже, очень верное.

– Так, может, мне вас втроем и оставить? – бросила ему резко, вырывая свою руку из захвата с неизвестно откуда взявшейся силой. – Будете жить одной большой семьей с твоей этой Агнией…

Он пригвоздил меня к месту тяжелым взглядом. Раненый хищник – и от этого еще более опасный.

– Я тебя предупредил, – вонзилось мне в спину напоследок.

Глава 8

Домой возвращаться не хотелось.

Просто я знала: у меня не было сейчас никаких сил, чтобы притворяться перед всеми, будто ничего не случилось. Что жизнь идет своим чередом, что все по-прежнему. Конечно, никто не мог видеть, что творилось у меня внутри: кровоточащее сердце не просматривается сквозь внешние слои, но что было делать с собственным взглядом, через который наружу рвалась разбитая душа?

Но и сказать домашним все так, как есть, я пока не могла тоже. Просто не представляла, как сумею вынести ту бурю, что поднимется в семье при одном только слове «развод». Понимала прекрасно: слишком ранена, слишком уязвима сейчас, чтобы выстоять под всеобщим давлением…

Я медленно шагала по направлению к центру, зябко засунув руки в карманы все того же плаща: было не столько холодно снаружи, сколько от той изморози, что окутывала, захватывала душу изнутри – шаг за шагом, секунда за секундой…

Сводящий с ума, пряный аромат внезапно коснулся ноздрей, заставив меня заозираться по сторонам в поисках его источника. Он обнаружился довольно быстро: запах тянулся из кофейни, мимо которой я проходила.

Желудок жалобно заурчал, я инстинктивно сглотнула. Как давно я не бывала в таких местах? Не покупала вот так, чисто спонтанно, кофе?

Когда-то, помнится, намекала мужу на то, чтобы иногда выбираться в такие вот заведения вдвоем, но Слава лишь возразил: к чему тратить деньги на такую ерунду, когда можно сварить кофе самому, дома? И просто купил кофеварку. А я так и не смогла объяснить ему, что все дело даже и не в самом кофе вовсе…

Поддавшись какому-то внутреннему протесту, я порывисто свернула к дверям кофейни: отчаянно захотелось побаловать себя хоть чем-то, пусть даже это была всего лишь чашка кофе…

Всего лишь… для многих, но не для меня.

Я жадно бегала глазами по меню, написанному мелом на доске, висящей над стойкой, когда рядом раздался знакомый, но уже почти забытый голос…

– Лавандовый раф, пожалуйста.

Я резко обернулась, в груди заклокотала радость, какая бывает от встречи с тем, кого уже и не надеялся увидеть…

– Лен! Лен, это ты?

Я подалась ближе к стоявшей у кассы девушке, и она с удивлением повернулась на мой голос.

– Привет, – произнесла как-то настороженно.

Мне захотелось шагнуть ей навстречу, крепко обнять… но выражение ее лица заставило резко скукситься, сдержать искренний порыв…

Она внимательно изучала меня несколько мгновений, а потом, словно что-то для себя решив, со свойственной ей прямотой, выдала:

– Удивлена, что ты меня окликнула.

Я моргнула, не зная, как реагировать на эти слова. Что же было удивительного в том, чтобы радоваться встрече с давней подругой?..

Или… бывшей подругой. Я даже вспомнить не могла, когда вообще видела ее в последний раз. Да что там видела – когда просто говорила с ней.

– Присядем? – предложила она, кивая на один из столиков.

Я утвердительно качнула головой, чувствуя себя при этом, однако, неуютно. Просто видела: что-то явно не так. И не была уверена, что стоит навязывать Лене свое общество.

– Я только… заказ сделаю, – пробормотала поспешно, осознав, что так ничего и не выбрала.

Вспомнилось, что заказала Лена. Взгляд метнулся к меню, и от цены на этот кофе меня даже замутило. Но любопытство по отношению к чему-то неведомому и желание сделать хоть что-то для себя самой, заставили меня сказать:

– Мне тоже этот раф… Лавандовый. Пожалуйста.

Когда я подошла к столику, Лена уже успела скинуть с себя верхнюю одежду. Я тоже стянула с плеч плащ, но вдруг вспомнила о порванном свитере. Неловко опустившись на стул, я стыдливо уложила плащ на коленях так, чтобы он прикрыл позорную дыру сбоку.

– Ну что, как твои дела? – вежливо поинтересовалась Лена, обращая на меня взгляд голубых глаз.

Ответ на этот вопрос так и застрял в горле. Врать не хотелось, а признаваться вот так, сходу, в том, что вся моя жизнь в одночасье рухнула… казалось чем-то постыдным и неуместным.

– Да нормально, – наконец выдавила из себя и, чтобы она не восприняла это за нежелание с ней общаться, поспешно добавила:

– Яна уже ходит в школу… А у Алины наступил переходный возраст… ну, знаешь, как это бывает…

Я через силу улыбнулась, но улыбка явно вышла вымученной.

Лена задумчиво посмотрела на меня и, откинувшись на спинку стула, заметила:

– Все это, конечно, хорошо, но вообще-то я спросила, как дела именно у тебя.

Она особенно выделила последнее слово.

– Я… да все как обычно… как у всех…

– Ясно.

Ее тон ясно давал понять: она не верит ни единому моему слову.

– Выглядишь… усталой, – заметила подруга после паузы с явным неодобрением в голосе.

Вдруг склонившись ко мне ближе, она шепнула:

– Если тебя держат в плену и зверски мучают – просто подмигни…

Это было произнесено легко и шутливо, но меня вдруг… прорвало.

Я с ужасом услышала, как из моего собственного рта вдруг помимо воли вырвалось рыдание. Ощутила, как трясутся в припадке плечи, а я сама ничего не могу с этим поделать. Словно не контролирую собственное тело…

– Господи!

Судя по скрипу стула, Лена резко вскочила со своего места. Ее знакомые, родные в прошлом руки, обняли меня за плечи, притянули к себе…

От этой доброты, этого неравнодушия стало еще нестерпимее, еще горше, еще жальче себя саму. Как давно никто не обнимал меня так, никто не утешал…

Я не знала, сколько вот так проплакала в ее надежных объятиях, но смогла отстраниться только тогда, когда слезы наконец иссякли, оставив после себя лишь пустоту.

– Спасибо, – выдохнула хрипло, неловко отворачиваясь. – И прости… у меня был сегодня… тяжелый день.